Андрей Посняков - Воевода заморских земель
– Не стоит, – оглянулся Олег Иваныч. – Некогда нам с орлом возиться. И тебя ждать не будем.
Он шагал в середине отряда, в простой дорожной одежде: серые штаны с чулками, башмаки с тупыми носами «утиный клюв», коричневая куртка из тонкой замши с разрезными рукавами-буфами, сквозь которые просвечивали желтые рукава рубашки, на простом кожаном поясе – узкий немецкий меч. Обычный наряд странника-кондотьера. Лишь ярко-красный, богато расшитый золотом плащ да залихватски сдвинутый набекрень берет с пером кецаля напоминали о высоком положении их обладателя. Рядом с воеводой шел старший дьяк Григорий, в такой же куртке и башмаках, что и Олег Иваныч, только что поярче расцветкой – лазоревая куртка, красные бархатные штаны, плащ травянистого цвета. Могли б, конечно, на носилках ехать – да Олег Иваныч считал – не по-мужски это. Были б лошади, другое дело. Вот только уж больно сложно их сюда доставить, учитывая зимовку. Может быть, позже, другим путем – через Атлантический океан – учитывал адмирал-воевода и такую возможность, на будущее.
Конечно же, новомихайловское начальство шаталось пыльными дорогами не просто так – инспектировало крепости, как и предписывалось договором с тарасками-пупереча, ну и, заодно, решало проблемы менее глобальные, но от того не менее значимые – поиски пропавшего Вани. Олегу Иванычу с Гришей казалось, что таинственное исчезновение мальчика неразрывно связано с отъездом купцов-отоми. Ведь они исчезли одновременно: Ваня и его приятель Тламак, переводчик и проводник отоми. Правда, Олег Иваныч все больше сомневался – отоми ли были купцы? И чем больше думал на эту тему, тем больше приходил к выводу, что похищение – дело рук теночков-ацтеков. Ведь недаром так заволновался Тламак, увидев изображение бога Уицилапочтли! А еще это странное покушение на него, Олега Иваныча, и Софью. Слишком быстро ретировались нападавшие, словно не тех встретили. Так, может, и правда – не тех? Рожи закрыты масками из перьев ворона, тела обильно расписаны охрой. Причем непонятно каким узором – то ли отоми, то ли каита, то ли вообще неизвестно кто. По поручению воеводы Николай Акатль поговорил с продавцом красок – охру покупали двое. Оба белые – один пожилой, коренастый, с буйной бородой и маленькими глазками, второй – обычный парень, кругломордый, краснощекий, кудрявый. Первого-то продавец еще, может, и опознал бы, а вот второго… Таких парней среди новгородцев – как собак нерезаных. Николай Акатль по собственной инициативе пошатался по злачным местам – вот уж действительно прирожденный опер – и разузнал-таки кое-что. Частенько заходила подобная по приметам парочка – коренастый пожилой бородач и краснощекий парень – в корчму некоего Кривдяя, выходца из тихвинских смердов. Хозяина корчмы это, впрочем, никак не характеризовало – к нему в корчму кто только не шлялся, однако один из кривдяевых слуг-индейцев в приватной беседе поведал Николаю о том, что подозрительная парочка перестала появляться в корчме с неделю назад, а раньше часто захаживала. Примерно тогда же съехали и купцы-отоми. Отоми ли? Ну, слуги и носильщики – точно отоми, а вот их хозяева – одни духи пустыни знают. Может быть, и отоми, может – и нет, по внешнему виду не скажешь, а близко слуги с ними не общались.
Доложив обо всем своему непосредственному начальнику – старшему дьяку Григорию, – Николай Акатль высказал вполне здравую мысль – что наглядно свидетельствовало о его остром уме – связать исчезновение парочки «бородач» – «краснощекий» не с отъездом купцов, а с какими-нибудь другими событиями. Стали думать вместе с Олегом Иванычем. По всем правилам думали – устроили даже мозговой штурм. Одну причину установили быстро – примерно в то же время, когда те исчезли, закончился набор охочих людей на службу в дальние крепости на границе с Анауаком. Стало быть, с большой долей вероятности можно было утверждать, что и те двое туда же намылились. Что следовало проверить. Однако не это больше всего смутило Олега Иваныча и Гришу, другое. С неделю назад прекратились ночные грабежи и разбои! Значит – эта парочка и орудовала, вот так-то. Значит – нужно было искать. Значит – нужно было найти. Как в старом фильме: найти и обезвредить!
Плановая инспекция крепостей подвернулась кстати. Олег Иваныч не собирался лично ехать, хотел послать одного Гришу, но, рассудив здраво, передумал. Уж слишком много там завязывалось. И если подумать об исчезновение (а лучше – о похищении!) Вани… Ведь дороги из земель отоми к ацтекам шли через дальние крепости. А вдруг повезет? Вдруг, информация какая-то проклюнется о похищенном? Ну, пускай для начала немного, крупица. Но ведь курица по зернышку клюет.
