Учитель. Назад в СССР 4 (СИ) - Буров Дмитрий

— Помоги, пожалуйся, нога… — залепетала Баринова.

Я придвинул стул к кровати, взгромоздил на него чемодан гостьи, развернулся и вышел, не слушая лепет вперемешку с возмущениями, которые неслись мне в спину.

Остановился возле окна, убедился, что Лизавета роется в чемодане, а не шарится по комнате как в прошлый раз, и уселся на крылечко покурить, подумать.

Подумать было о чем. Педагогическими инновациями я мало интересовался в той своей жизни, не до того было, да и профессия не располагала. Только на пенсии, окунувшись в школьную жизнь, я начал читать и изучать вопрос. Очень впечатлился поэмой Макаренко, заинтересовался трудами Кан-Калика, одно время сильно увлёкся педагогикой сотрудничества. Вот последняя как раз таки плотно засела в моей голове.

Но если на пенсии все мои теории разбивались в прах, потому как ни рылом, ни образованием я не вышел, да и поздновато для научных изысканий. То здесь, в стране советской, получив второй шанс на жизнь, можно попробовать что-то изменить. Не просто сохранить Советский Союз, но вырастить и воспитать нового человека. Того самого, который в далеком будущем не продаст Родину за шапку сухарей, а приведет страну к процветанию. Для этого всего-то и надо, что немного изменить систему восприятия, не позволить верхам заплыть жиром от жадности, и помочь низам, то бишь нам, простым людям, сделать правильный выбор.

Глава 19

Я свистнул щенка, Штырька с радость примчался ко мне и принялся носиться вокруг да около. Минут пять мы с ним подурачились, а потом я подумал, что слишком мало уделяю собакену времени, совсем его не выгуливаю. Так мальчишка отвыкнет от команд.

Заходить в дом по-прежнему не хотелось, я свистнул щенка и пошел в сторону калитки. Штырька моментально сообразил, что ему грозит внеплановая прогулка и радостно понесся впереди меня. В какой-то момент мне показалось, что из раскрытой форточки раздался голос Елизаветы, которая зачем-то меня звала, но я проигнорировал возглас. Как говорил наш прапорщик: когда кажется, креститься надобно. Креститься я не стал, просто с чистой совестью вышел за калитку, подозвал щенка, и мы неторопливо пошли по улице мимо дома фельдшерицы.

Дневники Егора остались в чемодане, и червяк сомнения изредка покусывал, я надеялся на то, что Лиза, если все-таки решится на повторный обыск, не догадается насчет второго дна, который я соорудил по старой привычке. Вот даже объяснить себе не могу, зачем я это сделал сразу, как разобрался с текущей действительностью, а вот теперь пригодилось.

Неторопливым шагом я подошел к дому фельдшерицы и остановился в раздумьях. Собственно, я ни на что не рассчитывал, даже не собирался стучать в окна Оксаны, просто не захотел идти в сторону реки. Последнее время та часть местности чаще всего подкидывала приключения. За сегодня я уже выполнил и перевыполнил планы по неожиданностям и прочим внезапным гадостям.

Возле забора, за котором прятался дом Оксаны, я остановился, достал пачку, повертел в руках и засунул обратно в карман. Плотные занавески практически не пропускали свет, но все-таки я заметил слабый отблеск. По всей видимости работала настольная лампа, значит, девушка еще не спит. Захотелось совершить какое-нибудь хулиганство. Нарвать осенних цветов в соседнем палисаднике, положить на крыльцо, постучать и сбежать, как глупый школьник, но я подавил порыв, впрочем, как и желание постучать в окно и позвать девушку на прогулку.

Оксана Игоревна права: денек выдался трудным, все нормальные люди уже смотрят десятые сны. И только мы со Штырькой бродим по сельским улицам как неприкаянные. Ну и Гринева не спит…

Стукнула щеколда, мелькнул свет фонаря, я осторожно отступил от окна, встал за дерево, вглядываясь в темноту двора. По выложенной каменной дорожке глухо застучали каблуки шлепок, похоже, Оксана выскочила в туалет. Отчего-то мне стало неудобно, как будто подглядываю за чем-то очень интимным.

Я отступил в темноту, отвернулся. И вот странно: когда я охранял Баринову возле туалета, ни стыда, ни неловкости не испытывал, чистый контроль, чтобы избежать любой подставы, и то прошляпил. А здесь и сейчас чувствую себя малолетним пацаном, который подглядывает за понравившейся девушкой.

