Русская Америка. Голливуд (СИ) - Дорохов Михаил Ильич
— Замётано! — обрадовался Левин.
На перспективу я понимал, что подобное дело принесёт ещё дополнительные деньги. И я уже некоторое время наблюдал за Александром. Как бизнесмену — ему не было цены. Так что Левин не должен был подвести.
Натан Левисон обнимал всех подряд, его лицо сияло. Когда первые восторги поутихли, я пробился в угол к Владимиру Зворыкину. Он стоял, задумчиво наблюдая за суетой.
— Ну что, Владимир Козьмич? — спросил я, — Как думаете: есть ли у этого «будущего» шанс? — я указал на проектор.
Он посмотрел на меня умными, проницательными глазами.
— Механика, Иван Александрович — он кивнул в сторону аппарата Левисона, — Она громоздка и несовершенна. Запись на пластинку — это тупик. Будущее… — он сделал паузу, — за электроникой, как я её называю. За передачей изображения и звука по воздуху. Но то, что вы сделали сегодня… это первый шаг. Уже то, что вы заставляете людей ПОВЕРИТЬ, что кино может говорить — это уже большое дело. А вера — это главное.
— Я прекрасно понимаю ограничения «Витафона», — сказал я, понизив голос, — Но это лишь вре́менное решение. Уже скоро, я надеюсь, мы сможем снимать кино с помощью другой технологии. «Мувитона». Звук будет записываться прямо на плёнку, синхронно с изображением. Оптическим способом. Никаких пластинок, никакой сложной синхронизации.
Зворыкин поднял бровь, в его глазах вспыхнул живой интерес.
— «Мувитон»? Я слышал о нём. Если у вас получится реализовать это на практике… это будет настоящая революция. Мне было бы чрезвычайно интересно посмотреть на результат. Уверен, это помогло бы и в моих собственных изысканиях. Ведь следующий шаг — не просто запись, а трансляция. Передача этих говорящих картинок прямо в дома людей.
— Я с радостью продемонстрирую вам результаты новых съёмок, как только закончу с доработкой «Мувитона» и синхронными моторами. Мы с вами говорили о них сегодня утром.
— А на сам процесс можно будет взглянуть? Так сказать… приобщиться к вашей работе, — задал вопрос Зворыкин.
Я обрадовался:
— Конечно. Я заранее позвоню вам в «Вестигауз» в Питтсбург и приглашу к нам!
— Отлично! Договорились!
Мы пожали руки. Его слова были для меня дороже похвалы Уорнеров. Это был взгляд, не побоюсь этого слова — научной глыбы.
Гости стали расходиться, с жаром обсуждая увиденное. Я остался один с техниками в опустевшем павильоне. Пока они возились с проектором, я задумался.
Всего две минуты. Всего один ролик. Надо дождаться, когда его покажут в кинотеатрах. В успехе я не сомневался. Когда обычные зрители, а не киношные боссы, увидят и, главное, услышат чудо, интерес к звуку подскочит до небес. Зритель всегда хочет чего-то нового. Поэтому важно не упустить этот момент и удержаться на плаву.
Я отдавал себе отчёт, что ждёт мою кинокомпанию. Прессинг со стороны гигантов индустрии, которые будут душить «Будущее», чтобы звук не вытеснил немое кино. Нападки со стороны актёров с неудачными голосами, режиссёров старой закалки, монтажёров, не желавших учиться новому. И, наконец, желание крупных игроков поглотить мою студию. Это будет настоящая война. И, насколько я знаю, она не всегда велась мирными методами.
Я дал себе обещание, что как только появится возможность — расширю штат охраны. И обзаведусь хорошими юристами, что будут постоянно при компании.
Уорнеры точно клюнули. И теперь назревал вопрос: какой фильм снять первым? Нужно ли придумывать велосипед, создавать сложную драму или изощрённую комедию?
Я всё больше склонялся к тому, что первая картина должна дать финансовый толчок для моей кинокомпании. И знал: какая картина точно принесёт миллионы. Небольшая история, где звук станет полноправным отдельным героем. Поэтому одна бродвейская история, про парня и девушку, поющих о любви — явно будет снята и в этой «моей новой» вселенной…
Однако я задумался, что если уломать Уорнеров, то можно будет приступить к съёмкам ещё пары фильмов, «выстреливших» на старте звукового кино. Одновременно. Ну а что? Сюжеты я помню. Так почему бы не зарекомендовать себя и в роли сценариста?