– Знаю я, Гриша, эти дальние гарнизоны, – отхлебнув из баклажки водицы, продолжал начатую беседу адмирал-воевода. – Там только с виду тишь да гладь да мухи жужжат, а на самом-то деле… И винишко могут на службе жрать изрядно и, не дай бог, чем похуже заниматься. Ну, винишко – это ладно, это не самое страшное… Вот, помнится, приезжаю как-то в Капшинское отделение… Эй, чего там остановились, нашли что?
Олег Иваныч быстро прошел вперед. Действительно, нашли. Один из идущих в авангарде воинов молча протянул ему небольшой изящный браслетик из змеиной кожи.
– А ведь на детскую руку браслет! – измерив находку пальцами, тут же заявил Гриша. – Не было такого у Ваньки?
– Нет, вроде. – Олег Иваныч покачал головой. – Хотя, кто его знает? Находку прибери. У Геронтия потом спросим.
В крепости их уже ждали. То ли известил кто через проезжих купцов, то ли примерно представляли – когда приедут. Двор крепости был чисто выметен, кусты аккуратно подстрижены. На одной из башен колыхался новгородский флаг с медведями. У гостеприимно распахнутых ворот, блестя на солнце кольчугами и шлемами, выстроился весь гарнизон – с копьями, луками, аркебузами. Пушки, конечно, не стали ради показухи с башен снимать для парада, хотя, кое-кто такое Власьичу советовал. Да тот отмахнулся – ну его к ляду: снимать, потом обратно затаскивать – мороки выше крыши, тем более адмирал-воевода в делах строг и показухи страсть как не любит. А вот от обеда у коменданта не отказался. Да и чего отказываться: крепость в состоянии приличном, службу несут исправно, пара стражников, правда, за пьянство сидела в порубе, и Олег Иваныч подозревал, что на самом-то деле вовсе не пара нашлась бы таких, да уж черт с ними. Обедать так обедать. Заодно выспросить у коменданта о гарнизоне, ну и про этих, про «бородатого» с «краснощеким».
– Да у нас, почитай, все такие,– улыбнулся Текультин Власьич. – Ну, которые русские. Их тут при крепости четыре с половиной десятка: из них один кузнец и два молотобойца. Остальные полторы сотни – отоми. Хорошие ребята, службу несут с охотою. Кузнец, правда, чего греха таить, выпить любит. Но кузнец хороший, еще и другие работы знает – вон, супружнице моей блюдо прохудившееся заделал, не знаю, правда, как, не приносил еще. Эй, Таиштль, не принес еще Мишка блюдо-то?
Последнюю фразу Текультин произнес на языке науйя. Тощая Таиштль покачала головой. Не приносил еще. Как ушел на ручей – блюдо прополоскать – так пока и не приходил.
– Утонул, что ли? – пошутил Текультин и повернулся к гостям:
– Кушайте, кушайте. Вот, крольчатинки с маисом попробуйте – Таиштль запекала.
Снаружи, во дворе, послышался какой-то шум, перепалка, словно бы кто-то рвался на пир, а его не пускали. В принципе, наверное, так дело и обстояло – появившийся в дверях молодой мужик с чуть косящим на сторону левым глазом тяжело дышал и отфыркивался, словно только что выдержал какое-нибудь тяжелое испытание. Рожа красная, зипун расхристан, в руках непонятная такая тряпица, красная, переливчатая. Позади парня виднелись смущенные слуги.
– Извиняй, батюшка Текультин Власьич, – парень поклонился в пояс. – Ходил сегодня на ручей, так вона, смотри, что нашел!
Он развернул тряпицу. Шитая золотом рубаха красного аксамита вспыхнула алой кровью в лучах заглядывающего в узкое окно солнца.
– На отрока рубашонка, – пояснил парень. – Порвана да в крови. Не иначе – смертоубийство на ручею было – а мы проморгали.
Олег Иваныч вздрогнул. Попросил передать находку. Осмотрел, пощупал руками – дырки, на левой стороне ворота – пятно бурого цвета, то ли томатный сок, то ли действительно кровь. Гриша протянул руку, поколупал пятно, ощупал ворот, потом кивнул: да, Ванькина рубаха, была у него такая.
– Рубаха рубахой, – недовольно бросил Текультин (Мишка, ящерицын сын, мог бы и выждать, перед гостями не позорить, скажи-ка: «проморгали»!). – А блюдо, блюдо-то где?
– Какое блюдо? – Кузнец Мишка недоумевающе мотнул головой, потом хлопнул себя по лбу: – Да, кажись, на ручье и оставил, блюдо-то!
– Эх ты, ворона! – в сердцах плюнула на пол Таиштль.
– Счас, сбегаю, принесу…
– Стой, парень! – властно произнес адмирал-воевода. – Вместе пойдем. Покажешь все: и где ручей, и где именно рубаху нашел.
