Павел Комарницкий - Прошедшая сквозь небеса
Обзор книги Павел Комарницкий - Прошедшая сквозь небеса
Павел Сергеевич Комарницкий
Прошедшая сквозь небеса
Глава 01
Капитан, зевнув широко и сладко — сказывался постанабиоз — обернулся к пульту
— …Вот она, дорогуша. Ну что, с прибытием, коллеги! и принялся энергично тыкать пальцами в клавиши, на что контрольные мониторы охотно запестрели колонками цифр и столбиками диаграмм. Капитану зрелище на центральном обзорном экране, вне сомнения, было достаточно привычно. Во всяком случае священного трепета не вызывало точно.
Дина, поёжившись, энергично растёрла плечи ладонями, вглядываясь в изображение звезды, повисшей точно в центре экрана. Местное светило вовсе не напоминало своим видом ласковое земное солнышко. И даже то неистовое ослепительно-белое солнце, каким его можно видеть сквозь силиколл иллюминатора орбитальной станции, выглядело гораздо приветливее. Кроваво-красный шар в обрамлении протуберанцев таращился на пришельцев ярко-алым фотосферным пятном, здорово напоминая своим видом вырванный глаз какого-то сказочного космического чудовища.
— Глаз дракона… — пробормотала девушка, зачарованно рассматривая звезду.
— Чего? — капитан всё тыкал пальцами в клавиатуру. — А… да, похоже… Ну-ка, быстренько, полную характеристику!
— Владислав Иосифович!..
— Быстренько, подробно и без запинки!
— Так точно! — сверкнув глазами, девушка вытянулась по стойке «смирно». — Звезда Глизе пятьсот восемьдесят один, красный карлик спектрального класса эм-три-вэ, светимость ноль ноль тринадцать, переменность два процента от средней светимости! Вспышечная активность умеренная! Разрешите огласить характеристики планетной системы?
— Опять терроризируешь мою красавицу? — в рубку, широко перешагнув высокий комингс люка, прошествовал импозантный мужчина лет сорока, чем-то напоминавший английского лорда со старинной гравюры. Вот интересно, мелькнула в голове у Дины посторонняя мысль — отчего это Джордж Богданович не входит, как все прочие, а именно прошествует? Даже в аварийную капсулу, ага… капитан вот проходит в люки, она, Дина Горностаева, перелезает… ну, Стасик и вовсе вваливается… а Джордж Богданович, как истинный потомственный лорд…
— Во-первых, она не твоя красавица, а стажёр-планетолог в составе экипажа звездолёта «Прорыв», и во-вторых, хватит с нас одного космического сибарита.
— Не сердитесь на него, Диночка, — мужчина ловким движением фокусника изящно извлёк из воздуха довольно крупное яблоко. — Это нервы, плюс генная память поколений предков-военных, свято полагавших, что муштра есть способ воспитания истинных арийцев… или спартанцев…
— Опять в гибернаторе протащил? — Владислав мельком глянул на фрукт. — Где только прячешь, интересно…
— В самых интимных местах, — с достинством ответствовал вопрошаемый. — Возле горячего сердца в данном конкретном случае. В смысле, почти под мышкой…
Дина, не выдержав, фыркнула смехом.
— …К приметам нужно относиться со всем почтением, как учит нас народная мудрость твоей прародины.
— Ой, займусь я когда-нибудь тобой, мистик-самоучка, — капитан ткнул указательным пальцем в клавишу громкой связи. — Станислав, что там у тебя?
— Полный порядок, шеф! — жизнерадостным баском откликнулся динамик на пульте. — Система перехода отработала штатно, повреждений нет. Перевожу в спящий режим?
— В ждущий.
— Не понял… — в жизнерадостном голосе обозначилась лёгкая растерянность.
— Чего именно не понял? — капитан всматривался в цифирь, пестревшую на мониторе. — Систему гиперперехода переводим в ждущий режим.
— Теперь понял, — басок из динамика утратил жизнерадостность, сменив тональность на деловую-сосредоточенную.
— Психуешь, Влад, — негромко произнёс «лорд», через плечо начальства всматриваясь в цифирь, ползущую по монитору.
— Бережёных и Бог бережёт, как гласит столь любимая тобой народная мудрость, — капитан наконец обернул голову в сторону собеседников. — А вы ещё здесь, господа планетологи? Между прочим, регламент никто не отменял.
— Увы, он прав, Диночка, — пророкотал Джордж, — Не время предаваться праздному суесловию. Ваша задача — проверить посадочные капсулы, я же с Эльвирой займусь планетарным томографом и прочим…
— Да, Джордж Богданович.
— Ну вот и ладненько.
В центральном тоннеле было ещё прохладнее, чем в рубке, сквозь упругое покрытие пола не то чтобы ощущалась, но незримо угадывалась дрожь, порождаемая агрегатами корабля в машинном отсеке. Дина вновь обхватила плечи руками, зябко поёживаясь и ускоряя шаг.
