Олег Дивов - Выбраковка
– К первому корпусу сверни на минутку, – попросил Гусев. – Направо. Нужно слегка подстраховаться, оформить как-то наш визит. Я быстро. А ты вот чего… Запаркуйся вон там, на вертолетной площадке. Во избежание ненужного шухера. Здесь, видишь ли, простолюдинам стоять нельзя. Сюда литвиновский членовоз подъезжает. Через два дня на третий… У них это называется «на подкачку». Мать-перемать, заработали еще одного Ельцина себе на голову! Из самых лучших побуждений. Знал бы, чем все это обернется – сбежал бы в Африку, ей-Богу!
С этими словами он вышел из машины и быстрым шагом направился к боковому входу в корпус. Валюшок послушно дал задний ход. Очень своевременно: к «двадцать седьмой» уже скакал очередной дедушка в фуражке. «Господи, откуда их столько?! – подумал Валюшок. – Прямо заповедник отставных гэбэшников. Хотя чего это я – у нас все правительство из таких. Разве что лица поумнее. А Председатель, значит, совсем плох… Интересно».
Гусев пропадал в корпусе минут пятнадцать. Вернулся он с напряженным лицом, нещадно жуя двадцатую, наверное, за день сигарету.
– Понеслись в КФН, – сказал он. – Теперь главное – скорость.
– Куда? – переспросил Валюшок.
– Я покажу. В Корпус Функциональной Неврологии. Так у сильных мира сего называются психушки. Дабы лишний раз не травмировать их слабую психику.
– Ты здесь прямо как дома, – заметил Валюшок, выруливая со стоянки.
– Бывал, – коротко сообщил Гусев.
* * *К длинному зданию КФН они подъехали с тыла.
– Видишь двери? – спросил Гусев. – Это «номера». Палаты в несколько комнат с отдельным входом. Чтобы нельзя было проследить, кого именно привезли. В курсе только медперсонал. Давай к служебному. Ага. Теперь слушай инструкцию тире нотацию. Готов?
Валюшок молча кивнул.
– Мы с тобой, дружище, залезли прямо в сердце гадюшника, который управляет нашей великой многострадальной Родиной, – сказал Гусев. – Извини, что втянул. Придется немного потерпеть. Главное, сиди тихо и не поддавайся на провокации. Если подойдут бугаи в костюмах с галстуками и спросят, кто ты такой – временно смири гордыню. Ты привез своего шефа Гусева Павла Александровича. У Гусева вроде бы тут назначена консультация. Если спросят, какой еще Гусев, скажи: ТОТ САМЫЙ. Сурово так скажи, со значением. А больше им знать ничего не положено. Начнут возбухать… Да не начнут. В крайнем случае вспомни, чему тебя учили на подготовительном. Эта машина – имущество АСБ и кусочек территории АСБ. Постарайся, чтобы тебя поняли.
– Я буду стараться, – пообещал Валюшок не слишком уверенно. – Слушай, Пэ… Все-таки, я узнаю когда-нибудь, с кем именно работаю в паре? А?
– Да я сам толком не разобрался… – ответил Гусев и в очередной раз ушел, бросив Валюшка на растерзание обстоятельствам и раздумьям.
* * *Главврач КФН профессор Крумов терпеть не мог посторонних на своей территории. Особенно Мирза Мирзоевич зверел, когда эти посторонние носили оружие и просиживали штаны у дверей «номеров», охраняя вельможных пациентов. Будучи просто молодым подающим надежды психиатром, Крумов уже на таких «посетителей» гавкал. А когда подлечил кое-кого из кремлевских бонз и занял место, отвечающее своим талантам, – нажал на все педали и добился-таки, чтобы в корпусе воцарились тишь и благодать. Теперь эти замашки горного князя играли Гусеву на руку: он был почти уверен, что палата Белова не охраняется. А сам-то Гусев для Мирзоевича чужим не был. Четверть века назад Крумов его фактически спас, вытянул осиротевшего и лишившегося половины лица мальчишку из такой депрессии, за которой могло последовать что угодно, в том числе и смерть.
– А вот и он! – обрадовался гостю Крумов. – Здорово, бычий хер!
Это у профессора была такая манера приветствовать близких людей мужского пола.
– Он самый, – признал Гусев. – Ну, как поживает наша лучшая в мире карательная психиатрия?
– Если бы карательная, дорогой ты мой! Если бы…
– Васильич звонил вам?
– Звонил, дорогой мой, звонил… – Крумов выдвинул ящик стола, добыл оттуда пару стаканчиков и початую фляжку коньяка. Смотрел он в это время на Гусева, и тот чувствовал, как опытный взгляд будто бы сдирает с него шелуху в поисках малейшей патологии. Не обследовать людей профессор уже не мог. Это у него было машинальное.
– Тогда может потом выпьем? – предложил Гусев. – А? Вы уж простите, мне время дорого.
