Валерий Елманов - Сокол против кречета
– А он сам-то чего не поехал? – осведомился Вячеслав, то и дело сочувственно поглядывая на друга.
– Так в воротах остался вместях с остальными. Не ведаю, сколь долго он в них держался, но не менее часа, потому как погоню мы не видели. Ежели поганые ее и выслали, то припозднились. А к вечеру метель поднялась. Тут уж ищи – не ищи, все едино след бы утеряли.
– Еще чего есть сказать? – безжизненно спросил Константин, еле шевеля губами.
– Есть и еще кой-что, – кивнул Живич. – Бату в твою сторону идет, и хорошим ходом.
– А это ты откуда узнал? – насторожился воевода.
– Мы с его передовым дозором чуть не столкнулись лоб в лоб. Тут я не удержался и повелел приотстать. Думал, до ночи выжду, а там… Уж больно хотелось хоть малость за Яик отплатить, – повинился десятник. – А пока мы по их следам шли, они на стойбище кирьятов[100] налетели. Понятное дело, вырезали всех, а потом пировать сели, ну и перепились изрядно, даже сторожа уснула. Словом, подсобил Господь. Вот мы малость и поразмялись, сердце потешили. Их там немного было – трех десятков не наберется. А четверых удалось живыми взять. Помяли немного, а так целехоньки. Мы до ближайшего лесочка доскакали, там костерок развели, да и поговорили… по душам. Трое из рядовичей. И рады бы сказать, да нечего. А четвертый полусотником оказался. Вот он и поведал нам о хане Бату. Говорил, что тот воев своих поделил надвое. Одним повелел прямиком к Волге следовать, а уж оттуда вверх, через Дикое поле, на рязанские земли. Их малость помене. То ли четыре, то ли пять туменов туда ушло.
– А кто их ведет – он не говорил? – спросил Константин, начиная постепенно приходить в себя.
– Говорил и это, – кивнул Живич. – Напужался нехристь, когда мои ребятки на тех троих показали, что его ждет. Ты уж не серчай, княже, но тут я по памяти не скажу. Басурмане они, и кличут их, прости господи, так, что аж по пять разов переспрашивали.
– Может, хоть одно имечко запомнил? – уточнил Константин.
– Неа, – твердо ответил Живич. – У меня сызмальства память на имена дырявая. А зачесть – зачту.
С этими словами он невозмутимо залез к себе за пазуху, сосредоточенно покопался там, бережно достал какую-то грязную тряпицу, неспешно развернул ее, извлек еще одну тряпицу, правда, побелее цветом, зато в каких-то бурых разводах и полосах.
– Ты уж не серчай, княже, что я тут чумазым исподним похваляюсь, – виновато заметил десятник. – Но боле писать не на чем было. Пришлось на себе рубаху разодрать да кровью накарябать.
– Своей?!
– Зачем своей, – благодушно пожал плечами детина. – Чай у нас три ворога под рукой было. Им она уже все равно без надобности, а так в дело пошла. Читать, что ли ча? – и вопросительно посмотрел на Константина.
– Читай, – кивнул тот.
Живич откашлялся, нахмурился, потом осторожно, по складам, произнес первое имя:
– Ху… ху… юк.
Воевода, не удержавшись, фыркнул, царь крякнул, а детина, смущенно посмотрев на них, пояснил:
– Разов пять я его переспрашивал. А он все одно талдычит. Пришлось так и написать.
– Что-то я чингизидов с таким именем не припомню, – разочарованно протянул Константин. – Хотя, погоди-ка, – он наморщил лоб, прищурился и удовлетворенно кивнул. – Ну, точно – Гуюк. Так, с одним разобрались. Кто следующий?
– Хай… хай… дар, – тоже с запинкой произнес Живич и вновь робко покосился на государя – правильно он сказал или опять ошибся?
Ага, раз молчит, значит, все верно.
И уже более уверенно принялся читать дальше:
– Бури, Кадан, Менгу.
– А Кулькана там не было? – спросил Константин.
– Был и Кулькан, – уверенно кивнул Живич и тут же настороженно осведомился: – А откель тебе это имечко ведомо?
Вячеслав выразительно постучал себя согнутым пальцем по лбу:
– Ты думай, десятник, когда говоришь. А когда спрашиваешь – тем более. И кто перед тобой сидит – тоже не забывай.
Живич сокрушенно вздохнул и честно повинился в собственной глупости:
– После виденного я уж и в разум не возьму – кому верить, а кого стеречься надобно.
– Ладно, – махнул рукой Константин, прощая, и, после некоторой заминки, с видимым трудом уточнил: – Ты Святозара сам видел?
– Так он там один, почитай, и был из наших-то. Подле него пяток басурман, и все. Как тут не разглядеть?
– Может, веревок на руках не увидел? Далеко все-таки, – предположил Вячеслав.
– Так он рукой куда-то вдаль указывал. Нет, воля твоя, воевода, но связанным он не был.