— Это обычно после гибернатора, — пророкотал «лорд», угадав ощущения девушки. — Но всё-таки я бы посоветовал одеть под комбинезон что-нибудь потеплее. А лучше просто надеть планетарный лёгкий скафандр, право слово, там система терморегуляции…
— Дядя Жора, ну чего он так? — решилась наконец Дина. — Ведь мы же прошли… подумать только, ведь мы же прошли!
— Вот именно поэтому, — Джордж ткнул в кнопку блокировки шлюза, и тяжёлый люк, помедлив, пополз вбок, открывая проход из обитаемой части корабля в технические отсеки. Дина встретилась с наставником глазами. Ни тени смеха. — Вот именно поэтому, Диночка. Понимаешь, сейчас эйфория весьма нежелательна. Ну вот он и гасит её на корню… как умеет, казарменным способом…
— Но зачем же гипер держать в ждущем режиме? Можно подумать, мы прибыли сюда через бездну, чтобы немедленно сигануть обратно…
На сей раз наставник ответил не сразу.
— Конечно, с этой точки зрения ты права, девочка моя. Но вот какое дело… Глизе пятьсот восемьдесят один, это не Росс, не Лаланд и не звезда Барнарда. Это обитаемый мир. Так что…
…
Ему опять снился этот сон.
Он стоял на краю высокой скалы, и мир расстилался перед ним, как невообразимо гигантский рисунок. Поля, перелески и рощицы тянулись так далеко, насколько хватало взгляда. Где-то там, в невероятной дали, в сизой дымке, скрадывавшей горизонт, то и дело полыхали зарницы. Небо над головой, белёсое и плотное, как и положено быть Скорлупе Мироздания, отсюда, с вершины, казалось особенно низким. И прямо в лицо ему смотрело Око, пристально и немигающе. Всё как всегда…
Надо решаться.
Он широко раскинул руки и шагнул вперёд. Ветер, словно бы ожидавший этого момента, подхватил его лёгкое, невесомое тело и понёс, всё дальше и дальше, всё выше и выше… Он поднимался к небесной тверди, оставляя внизу твердь земную, и всё прожитое-нажитое там, внизу, казалось теперь таким ничтожным…
И вновь, как всегда в этом сне, никакой небесной тверди не оказалось. Казавшаяся снизу такой плотной и несокрушимой Скорлупа таяла, рассасывалась, словно туман в Стране Дождя, куда однажды занесла его судьба. Ещё миг, и вместо белёсого свода раскинулась чёрная бездна, густо усеянная огоньками, точь-в-точь россыпь самоцветов на столе придворного ювелира.
«Я лечу…»
«Тебе нельзя летать» — ввинчивается в мозг холодный чужой голос, отдающий металлом.
«Я лечу!»
«Ты не можешь летать!» — Око смотрит свирепо, в глубине его набухают огненные прожилки — явный признак назревающего гнева.
«Я уже лечу!»
«Тебе незачем летать! Тебе некуда лететь! Нет ничего, кроме Яйца Мироздания!»
«Я всё равно улечу!»
«Ты рождён здесь и здесь умрёшь, червь!»
Наскучив увещевать ничтожного смертного, Око Бога вспыхивает яростью, выбрасывая пламенеющую петлю протуберанца, и она тянется, тянется, чтобы спалить заживо. От гнева Ока можно легко укрыться там, внизу… но земная твердь далеко, и нет спасения. Лицо обжигает огнём. Какая боль…
Он с размаху хлопнул себя по лицу пятернёй и сел, таращась спросонья. Сон рассыпался на куски, сгинул, оставив после себя лишь медленно тающие в поле зрения цветные пятна — зелёные, красные, жёлтые, коричневые… Ну надо же, опять этот сон. Какой сон…
Джанго глянул на ладонь, где ещё корчилась в предсмертных муках расплющенная бабочка-кровососка. Пощупал место укуса — резкая боль уже сменилась онемением. Надо же, пробралась… опять в сетке где-нибудь прореха. Вообще-то для взрослого рахана укус одной кровососки не опасен, деревенские лекари используют этих тварей в качестве местного обезболивающего… и даже ребёнок легко выдержит пару десятков укусов — эти твари в одиночку могут парализовать лишь мелких грызунов… Но всё равно очень неприятно. Ладно, пожалуй, пора вставать. Как-никак он жрец, и у него масса дел в Храме.
Он протянул руку к большому бронзовому гонгу, висевшему у изголовья постели на проволоке, тянущейся к потолку, и резко ударил костяшками пальцев по гладко отполированному металлу. Гонг отозвался басовитым гулом.
— С пробуждением, о мой господин! — пожилой слуга, возникший на пороге, отвесил учтивый поклон. — Был ли спокоен и сладок твой сон?
