Лев Соколов - Последний брат
Обзор книги Лев Соколов - Последний брат
Лев Соколов
Последний брат
От автора
Имя одного из главных героев Трофим. На грецкой молве оно звучит как Трофимос (Τρόφιμος). Большинство классических грецких и ромейских[1] имен имеют окончания «ос», «ус», «ис». Попав вместе с христианством на Русь, они как правило лишались этих замечательных, но труднопроизносимых для наших предков «хвостов». Посему автор позволил себе так же отбросить «усы-исы», в некоторых званиях и именах, что часто будут встречаться по ходу повествования; таких как Трофим (ос), Тит (ус), Феофилакт (ос). Исключение составит только имя Феодулос[2], но это потому что, как говорится, «из песни слов не выкинешь». Автор слаб, и в определенной степени поддался обывательскому соблазну удобства и привычности. Однако те читатели, кто неусыпно прилежают к точности, могут каждый раз, дойдя в тексте до соответствующего имени, мысленно подставлять к нему нужный хвостик, для чего и дается надлежащая справка. Встречающееся в тексте имя Эрини (Ειρήνη), для нас привычно как Ирина. Поскольку у него на конце нет устрашающего русское ухо «уса», автор оставил его в форме правильной ко времени и месту повествования. Эрини — ведь правда красиво звучит? Ну и за остальные небольшие и малые неточности я, автор, прошу у тебя читатель живота авансом.
Часть 1
— Бегом, бегом! Направо, все вдруг! Строй, дети греха! Держите строй!
Хриплый голос Плотина взвился над крепостным двором и обрушился на шестьдесят взмыленных молодцов, что, истекая потом, совершали эволюции согласно его приказам.
Трофим был вторым справа в первой шеренге. После часа беготни большой прямоугольный щит уже ощущался так, будто к руке подвесили створку крепостных ворот. Утяжеленный тренировочный меч оттянул руку, кожаный ремешок шлема натер шею под подбородком, влажно хлюпала рубаха под кольчугой. А оптион[3] Плотин все не унимался. Измышленные его воображением враги накатывались на маленький отряд со всех сторон, штурмовали его конными лавинами и пешими ордами, и всегда нападали с самого неожиданного направления, так что оставалось только гадать, как они умудрились подобраться так близко незамеченными.
— Враг пустил стрелы! — рявкнул Плотин. — Черепаха! Быстрее, если вам не нужны лишние дырки в теле!
Трофим мгновенно присел на одно колено, упер щит в землю. Сверху на кромку его щита с лязгом лег щит товарища из второй шеренги. Отряд со всех сторон отгородился от внешнего мира стеной, а сверху укрылся перекрывающей друг-друга черепицей. Это и была «черепаха»; когда-то классическое, а ныне почти забытое оборонительное построение. Но их отряд отрабатывал его, и отрабатывал регулярно.
Трофим облегченно вздохнул, глянул в щель перед собой и привалился лбом к щиту, разглядывая грубую брусчатку крепостного плаца под ногами. Ему повезло, он находился с краю, его щит был опущен на землю, и сейчас он фактически отдыхал. Ребятам в центре, что держали щиты над головами, повезло меньше. Несмотря на то, что щиты частично перекрывали и поддерживали друг друга, скоро у воинов в задних рядах начнут затекать руки…
— Что-то у Плотина сегодня голос хриплый, — пробормотал сосед слева. — Видать, бражка вчера была холодна…
Трофим повернул голову к соседу. Соседом после всех перестроений оказался друг Юлхуш. Вид у Юлхуша был взмыленный, из-под шлема на лоб стекали капельки пота, но на красивом восточном лице гуляла тонкая улыбка. Юлхуш подмигнул Трофиму. Трофим подмигнул в ответ и тут же скривился — пот защипал глаз.
— Как думаешь? Когда Плотин в постели с женщиной, он так же рычит? — спросил Трофим у Юлхуша.
— А как же? — подтвердил Юлхуш. — Слушай команду! На спину лечь! Ноги в стороны! Раз-два! Раз-два! Темп, дочь греха! Держать темп!
Хоть они с Юлхушем говорили негромко, но их услышали. Сзади кто-то приглушенно захихикал. Щиты над головой задребезжали.
— А что это тут у нас?! — тут же рявкнул Плотин снаружи. Он стоял слишком далеко, чтобы слышать разговор, но от взгляда его ничего не могло укрыться. — У кого трясется щит? Второй ряд, третий справа! Тит, макака ушастая, это у тебя ручки ослабли? Ну так я их живо поправлю. После тренировки четыре круга бегом по плацу!
— Все из-за тебя, Юлхуш… — вздохнул сзади Тит. — Он меня теперь совсем замотает.
— А что я? — удивился Юлхуш. — Смеяться — смейся, а щит держи.
— Что ж я в детстве не сдох… — без конкретного адресата, с большим чувством вопросил Тит. В другое время ему бы наверняка подробно объяснили, но сейчас все слишком устали, и разговор сам собой прекратился. Потянулись томительные минуты.
