Дмитрий Дюков - «Рядом с троном – рядом со смертью»
Так что предоставить ведение переговоров с кузнецами Устюжны Ждану, наверно, стало бы наиболее оптимальным выходом. Мешала этому единственная вещь – гордыня. Этот грех заставлял меня рискнуть и попробовать найти общий язык с посадскими.
Видимо, немой кузнец Акинфов оказался не лучшим агитатором и организатором встречи удельного князя с его подданными. Явилось лишь пятеро мастеров, и у тех на лице было написано: на фига мы сюда припёрлись, дома нам, дурачинам, не сиделось, от греха подальше.
Вид у горожан казался настолько насторожённым, что в комплекте со мной, пышущим энтузиазмом, это очень напоминало не раз виданный в старых советских фильмах сюжет под названием «Заезжий активист уговаривает крестьян глухой деревни вступать в колхоз».
Представление началось с того, что Бакшеев выбрал двух самых здоровущих кузнечных дел мастеров и заставил их гнуть и бить об лавки полосы высокоуглеродистой стали, привезённые нами из Углича. Здоровяки десять минут издевались над железом, но сломать так и не смогли.
– Ловко, – сдвинул шапку на затылок один из пришедших в дьяческую избу. – Поди, немчином каким из ихней руды сработано, аль персидской работы сё?
– Нет. – Я, указывая на Акинфова, произнёс: – Вот его рук дело.
– Дурит тебя, княжич, Кособокий, – добродушно пробасил тот же устюженец. – Скрал у кого железо се чудное.
– Это уклад, – поправил я спорщика.
Тот переглянулся с остальными кузнецами, понимающе ухмыльнулся и начал наставлять меня в древнем материаловедении самыми простыми словами:
– Железо, княжич, мягкое. Уклад – твёрд. Железо – гнётся, уклад – ломается. Уклад железо режет.
– Фёдор, покажи, – прервал я эту познавательную лекцию и, обращаясь к собравшимся, добавил: – У кого что из уклада сработанное есть, дай для сличения.
Двое устюженцев, конфузясь, достали из сапогов ножи. Короткие испытания, проведённые Акинфовым, показали тотальное превосходство нашего материала над местным. Не очень большое пространство избы наполнилось ошеломлённым гулом.
– Княжич, – обратился ко мне и моей свите наиболее пожилой мастер. – Вои княжеские, дайте до дому сбегать, прихватить чего для спытания. Яз одна нога здесь, другая уже там.
Тучков и Бакшеев смотрели на меня, я доброжелательно кивнул отпрашивающемуся.
– Иди, никто не держит, вернёшься – не пожалеешь.
– Сабельщик Евсей яз, – слегка обиженно проговорил тот. – Не с испугу, а для интересу прошусь.
– Иди, Евсей, неси лучшее, что есть, испытаем честь по чести, – мне пока удавалось вести беседу в нужном русле.
Обернулся оружейный мастер действительно за считаные минуты, принеся три нешлифованные сабли.
Удар первой же из них повредил лишь само неоконченное оружие, далее Евсей бил уже аккуратней.
– Токмо с той, что яз из проржавленных гвоздей ковал, сравнить можно, а ить полосу ту не калили, – признал превосходство нашего металла старый мастер.
– Турская аль персидская работа, – авторитетно заявил тот, кто пытался читать мне лекцию. – Где взял сие, Кособокий? Вроде ж полосами не вывозят уклад энтот, тока оружьем дорогим.
– Как звать тебя? – ответил я вопросом на вопрос.
– Фома, – слегка смутился этот скептик.
Тут я выложил козырь из рукава:
– Фёдор Акинфов, целуй крест на том, что твоя сие работа.
Сразу после этой фразы Бакшеев ввёл из задней комнаты заранее приглашённого священника местной церкви Воздвиженья Честнаго Креста.
Фёдор немедленно дал клятву, за угличским кузнецом Бакшеев и Тучков также целовали крест, что своими очами видели, как делал сей металл Акинфов.
Аудитория была подавлена и ошеломлена. Они являлись профессионалами своего дела и понимали, что именно видят.
– Фёдор, ты, чтоб тайна такая тебе открылась, токмо свою душу продал нечистому али всего рода своего? – непонятно, шутил ли спрашивающий или говорил всерьёз, но нагоняй устроил ему присутствующий протопоп изрядный.
Дав местным кузнецам несколько минут пошушукаться, я продолжил:
– Желате ведать, как открыли секрет гибкого уклада?
Энергичные кивки собравшихся подтвердили, что да, желают.
– Яз после святой литургии сон видел наяву, горни силы знание сие ниспослали. Фёдору открыл виденное, и всё сбылось. – Пауза перед сообщением мне казалась опасной, как отреагируют на такое заявление, ещё неизвестно, особенно беспокоил священник.
