Сергей Артюхин - На прорыв времени! Российский спецназ против гитлеровцев
— Может, аппаратура неисправна?
— Возможно, герр генерал, но, наверное, лучше перестраховаться?
Линдеман задумался. С одной стороны, до другого аэродрома добираться почти на час дольше. Да и самолет пока приготовят — как минимум еще полчаса пройдет. В лучшем случае.
С другой стороны, если аэродром захвачен — что вполне возможно, русские уже демонстрировали подобное, — он поедет прямиком в ловушку.
На миг промелькнула мысль о сдаче в плен, но генерал сразу же ее прогнал.
— Герр генерал?
— Да, Дитрих, пожалуй, мы все же поедем на другой аэродром. Сообщи остальным. И еще: пусть отправят туда солдат, пусть проверят, что происходит.
— Есть! — Вскинув руку, адъютант удалился.
— Наблюдаю множественные цели, объект отсутствует. Повторяю, множественные цели, числом около роты, объект отсутствует, — тихо прошелестел голос Березы в уоки-токи.
Чего бы это значило? Разведка сообщала, что охрана генерала будет не так уж и велика. Антонов недовольно нахмурился.
«Может, это ловушка или отвлекающий маневр? На аэродроме оборону держать исключительно неудобно. Хотят выманить нас? Но как немчура про нас узнала?» — Мысли Антонова разбегались, словно тараканы.
«Продолжать операцию или не рисковать и отложить? Вопрос на засыпку…» — Недостаток времени заставил Владимира принять компромиссное решение.
— Абдулов, Лебедь, валите из самолета. Остальные — отходим. Только наблюдение, повторяю только наблюдение.
Сам майор менять свою удобную позицию не стал. С невысокого холмика, на котором он находился, прекрасно просматривался въезд на аэродром. СВТ с оптикой и аккуратно налепленной на нее маскировкой внимательно смотрела из куста на относительно недалеко расположенный шлагбаум.
Несколько минут спустя Береза доложил, что колонна немецких солдат остановилась рядом с аэродромом.
Франц Аненбауэр был напряжен. Отсутствие в будке у въезда солдата вызывало серьезные опасения.
«Черт возьми, а вдруг и вправду русские диверсанты захватили аэродром? Но тогда их здесь уже, скорее всего, нет… почему же у меня такое чувство, словно нас ждут серьезные неприятности?» — Непрошеные мысли лезли в голову ротному командиру вермахта, мешая сосредоточиться.
Приказав своим солдатам рассеяться и быть настороже, офицер передернул затвор своего МП-38. Осторожно двигающиеся с винтовками наперевес немцы медленно продвигались вперед, на территорию аэродрома, понятия не имея, что за их перемещениями внимательно глядят три пулемета и аналогичное количество снайперских винтовок.
Полчаса спустя немецкие солдаты уже заканчивали обыск аэродрома. Тот был пуст, и диверсантов не наблюдалось, что было хорошим знаком. Осталось проверить лишь пару строений.
Подходя к небольшому зданию, исполняющему роль жилого помещения для пилотов, уже не так напряженный Франц услышал, как из него раздается нечто, весьма похожее на мычание.
Дав знак одному из своих стрелков, чтобы тот аккуратно приоткрыл дверь, Аненбауэр на всякий случай отошел подальше — он воевал как в Минске, так и в Варшаве, что автоматом означало встречу с отвратительными методами минирования, в том числе и дверных проходов.
Дверь распахнулась как-то слишком легко, но, к удивлению немецкого офицера, взрыва не последовало. Подождав несколько секунд, чтоб уж наверняка, Франц показал открывавшему дверь солдату на проем. Тот очень осторожно зашел внутрь.
— Здесь наши! — От раздавшегося крика ожидающий в любую секунду пакость Аненбауэр вздрогнул, едва не нажав на спусковой крючок.
Все так же осторожно Франц заглянул внутрь здания. Увиденная картина его… скажем так удивила. Несколько десятков человек, связанных и с заткнутыми ртами, стояли вдоль стен и активно мычали, явно пытаясь что-то сказать. Немецкий солдат, первым увидевший эту картину, до сих пор стоял в ступоре, явно не понимая, что происходит.
А вот Франц мгновенно осознал, что диверсанты где-то здесь, раз у них не хватило времени даже на то, чтобы перестрелять летчиков и технический персонал. Приказав стрелку немедленно начать развязывать людей, офицер ломанулся к выходу.
Выскочив из здания, лейтенант Аненбауэр собирался приказать всем залечь, но забыл про ступеньку и, спотыкнувшись, грохнулся на землю.
А еще секундой позже здание, вокруг которого собралось человек сорок, с чудовищным грохотом взорвалось.
