Лев Соколов - Последний брат
— А те, в лесу? — спросил Фока. — Люди твоего деда?
— Скорее всего, — неуверенно кивнул Амар, — больше некому. Опоздали на место встречи, а потом уже не могли связаться со мной. Следили за нами издалека, выбирая момент. Наверное, было так.
— Почему нам не сказал? — спросил Улеб. — Почему мы узнали все, только когда нас начали резать?!
— Почему не доверился нам? — подхватил Трофим.
— Так решил василевс. Но я сам мог вам сказать, да… — Амар запнулся. — Трофим, Улеб, Фока, вы — мои друзья. В бою я только вас и хотел бы видеть с боков и спины. Но это был не бой. Вы когда-нибудь пробовали несколько недель ехать бок о бок с воинами, которые в любой момент могут получить приказ вас убить, и не подавать вида, что об этом знаете? Ни звуком, ни словом, ни настороженностью в глазах?
Трофим попробовал представить. Скрывать свои эмоции. Хладнокровию их учили, потому что это было нужно в бою. А вот скрывать враждебность… Он не мог честно ответить, справился бы он или нет. Поручился бы за любого в контубернии, что тот справится?..
— У меня было много времени этому научиться, — продолжал Амар. — Еще до отъезда в Романию двор хагана стал напоминать клубок змей… Но мог ли я требовать от вас такой выдержки, безо всякой подготовки? Достаточно было хоть одному из вас сделать ошибку, и это погубило бы всех. И я решил, что лучше всего вы изобразите беспечность, если и в самом деле будете беспечны. Если бы все пошло хорошо, то вы бы уехали домой, так ничего и не узнав, кроме того, что я внезапно пропал. Так я думал. Или… мне очень удобно было так думать… Не получилось, как задумано. Вы — мои друзья, и я не имел права использовать вас так. Я хотел уберечь вас, а сам погубил. Я виноват.
Амар замолчал, наступила тишина.
— Ладно… — наконец сказал Улеб, и его примирительный тон как-то сразу снял повисшее напряжение. — Чего уж теперь… Все под Богом ходят, а мы — воины — ближе всх к нему. Тит и Амар… Юлхуш то есть. Черт, все не могу привыкнуть… Они-то погибли, нас прикрывая. Благодаря им мы еще живы. Теперь-то вопрос — что нам дальше делать?
— Давайте думать… — Трофим почувствовал, что земля отхолаживает ему бок, и перевернулся. — Хунбиш с его стражей считают, что убили настоящего Амара. Но это случилось у нас на глазах, они теперь от нас не отстанут.
— Постойте, други, — подал голос Фока. — Ведь у хагана с василевсом негласный договор. Амар сам сказал, императору было известно, как с ним поступит брат. Так какие мы тогда свидетели? Расскажем императору о том, что он и сам знает? Амар мертв, их дело сделано. Может, не станут ночные стражи нас искать и уедут по утру…
— А ну как нет? — спросил Улеб.
— Они не уедут, — сказал Амар. — Что император там себе знает — это одно. А дать ему самоочных свидетелей — совсем другое. Мы теперь люди опасные. Нет, они не отпустят нас. Убьют просто из предосторожности.
— Правда, — согласился Фока, — надо рассчитывать на худшее.
— Место они выбрали грамотно, — заметил Трофим. — Скрыться нам есть где, а бежать некуда. Этот лес как остров в море. Стражей мало для хорошей облавы. Наверное, какое-то время мы сможем уклоняться. Но еды у нас нет… Ну даже если мы засядем здесь питаться подножным кормом… Если мы действительно нужны Хунбишу — он пошлет за подкреплением и прочешет весь лес. Сейчас, пока мугольские караулы будут еще редкими, мы можем попробовать убежать. Но мы не одеты, не обуты. Кто-нибудь кроме Амара в сапогах?
— Если кто-то мерзнет, я могу отдать, — подал голос Амар.
— Сиди уж… — махнул рукой Трофим, хоть никто и не мог увидеть его жеста.
— В общем, не готовы мы к рывку, — продолжил Трофим. — А ведь уже осень, начинает холодать. Мечи у нас с собой, да ими не поохотишься… Попали мы, други.
— У дедовых людей где-то в лесу должны быть припрятаны лошади… — предположил Фока.
— Сколько их, — хмыкнул Улеб. — Дедовых-то всего двое было.
— А если с заводными?
— Тогда… Да где же их сейчас искать? Нет, не найти их сейчас. А с утра от них и толку не будет…
— И это, если лошадей не найдут первыми муголы… — покачал головой Трофим.
— Да, загнали нас, как крыс! — Судя по звуку, Фока хлопнул ладонью по земле.
Все замолчали.
— А что делают крысы, когда их загоняют в угол? — вдруг сказал Улеб.
— Ты что задумал? — спросил Трофим.
— Сам сказал. Правильно. Одежды нет, припасов нет, даже обуви нет. Но это все есть рядом, у стражей во главе с этим жирным слизнем Хунбишем. Они спят в тепле у костра, а я мерзну здесь. Они взяли мою одежду и еду. И больше — они убили моих друзей. Они должны мне кровь.
— Их там тридцать человек… — с сомнением напомнил Фока.