Трофим не знал, сколько прошло времени, до тех пор, когда наконец по щитам снаружи постучали.
— Вылезайте, молокососы, — раздался голос Плотина. — Железный дождь закончился. На сегодня тренировке конец.
Трофим услышал за спиной лязг, и через пару секунд над его головой вместо щита снова появилось голубое небо. Он встал с колена и посмотрел направо и налево, равняясь в строю.
— Стройся.
Через несколько секунд шестьдесят человек стояли неподвижно. Три ряда по двадцать. Ровная формация.
Плотин прошелся перед строем, по-хозяйски оглядывая каждого. Отирая пот, провел рукой по седому ежику коротко стриженных жестких волос и по выбритому подбородку, который даже после бритвы сохранял синеву. Трофим подумал, что, видать, орать целый час, надрывая глотку, не намного легче, чем бегать по плацу в полном вооружении…
— В целом, сегодня было не слишком отвратно, — объявил Плотин, остановившись перед ними. — Если бы Тит не облажался в конце, я даже мог бы сказать, что все было неплохо. Мог бы… Тит!
— Я! — гаркнул Тит, оглушая соседей по строю.
— Тебе когда-нибудь доводилась слышать поговорку, что прочность цепи равна прочности ее самого слабого звена?
— Да, мастер строевой подготовки!
— Я спрашиваю не о том, слышали ли ее твои оттопыренные уши. — Подскочил к нему Плотин. — Меня интересует, сумела ли она за что-нибудь зацепиться в твоей пустой башке! Сегодня твой щит дрогнул и сдвинулся с места. В настоящем бою в эту щель влетела бы стрела! Одна стрела — значит, боец уже не в строю. Значит — минус щит. Значит — дыра в «черепахе»! Чтобы закрыть эту дыру, нужно перестроиться. Больше движений — больше щелей! Больше стрел и больше потерь! Это как лавина, что начинается с одного камешка! Из-за одного балбеса враг выкосит всю сотню! И не важно, почему щит дрогнул, оттого что у бойца устали руки, или оттого что он хихикал, когда два его идиота-товарища несли всякую похабщину!
Говоря это, Плотин скользнул взглядом по Трофиму. Трофим едва не крякнул вслух. Скосив глаза, он увидел, что у Юлхуша тоже вытянулось лицо. Слух у Плотина оказался куда острее, чем они думали.
— Все, — закрыл тему Плотин. — Отдыхайте. Все, кроме тебя, Тит. Тебе перед отдыхом придется проброситься четыре круга. Всем все ясно?
— Да, мастер строевой подготовки! — гаркнул Трофим, чувствуя, как его голос сливается с голосами остальных.
Строй рассыпался, и воины устало потянулись ко входу во внутренние помещения казармы. Трофим снял с руки шит и, уложив его на булыжную кладку плаца, уселся сверху.
— Ждем Тита? — спросил Юлхуш, и дождавшись кивка, приземлился таким же образом. А через минуту к ним присоединились Амар, Фока и Улеб. Учебный отряд «товарищей по жилью» — контуберналов — был почти весь в сборе, если не считать самого Тита.
Тит тем временем, бренча амуницией, начал свой скорбный бег по плацу. Трофим чувствовал, что все парни контубернии глазели на Тита так же, как и он, с сочувствием. Рядом с сочувствием однако шебуршилась неблагозвучная мыслишка — до чего же здорово быть здесь, а не на его месте…
Плотин глянул на расположившихся на щитах парней, ждущих товарища, и одобрительно хмыкнул. Товарищество…
— Радуйся, что здесь маленький и ровный плац! — приободрил он Тита. — На полевом выходе я б устроил тебе настоящий марафон! Прибавь, или я накину еще пару кругов!
От этих слов у Тита открылось второе дыхание, он побежал быстрее, но выражение лица его стало душераздирающим.
Трофим откинулся на щит и поглядел вверх. Припекало. В знойном необъятном небе рваной пеленой висели два небольших заблудившихся облачка, не обещавших ни сокрыть солнце, ни дать дождя. Между облаками, широко раскинув крылья, парил могучий орел. Трофим подумал, как орлу, должно быть, видится сверху школа — ровный четырехугольник с плацем посередине. В окантовывавшем по периметру плац большом здании размещались казармы, столовая и хозяйственные службы. Наружные стены здания были выше остальных и возвышались над крышей, образовывая натуральную зубчатую крепостную стену с четырьмя башенками по углам. По сути школа была маленькой цитаделью, взять которую при случае было бы очень непросто. Здесь, в стенах, шла своя, гарнизонная жизнь, полная жесткого распорядка и тяжелых тренировок. А за внешними стенами раскинулся огромный, шумный и великолепный Константинов град — центр торговли, сердце империи. Школа же в случае необходимости могла стать одним из внутренних опорных пунктов, если бы врагу удалось преодолеть внешние стены и ворваться внутрь города. Однажды, впрочем, так случилось и без всяких врагов, — когда один из императоров слишком увлекся сбором налогов, и народ поднял бунт, возмутившись ценами на хлеб…