Впрочем, почему как. Саныч? Так оно и есть. Признайся уже, Гринева тебе не просто нравится, а очень даже запала в душу. Только вот в моей голове застряло возрастное несоответствие, и никак не хочет уходить. Умом я понимаю, что выгляжу на свои нынешние двадцать с копейками, а голос разума ворчливо напоминает, сколько мне лет на самом деле. Старый ты для нее, Саныч. «Ста-рый», — повторил про себя.

— Штырька, а ну, цыц, — раздраженно шикнул я, услышав заливистый лай щенка.

— Ой, ты откуда тут, малыш? Ты из дома сбежал, да? — послышался голос Гриневой.

Радостный Штырька разразился счастливой тирадой, взахлеб рассказывая фельдшерице, что он здесь не один и совершенно не сбежал, а привел хозяина на променад аккурат под окна к доброй соседке, которая обязательно выдаст ему чего-нибудь вкусненького. А за это он отведет ее к хозяину.

— Вот ведь маленький негодник. Как только пролез, дырка, что ли в заборе? — выругался я, прекрасно понимая, что мое обнаружение — дело считанных минут.

Добрая Оксана Игоревна всенепременно захочет отвести щенка домой, выйдет за калитку и обнаружит меня возле дерева, ну и подумает черти что.

С другой стороны, имелась пусть слабая, но надежда на то, что девушка не захочет снова пересекаться с неприятной столичной гостьей, которая нахамила ей возле моего дома буквально пару часов назад. Поэтому выпроводит щенка за калитку и пойдет отдыхать.

Но надежда умерла, не успев родиться. Гринева и не захочет? Ага. Скорее, рак на горе серенаду споет, чем Оксана Игоревна чего-то испугается. Наше короткое знакомство это ярко доказало.

— Добрый вечер, Оксана Игоревна, — поздоровался я, выныривая из густой тени дерева, под которым я стоял.

— Ой, Егор Александрович! — воскликнула Оксана. — Вы меня напугали!

Штырька радостно метнулся ко мне и принялся плясать возле ног, заливисто лая, требуя похвалы за свой поступок. В его тявканье слышалось хвастовство, мол, виде, хозяин, как я все провернул?

— Штырька, тихо! — шикнул я. — Извините, не хотел вас беспокоить. Вот вышел с мелким погулять, задумался, не уследил. Он вас разбудил? — с сожалением в голосе уточнил я.

— Нет, я не спала, читала. Вот на улицу вышла, смотрю, а во дворе щенок крутится, что-то вынюхивает, наверное, мышку учуял. Он ведь охотник, да? — улыбнулась Оксана, присела на корточки и потрепала щенка по спине.

Штырька не остался в долгу и от избытка чувств лизнул девушку в нос.

— Ой, малыш, стой… — рассмеялась Оксана, уворачиваясь от вездесущего Штырьки и его собачьих поцелуев. — Ой! — вскрикнула Гринева, покачнувшись и едва не свалившись на землю.

— Осторожно! — я успел придержать девушку за плечо, подал руку и помог подняться.

Луч фонаря безжалостно ослепил глаза.

— Ох, простите! — воскликнула девушка, опуская фонарик.

— Ничего страшного, — проморгавшись, успокоил я фельдшерицу.

— Как ваша… гостья? — смущенно поинтересовалась Гринева.

— Да что ей сделается, — буркнул я. — Оставил до утра, не представляю, куда ее пристроить. Если бы не нога, сбагрил бы к дядь Васе на ночь.

— А что с ногой? — живо поинтересовалась Оксана Игоревна.

— Воспаление хитрости, — хмыкнул я и поведал Гриневой душещипательную историю, приключившуюся в туалете. — Вот теперь не знаю, как избавиться от дорогой гостьи.

— А хотите, я вам помогу? — в темноте лукаво блеснули девичьи глаза.

— А хочу, — улыбнулся я. — Только лучше завтра с утра. Воспитание не позволяет выгнать болезную на улицу.

— А вы ее ко мне отправьте на ночевку — предложила Оксана. — У меня и места больше, и вторая кровать есть. Точнее, раскладушка, но хорошая, — заверила Гринева. — А знаете что, я могу вашу больную в фельдшерский пункт определить. Конечно, это не положено, но там ей есть койка, да и я с ней останусь.