Постоянно быть им я не собирался. Но сейчас мне нужны были гарантированные деньги на развитие собственной киноимперии.
А ещё, если я уже заставил кино заговорить, то вскоре я заставлю его петь! Мюзиклы и прообразы первых «клипов» с оркестрами появятся уже через несколько лет. И большинство их снимались на старте просто в павильоне. Подобное приносило огромные барыши! Так чего тянуть???
Моё настроение омрачало только то, что на следующей неделе мне предстояло отвечать в суде по делу Джона Гилберта из-за того случая на вечеринке у Видора, так как допросы, что тянулись всю неделю — не окончились ничем, и склочный актёр подал в суд.
А потом… потом надо что-то отвечать комиссии антимонопольщиков Калифорнии по поводу моих фортелей с покупкой лицензий на «Витафон» и «Мувитон».
Вот только я пока ещё не знал, что это будет не самой большой из моих проблем…
* * *
В тот же вечер. Тампа. Штат Флорида.
Воздух в ресторане отеля «Тампа-Бэй» был таким же неподвижным, как вода в мангровых зарослях болот Флориды. Его пропитывали запахи жареных морепродуктов, дорогого виски и сладковатый, навязчивый аромат цветов гибискуса. Они стояли в вазе на рояле неподалёку от столика, где расположились два джентльмена в дорогих костюмах.
Эта встреча не была дружеским ужином, а больше походила на дипломатические переговоры в миниатюре. Если дипломаты представляли интересы стран, то от исхода разговора этой парочки зависело спокойствие одного из самых криминальных районов в городе.
За столиком «делили» Ибор-Сити…
Фред Биглоу, босс одной из самых влиятельных группировок Тампы, медленно потягивал виски. Его массивная фигура, облачённая в безупречный белый костюм, казалось, излучала спокойную уверенность. Но глаза мафиози, холодные и бледные, как лед в его стакане, были постоянно в движении, сканируя зал.
Напротив него восседал Оуэн МакАртур, патриарх местной ирландской общины, и глава банды, что держала доки Тампы. Сухопарый и жилистый ирландец, с уже седеющей шевелюрой и умными, хитрыми глазами, потягивал сигару, выпуская аккуратные кольца дыма.
— Итак, Фред, — продолжил уже идущий минут пятнадцать разговор МакАртур, отодвигая тарелку с недоеденной рыбой, — Ибор-Сити. Давай закончим с этим. Я беру порт и все склады на Двадцатой улице. Мои ребята лучше разбираются в поставках. И у меня есть большие выходы на Кубу. В отличие от тебя…
— Поставки товара это, конечно, важно, — парировал Биглоу, не меняя тона. — Однако чтобы он приходил, нужны деньги и тишина. Двадцатая улица твоя. Но все лавки и бары на Седьмой авеню — мои. Там и так половина заведений платят мне за «защиту». Полиция там тоже подо мной. Не думаю, что ты захочешь видеть лишний раз фараонов с проверками в своих доках… У тебя четыре бара на Седьмой. Они должны отойти мне. Тогда я готов брать дополнительно две тысячи ящиков рома по новой цене.
Фреду приходилось теперь закупать дополнительно алкоголь. Его сеть постоянно расширялась и требовала нового притока товара. Биглоу даже был вынужден обращаться к соседним группировкам.
МакАртур усмехнулся:
— Ты с годами не меняешься, Фред. Всё также любишь считать. Прямо как в то время, когда мы были мальчишками и гоняли по улицам. Только тогда ты считал не бухло и не бары…
Фред лишь обозначил улыбку в ответ на речи ирландца. Старая дружба осталась давно в прошлом. Хоть и послужила когда-то основой для нормального сосуществования двух группировок. Теперь было время чисто деловых отношений.
Оуэн махнул рукой:
— Ладно. Седьмая авеню — полностью твоя. Но ром, что идёт с моих складов, будет разливаться в твоих заведениях по моим ценам.
— По нашим ценам, Оуэн, — поправил его Биглоу, — Мы же партнёры. Я готов взять по ТВОЕЙ цене только дополнительные партии рома. Но в Ибор-Сити всё будет продаваться по-старому…