Однако разом выдохнувших кузнецов беспокоила отнюдь не возможность чуда, а более приземлённые вещи.
– С чего Федорцу такая честь? Мастер он справный, да ловчее умельцы водятся! – Спросившему казалось обидным, что не ему достался такой секрет.
– Муку Фёдор сын Ондреев за князя своего принял, страдал и был вознаграждён, – ответил за меня сабельщик Евсей, присовокупив к пояснению изрядный тумак.
Видимо, сказавший это мастер среди кузнецов пользовался всеобщим уважением, поскольку получивший подзатыльник сразу сдал назад.
– Яз интересуясь спросил, без умысла, чего драться-то, дядька Евсей!
Неожиданным союзником выступил протопоп церкви Воздвиженья Честнаго Креста.
– Русь есть земля истинно святая, богоспасаемая. Ничтоже нет удивительного, что на ней свершаются чудеса явления и христиане слышат истинный глас Божий!
Особливо после таинства причащения, где души верующих соединяются с Господом нашим, Иисусом Христом, – строго добавил он для своих, видимо, не очень ревностных, прихожан.
Не давая устюженцам остыть, я продолжал:
– В том сне чудесном был мне дарован ещё один секрет. Яз открою его вам, ежели клянётесь на святом кресте исполнить нужную работу не прекословя и не переча. Без запинки и лености, без воровства и величания. Ежели сотворите крестоцелование на том, что доведёте дело до конца, невзирая на глад и мраз, да будете повиноваться мне не токмо как князю и начальному над вами человеку, но как отцу родному, будь я моложе всех летами хоть на сто лет.
К счастью, Акинфов меня не подвёл. Он собрал в этой избе настоящих мастеров, а такие люди никогда не откажутся овладеть новыми секретами своего ремесла. Поэтому собравшиеся были готовы целовать крест, писаться в полные холопы, возможно, некоторые согласились бы даже расписаться кровью, где нужно, лишь бы им досталось тайное знание в своём деле.
После проведения очередной клятвы я как мог доступно, но достаточно подробно поведал им о сущности передельного процесса в металлургии. Кузнецы оказались несколько разочарованы.
– Верно ли ты всё расслышал, княжич, не упустил чего со снато? – допытывался Фома, он видимо ждал каких-то совсем экзотических рецептов.
– Изработать в домнице железо на плавленую жижу, что металл растворяет, эт можно, – вторил неверующему другой коваль. – Вот тока из этой жижи, как застынет, что-то путное получить – дело нестаточное.
– Разделим расплав на два жидких слоя, одно над другим как масло постное над водой плавать будет, – пришлось мне успокаивать встревоженных устюженцев. – Верхний действительно бесполезный, а вот из нижнего доброе железо выйдет. Токмо нам пока и железо ни к чему, будем лить эту жижу, чугун именуемую, в песок. Так ядер для воинского припаса царя Фёдора Ивановича изготовим. Выйдет вам не битьё батогами да убытки, а чистая прибыль.
– Да примет ли дьяк снаряды пушечные из такового испорченного железа? – не переставал сомневаться Фома.
– Примет. Не дай бог, случится какая беда – весь урон из княжеской казны покрою, вам в разорение впасть не дам.
Терзали сомнения вполне благожелательно настроенного ко мне Евсея.
– Яз слыхивал, будто в Немцах [106] таковым способом кое-какое железо делают. Разве ж может свыше данный секрет вовсе не чудесным статься, а просто не всем людям ведомым.
– Две хозяйки могут одним манером хлеба печь. Токмо одна щепотку соли в тесто кинет, а другая нет. Вроде токо чуток одна работа от другой отличается, а на вкус – совсем разно. То, что мы учиним, хоть и не сразу, а несколькими летами опосля, ни одним немцам не снилось и не виделось.
Расходились пять мастеров кузнечного да железного дела озадаченными. Что ж, окажется поведанное им чудом или окажется очередной несбывшейся мечтой – зависело теперь большей частью от них.
Глава 31
Визит в Устюжну планировался коротким, чтобы успеть вернуться домой к Рождеству. Однако планы изменились, в этом северном городке на речке Мологе нам предстояло задержаться чуть ли не до конца зимы. Постройка прообраза домны в зимний период смотрелась делом несколько фантастическим, но раз взялся за гуж, не говори, что не дюж. Первым делом я осмотрел запасённые металлургами с лета запасы руды. Такого сырья в первой своей жизни мне видеть не приходилось, этот материал оказался землистого вида, комковатым, рассыпчатым, ничем не напоминавшим магнитный железняк. Судя по всему, ещё и содержание металла в этой скорее железистой земле, чем руде, являлось крайне низким, а вот вредных примесей, судя по всему, наличествовало с избытком.
