Этот большой мир. Тайна пятой планеты (СИ) - Батыршин Борис Борисович

Я представил себе ситуацию: закрепиться на поверхности обруча невозможно, работать придётся без опоры… нет, не получается!

— Одного мало, нужно хотя бы двоих. Невесомость, будь она неладна…

— Не вижу проблемы. — ответил Середа. Видно было, что он уже успел всё обдумать. — Стенки контейнера тонкие, это не металл «обручей» — в них и вгонят якоря. Но ты прав, вдвоём лучше.

— Я могу! — раздался мальчишеский голос. Я обернулся — Серёжка Лестев. И когда это он успел пробраться в «Секрет»?

— Лёш… Алексей Геннадьич, я, правда, могу! Я и якорными гарпунами пользоваться умею!

— Я смерил его оценивающим взглядом. — Убедил, стажёр. Нужен ещё доброволец.

— Может, я? — неуверенно предложил Леднёв. Юлька, услыхав его, немедленно вскинулась:

— Вот уж нет! Если с тобой что-нибудь случится — кто будет анализировать данные с захваченных приборов?

— А с чего со мной что-то должно случиться? — попытался возразить астрофизик. — На Энцеладе работал, и ничего…

Договорить я ему не дал.

— Это не обсуждается, Юлька права. На «обруч» выйду я, а буксировщик поведёт Гена Власьев, он умеет.

Леднёв кивнул, как мне показалось, с облегчением.

Юрка под потолком поднял руку — словно ученик, просящийся к доске.

— Чего тебе?

— Я с вами пойду на обруч, втроём быстрее управимся. А Власьев подержит мой «омар», чтобы не улетел.

— Как это — подержит? — удивился Леднёв.

— Дурацкий вопрос. — огрызнулся Юрка. Манипуляторами, как же ещё?

— А что, мысль! — я хлопнул ладонью по колену, отчего завращался вокруг своей оси. Пришлось хвататься за поручень и бормотать что-то невразумительное.

— Так что, решили? — поинтересовался Кащей.

— Решили. Вы со стажёром — я подмигнул довольному Серёжке, — начинайте готовить «омары». А мы с Валерой к капитану — надо же получить его разрешение…

Волынов предложение поддержал. А куда ему было деться? Я прекрасно понимаю, как ему тяжело — делать что-то надо, потому как больше некому, а вот что именно — решительно непонятно. Так что нашей инициативе он обрадовался и немедленно взялся на разработку плана.

Между прочим, в разговоре выяснилось кое-что новое: Леднёв сообщил, что за последние несколько часов наблюдений они с Коуэллом заметили необычное явление длиннопериодические колебания тахионного поля, порождённые видимо, какие-то процессами в «червоточине». Ничего подобного раньше не замечалось; Коуэлл с ходу предположил, что «червоточина» теряет стабильность и вот-вот схлопнется. Увы, американец выдавал желаемое за действительность — каждое колебание заканчивалось не затуханием, а, наоборот, всплеском активности тахионного зеркала — не гигантским энергетическим столбом, подобно тому, что мы наблюдали из «омаров», а куда более скромным, своего рода «микровыбросом». Объяснений ни Валера, ни Коуэлл, предложить не смогли, лишь констатировали, что с «червоточиной» происходит что-то странное.

Волынов осведомился, что именно они имеют в виду, когда говорят о «длиннопериодических колебаниях»? Леднёв объяснил, что полный цикл нарастания и угасания тахионного поля, заканчивающийся упомянутым «микровыбросом» составляет от нескольких часов до суток; предсказать заранее это пока не получается, однако, они над этим работают. Тут в разговор влез и я — с вопросом, как это может повлиять на выполнение нашей миссии? Валера задумался примерно на минуту, и изрёк, что точно не знает, но на всякий случай стоит подгадать визит к обручу к середине периода, когда параметры тахионного поля наиболее стабильны. Коуэлл заспорил, предлагая противоположный вариант — дождаться «микровыброса» и взяться за дело сразу после него, когда напряжённость поля достигнет минимума. Дальнейшая беседа переросла в маловразумительный спор узких специалистов, сопровождаемый переходами на личности, криками и обвинениями в научной безграмотности. Я посмотрел на Волынова. Капитан пожал плечами — а я-то что могу сделать? Я пожал плечами в ответ, бочком выбрался из капитанской каюты, где происходило «совещание», и поторопился к ангару буксировщиков.

— Юр, ты что сегодня смурной? — спросил я. — В «Секрете» отмалчивался, да и сейчас словно в воду опущенный!