– А чего ты, собственно, от Димки хочешь? – спросил Крумов. – Может, я сам расскажу. Если честно, не стоит тебе к нему соваться. Я конечно понимаю, ты его спас и все такое…
– А он это понимает? – вставил Гусев.
Крумов почесал синюю щетину на подбородке. Бриться ему приходилось два раза в день. Гусев как-то спросил профессора (тогда еще просто доктора), отчего бы ему не отпустить бороду. А Крумов с тоскливой гордостью сообщил, что настоящие лезгины бороду не носят. Почему именно, он и сам, кажется, не знал. А может, выдумал. Да наверное.
– Ну… Скорее понимает, чем нет. Признаться – не признается, но суицид у него был ложный, это точно. И в общем, ты его вытащил из весьма затруднительного положения.
– Вы даже не знаете, Мирза Мирзоевич, насколько оно было затруднительное.
– М-м? – Крумов поднял брови. – Вот так?
– Как именно – так? – прищурился Гусев.
– Ну…
– Был приказ на выбраковку.
– Тебе?! – поразился Крумов.
– Скорее всего, я оказался там случайно. И поверьте, я Димку выручил не из-за детских воспоминаний. Мне просто стало интересно: чего это он? К чему бы это?
– Ах ты, бычий хер! – высказался Крумов. Скорее восхищенно, чем как-нибудь еще.
– Что вы узнали насчет его мотивов?
– То, что он врет, – твердо заявил Крумов.
– Личной охраны нет у него?
– Ха!
– Он вообще в состоянии говорить?
– В принципе.
– Понятно. Ну что, проводите меня?
– М-м…
– Мирза Мирзоевич, я пришел как частное лицо, а не как выбраковщик. И поэтому я могу сказать, зачем мне Дмитрий. Есть вероятность, что он узнал нечто очень важное. Страшно важное, понимаете? С перепугу обдолбался, сдурел окончательно и полез совершать подвиг – демонстративно кончать с собой.
– Я так и думал. А он мне все, хер бычий, плел про утрату жизненных ориентиров… Слушай, Пашка, не ходи к нему.
– Давайте вместе.
– Хрен тебе. За государственную тайну знаешь, что бывает?
– Да вы и так в подписках с ног до головы. Ладно, пойду один. Вы поймите: если мои догадки верны, я обязан выяснить, что именно Димка узнал. Обязан и как выбраковщик, и как просто человек. Возможно, это вплотную касается моей судьбы. А может, и вашей тоже. Со всей страной заодно. У меня есть подозрения, и Белов может их подтвердить, либо опровергнуть. Конечно я ему не особенно поверю, он же профессиональный лжец, но все-таки…
– У тебя именно подозрения, или…?
– Допустим, мне кое-кто кое на что тонко намекнул.
Профессор снова поскреб щетину.
– Ладно, – сдался он. – Разбирайся. Человек и выбраковщик… Но смотри у меня, хер бычий! Думай, как с ним говорить. Не дай Бог он потом суициднёт!
* * *Роскошная двухкомнатная палата Белова действительно походила на гостиничный номер. Сам пациент валялся на кровати и делал вид, что спит. Даже когда Белов лежал, было заметно, какое у него солидное брюшко.
– Привет, – сказал Гусев, стараясь, чтобы это прозвучало по возможности небрежно.
Белов лениво повернул голову и посмотрел на гостя. Без особого восторга, но и не злобно.
– Уммм, – кивнул он. – Здравствуй. Давно не виделись.
– Не ждал? – Гусев подвинул кресло и без приглашения уселся. Еще одна дурная привычка выбраковщика.
– Ну, ждал. Показания будешь снимать? А где твой шприц?
– Э-э… – Гусев слегка опешил. – Дима, ты помнишь вообще, как меня зовут?
– Допустим.
– Ну и как?
– Павел… Гусев.
– Спасибо, утешил. Только я не дознаватель. Я простой оперативник. И мой шприц – вот, – Гусев продемонстрировал Белову пистолет, при виде которого больной слегка оживился. Во всяком случае, взгляд у него стал поострее.
– Если убедишь меня, что я должен тебе оставить эту штуку – может быть, оставлю, – соврал Гусев, внимательно следя за ответной реакцией.
– У самих револьверы найдутся, – хмыкнул Белов. С таким превосходством в голосе, что Гусева чуть не стошнило.
«Жалко, нельзя Мирзоевичу рассказать, – подумал он. – Узнает, как я суицидальному больному оружие предлагал – зарежет».
– Тем лучше. Слушай, Дима. Понятное дело, люди с годами меняются. Я уже не тот мальчишка, которого ты помнишь по нашим дачным забавам. Но все-таки, можем поговорить по душам? Это частный визит.
– Частный… Несчастный, – Белов повернулся на бок и подпер обвислую щеку рукой с короткими жирными пальчиками. – Ну давай, спрашивай.
– Пожалуй, спрошу, – Гусев на миг задумался. – Нет ли у тебя для меня… Для меня лично. Только для меня одного. Нет ли каких-нибудь интересных новостей?