– Довольно! – с болью в голосе выкрикнул Константин, пресекая дальнейшие расспросы. – Награду ты, сотник, честно заслужил. Но о ней говорить не время. Теперь мне…
– Десятник я, – опасливо – все ж таки царю перечит – тем не менее поправил Живич.
– Раз государь сказал сотник, значит – сотник, – заметил Вячеслав.
– Благодарствую, конечно, царь-батюшка, – поднялся во весь богатырский рост новоявленный сотник. – Но лучше бы ты бы меня иным одарил, что тоже в твоей воле. А уж я отслужил бы на славу.
– Чего же ты хочешь? – ровным голосом спросил Константин.
– Дозволь мне в твоем головном полку быть, когда сечу с басурманами учнешь. С их дозором у меня не сказка, а так – присказка получилась. Уж больно мне за Яик спрос учинить с них охота, – пробасил Живич. – А там хоть сотню поведу, хошь, как и прежде, – десяток. Тут мне все едино.
– Хорошо, – кивнул Константин. – Будешь ты в сече в первом ряду. Обещаю. А теперь иди. Да про Святозара там…
– Нешто я дите какое? – даже обиделся Живич. – Чай на плечах кака-никака глава имеется. Потому и просил тебя воеводу удалить. Я-то, знамо дело, промолчу, а за кого иного ручаться не стану, – и он с подозрением покосился на Вячеслава.
Тот неодобрительно засопел, но вслух выражать свое негодование не стал – уж очень нелепым было это обвинение в возможной болтливости. Вместо этого произнес:
– Как выйдешь, сверни налево и по тропке прямиком. Спросишь, где воеводу Пелея найти, – сумрачно добавив: – Рязанского полка больше нет, Ряжский ушел, значит, Ольговский первым встанет. В нем ты и будешь.
Живич давно ушел, но Константин продолжал сохранять мрачный вид и по-прежнему молчал, сосредоточенно размышляя о чем-то своем. Воевода прошелся по комнате раз, затем другой, но друг так и не разжал рта. Пришлось брать инициативу на себя.
– Я так думаю, – начал он размышлять вслух. – Про пушки я неправильно считал. Если Свято… Гм. Короче, если монголы возьмут все крепости, то получается, что у них будет не восемьдесят, а двести тридцать стволов. В Уфу мы, конечно, людей пошлем, чтобы предупредить, но, скорее всего, не успеем, потому что, как говаривала моя мамочка Клавдия Гавриловна, при наличии двух зол всегда произойдет большее, а из всех возможных вариантов развития событий сбывается самый плохой. Значит, пушек у Батыя будет как грязи, – и сам же присвистнул. – Однако, как говорили чукчи и незабвенный Киса Воробьяни-нов. Да плюс к ним еще и башковитые китайцы, которые, скорее всего, уже разобрались в принципе действия. Вот заразы! – Он не выдержал и выругался. – Им ведь даже не надо думать, сколько пороха под заряд отмерять, – мы сами все по мешочкам разложили. Берите, господа хорошие, и пользуйтесь. Так что Рязань не просто осада ждет, но еще и пушечный обстрел. Ты, кстати, не помнишь, государь, сколько там у нас на каждое орудие пороху и ядер заготовлено, а то я что-то запамятовал? – спросил он как бы между прочим и выжидающе покосился на Константина.
Разумеется, Вячеслав в подсказке не нуждался. Как-никак сам прикидывал и сам же составлял указ на подпись царю. Но должен же он как-то разговорить друга, а с чего начинать?
– Нет, – коротко ответил тот и пояснил: – Это я про Рязань. Не даст Бату Гуюку пушки. Себе возьмет. И сил у Гуюка поэтому меньше, чем у Бату. Не ладят они друг с другом. Еще с Китая у них неприязнь. Да и мои люди для этого тоже постарались. Короче говоря, Бату будет дожидаться, пока тот себе обломает все зубы о рязанские стены.
– Ты уверен? – усомнился Вячеслав.
– Ну, разумеется, не просто дожидаться, – пояснил свою мысль Константин. – Он пока займется булгарскими городами. И еще одно. Простой объезд всех крепостей для сбора пушек займет слишком много времени. Скорее всего, Бату пойдет прямиком на хана Абдуллу, повелев, чтобы пушки ему привезли сразу же, как только… если только Святозар поможет взять крепости. Значит, время у нас есть.
– А пока он будет безуспешно штурмовать бул-гарские города, мы двинем войска на Гуюка, – подхватил воевода. – Слушай, а мне нравится ход твоих мыслей.
– Нельзя, – вздохнул Константин. – У нас с Булгарией договор. Мы же тебе не англичане какие-нибудь, у которых нет друзей, а только интересы. И не американцы. Если Русь дает слово, то должна его держать, и никуда от этого не денешься. Поэтому дуй к Рязани, а по пути перехватывай все полки, которые спешат сейчас в Нижний, и направляй их туда. Только не торопись, и все согласуй с ясами и половцами. Нужно создать такое кольцо, чтобы обратно в степь ни один монгол не ушел.