Действительно, обычно энергичного, не лезущего за словом в карман, Кащея было не узнать. Вот и сейчас: я уже десять минут откручиваю фиксатор колпака своего омара, трижды упускал гайки и гонялся за ними по всему ангару — и ни одного язвительного комментария!

— Понимаешь… — он оторвался от кронштейна фары- искателя. — Не хотел говорить, но, наверное, нужно. Да и кому ещё?.

Я напрягся — начало было многообещающее.

— Мира собиралась в Японию с гастролями. — сказал он. Сразу после нашего отлёта. Уже и билет взяла…

Всё ясно. Что ж, если бы я знал, что Юлька сейчас в этой клятой Японии — тоже места себе не находил бы…

— Гастроли — это, наверное, в Токио или ещё каком-то крупном городе? Их трио там сейчас очень популярно, собирают полные залы!

— Заключительное выступление у них в Мацуяме. — очень тихо произнёс Юрка. — Я видел буклет с программой тура — центральный город самой крупной префектуры острова Сикоку. Того самого. Даты я точно не помню, но плюс-минус в тот же день когда там… это самое…

…Час от часу не легче! Везёт же маленькой скрипачке угодила в самый эпицентр…

— Ну… рано психовать, а? — я сделал попытку утешить друга. — Наверняка их эвакуировали. А может и сами улетели, ещё до того, как бабахнуло.

Он хотел ответить — судя по выражению лица, нечто безрадостное, — но тут люк ангара отполз в сторону, и в ангар вплыли Середа и Власьев, нагруженные баллонами со сжатым азотом, и нам сразу стало не до разговоров.

…бедный Кащей, не хотел бы я сейчас быть на его месте…

Прозрачные колпаки с «омаров» мы решили снять и грузиться в «буханку» без них. Всё равно пилот с напарником будут в «Кондорах», зато покинуть «омар» можно на несколько секунд быстрее — да и откинутый вверх колпак не будет мешаться при маневрировании. Конечно, это нарушение всех и всяческих инструкций — но что делать, ситуация требует!

Отсоединить половинки прозрачных пузырей от корпусов оказалось не так-то просто — повозившись около часа, мы плюнули и вырезали узлы креплений газовой горелкой. Теперь вернуть колпаки на место стало невозможно — ещё одно вопиющее нарушение инструкций, даже вредительство. В иной ситуации нам с Середой, как авторам этой гениальной идеи мало бы не показалось — но сейчас внутренний голос подсказывал, что репрессий ожидать не следует. Чем скорее мы отрапортуем о готовности, тем лучше; ну а дальше — как там учил Наполеон? Главное ввязаться в драку, а там видно будет…

Кстати, о драке. Серёжка Леднёв, принимавший самое деятельное участие в подготовке (я отметил, что парень реально рукастый и отлично знает матчасть, надо будет сделать пометку в стажёрской книжке) вылез с неожиданным предложением — взять на борт лазерный револьвер, свинтив предварительно с него датчик спектрографа. Я поинтересовался, с кем это он собрался воевать и услышал в ответ маловразумительное «ну… мало ли что…» А действительно — мало ли что? За вменяемость пилотов японских буксировщиков-«ика» я не поручусь, а так — хоть какое оружие на борту…

Короче, я согласился. Стажёр сразу воспрянул духом и выдвинул новое рацпредложение — оказывается, он ещё на «Лагранже» соорудил переходник, позволяющий подключать лазерный револьвер непосредственно к бортовой сети, что позволяет обойтись без аккумулятора в рукоятки. Девайс при этом оказывался связан с «омаром» трёхметровым кабелем — зато время на перезарядку электровоспламенителя сократилось с полутора секунд до четверти. Я осмотрел изобретение и опробовал его прямо в ангаре — вхолостую, разумеется. А что, толково — ещё один плюсик в стажёрскую книжку… Надо бы по возвращении на Землю написать о нём Командору — пусть порадуется за воспитанника.

III

Диме случалось бывать на многих околоземных станциях а вот на орбитальной верфи «Китти Хок» оказался впервые. Возведённая американскими космическими строителями, это грандиозное сооружение получило название в честь крошечного городка в штате Северная Каролина, который в далёком 1903-м году Орвилл и Уилбур Райты выбрали для испытаний своего самолёта, обеспечив ему место в мировой истории. Что до его космического тёзки — то орбитальная верфь до сих пор оставалась крупнейшим объектом такого рода во всём Внеземелье.