Наблюдающий за немцами Антонов напряженно ожидал, когда они наконец дойдут до здания-приманки с пленными.
Минут через двадцать-тридцать после проникновения на аэродром немцы достигли нужного здания. Владимир поймал в прицел голову немецкого офицера, но стрелять не стал, дожидаясь, когда вокруг здания соберется побольше людей.
Вот солдат открывает дверь и, чуть переждав, («Опытный», — усмехнувшись, подумал Антонов) заходит внутрь. Вот немецкий офицер присоединяется к своему подчиненному.
Владимир напрягся и коротко выдохнул в рацию:
— Работаем после меня. — И, едва в дверном проеме показалась фигура лейтенанта Аненбауэра, нажал на курок.
И не попал — споткнувшийся и упавший немец умудрился избежать попадания пули.
Впрочем, это мало ему помогло — вокруг здания и на аэродроме было заложено множество фугасов, сделанных из авиабомб, взятых тут же.
И через секунду после выстрела Антонова сержант Вороненко отправил по проводам сигнал на подрыв.
Два десятка разнокалиберных фугасов рванули так, что половину роты противника разом сдуло в небытие. Оставшиеся залегли и приготовились отстреливаться.
Спокойно прицелившись, выстрелом в голову Владимир уложил радиста. Перенес огонь на будку у шлагбаума, в которой спрятался еще один немец. Сделав несколько выстрелов, майор поменял цель, начав отстреливать особо активных солдат.
На фоне грохотания трех пулеметов, не дававших фашистам поднять голову, и раскатов коротких очередей «калашей», одинокие выстрелы «эсвэтэшек» были почти не слышны. Антонов, Береза и Сергиенко расстреливали фрицев словно в тире.
Несколько минут спустя все было кончено.
25 апреля 1942 года. Москва, Лубянка.
— Наши товарищи в Бразилии смогли переправить вот эти фотографии, Лаврентий Георгиевич, — Берия указал Ледникову на папку, лежащую на столе. Заинтересованный генерал достал из нее несколько снимков. Запечатленные на них винтовки сразу же привели к вполне однозначному выводу. Но Ледников на всякий случай все же уточнил:
— Этим оружием пользуется бразильская армия?
Берия кивнул. Генерал, хмыкнув, сел, не выпуская фотографий из рук.
— Ну, тогда я вполне однозначно могу сказать, что президент Альверде, мать его, из будущего. Ну, или, точнее, что кто-то там точно оттуда. — И добавил, показывая на снимки: — Это винтовка FN FAL, послевоенного производства. Бельгийская, если мне память не изменяет. Много у кого на вооружении была, у бразильцев тоже.
— До первой четверти двадцать первого века?
— Нет, конечно. Но это не означает, что эти винтовки не могли находиться на каком-нибудь складе в консервации. — Генерал Ледников даже не предполагал, насколько он прав. — Тем более что они и для производства не так чтоб уж очень сильно сложны — по большому счету, это развитие конструкции СВТ. Можно даже сказать, что это она и есть, только в другом ложе и с переделанным газовым регулятором. Ну и патрон другой, конечно же.
— Интересно. И мы сможем их производить? — Берия, поправив очки, внимательно посмотрел на генерала.
— А смысл? «Калашников» ничем не хуже, и даже лучше во всех отношениях. — Ледников поднялся с жалобно скрипящего под его весом стула и начал прохаживаться по кабинету. — Меня вот интересует, Лаврентий Павлович, что насчет подготавливаемой спецгруппы?
— А что с ней? Все остается в силе. Слегка поменяем цели посещения этой жаркой страны — да и все. Но, я полагаю, нам пора заканчивать и ехать в Кремль. Надо сообщить товарищу Сталину о том, что в Бразилии практически наверняка пришельцы из будущего.
— Я же и раньше говорил, что это совсем не исключено. — Ледников нахмурился. Берия, дружески улыбнувшись, сказал:
— Одно дело, Лаврентий Георгиевич, «не исключено», и совсем другое дело — «практически наверняка», согласитесь.
— Вы правы, Лаврентий Павлович, вы правы.
26 апреля 1942 года. Бразилия, Рио-де-Жанейро.
— Таким образом, господа министры, мы закончили с Аргентиной. Она теперь полностью и абсолютно наша. — Президент Альверде похлопал по карте, словно подтверждая свои слова. — Я полагаю, народ ликует?
— Конечно, господин президент. Более того, народ жаждет новых побед. — Отвечающий за внутренние дела и до переворота бывший лишь одним из замов прежнего министра Рамон Мария Альварес отлично вписался в команду генерала.