— Уже меньше. И потом, что это для нас меняет, покойники? — отозвался Улеб. Пойдем сейчас — будем охотники. Останемся ждать — станем дичью. Вернёмся в лагерь и соберем долги.
— Отличный план, — буркнул Фока. — Да только я бы хотел еще пожить. Это не сочетается с тем, чтоб самому лезть черту в зубы.
— Улеб прав, — прекратил их спор Амар. — И ты прав, Фока. Я тоже жить хочу. Но надо вернуться. Только не просто так. Думаю, нам надо, как моим предкам, вернуться без шума и украсть у них лошадей. Всех. Догонять нас пешком им будет трудно. Пусть попробуют поймать нас в поле.
— Безумие, — вздохнул Фока. — Мы не сможем угнать всех лошадей.
— Еще как сможем, — сказал Амар. — Муголы в походе имеют несколько лошадей, и меняют их по надобности. Когда на одной хозяин идет в бой, других ведут коноводы. Ходить табуном мугольским коням дело привычное.
— Но мы не их коноводы. Если кони из императорской конюшни еще узнают нас, то мугольские встревожатся от приближения чужаков.
— А почему ты думаешь, я всю дорогу вился у лошадей, ласкал и угощал?
— О… — пробормотал Фока. — Ты заранее готовился их украсть?
— На всякий случай. Мы, муголы, относимся к лошадям иначе, чем вы. Так что я постарался чтобы они мне поверили. Теперь я для них, конечно, не хозяин, но и не чужак.
— Значит, у нас есть шанс, — включился в разговор Трофим. — По крайней мере, если нападем сами, на нашей стороне будет внезапность. Так что получается? Улеб, Амар и я — за. Фока?
— Ладно. Если не уйти — надо бить! — заявил Фока.
— Решили? — еще раз зачем-то на всякий случай спросил Трофим. Наверное, затем, чтоб окончательно понять: о пути назад нет.
— Решили, — нестройно прошептало три голоса в темноте.
— Хорошо… Ладно… — Трофим помолчал. — Одна проблема осталась: после этих блужданий вообще не представляю, где мы. Улеб?
— Я выведу, — кивнул Улеб. — Ты же знаешь, меня хоть с закрытыми глазами крути, я направлений не теряю.
— Тогда ты и поведешь. Я вторым. Следом Амар, потом Фока. Держитесь друг за друга, иначе растеряемся к чертям. Улеб… — Он провел рукой, пытаясь нащупать товарища. — А, все, нашел. Как будем действовать, решим на месте, когда обретем зрение. Не будем медлить. Нам с нашей черепашьей скоростью нужно успеть до рассвета.
— Наконец-то… — пробормотал Улеб. — Я вам покажу, какой война бывает ночью.
Хоть Улеб сказал это вслух, Трофим не был уверен, что рус обращался к ним.
* * *Если передвигаться по ночному лесу в одиночку было тяжко, то для группы это оказалось просто пыткой. Радовало одно — по уверению Улеба они были не так далеко от опушки. Теперь Трофим понял, почему. В то время как он, передвигаясь один, смог заложить достаточно большой крюк, его друзья были принуждены двигаться иначе. Один человек сам отодвигал ветки, сам ощупывал корни. Но идущим в группе во многом приходилось полагаться на первого. Сами ощупывать все они не могли, потому что одной рукой все время держались за впереди идущего. А тот просто не мог сообщать им о каждой ветке, корне и прочем. Он только тихим шепотом говорил «осторожно ветка», или «аккуратно яма». И даже эти краткие указания были связаны с риском. Но как идущим следом было сообразить, где эти преграды? Часто они их находили по второму разу, сами.
Но все же они шли. Медленно, упорно. Потому что они были крысами в углу. Потому что они шли к тем, кто убил их друзей. Потому что хотелось жить. И они добрались до залитой лунным светом опушки. Тропа вывела их правее лагеря. Очень медленно они выползли в кустарник под развесистым деревом и принялись наблюдать за лагерем.
В лунном свете лагерь выглядел мирно. Все так же стояли палатки, тихонько дымил и алел присыпанными пеплом угольями отгоревший костер, на земле на подстилках спали, вольно раскинувшись, воины. В стороне перешагивали с ноги на ногу, тихонько похрапывали и потряхивали гривами стреноженные кони.
Но лежала на земле неряшливым блином сорванная и откинутая палатка контубернии — её сорвали с шестов, когда начали делить трофеи, доставшиеся после победы, так лучше обыскать, что было внутри. В стороне мирно лежали рядом положенные два убитых мугола и Тит с Юлхушем. Видимо, их хотели сохранить для отчета перед своим хаганом, или же утром зарыть или оттащить, чтоб не портили запахом стоянку. Тита раздели до нитки, ценное шелковое белье после смерти сыграло с ним дурную шутку. А вот брата хагана, пусть даже мертвого и убитого по приказу владетеля, тронуть не посмели. Трофим узнал Юлхуша по роскошным сапогам-гутулам с загнутыми носами, но все же тело выглядело как-то не так. Он долго всматривался. Даже самый яркий лунный свет это не солнечный день, пока наконец не понял в чем дело — Юлхуша укоротили.
