Учитель. Назад в СССР 4 (СИ) - Буров Дмитрий

— Вот! — Лиза расцвела улыбкой, вытащив из недр своей сумочки какую-то серую бумагу.

— Что это? — поинтересовался, не делая попытки подняться.

— Газета, — еще шире улыбнулась Баринова.

— Ну, газета, и что? — не понял я. — Ради какого-то клочка бумаги ты тащилась через полстраны, чтобы сказать мне — это газета? — хмыкнул я. — Лиза, я взрослый человек, что такое газета знаю. Даже выписываю, — я кивнул на стол, там на краю лежала приличная стопка прессы. Некоторые я покупал, чтобы освежить в памяти события моей новой современности. Пару штук выписал, чтобы быть в курсе последних новостей.

Елизавета удар приняла, даже лицо не скривила.

— В этой газете, Егор, — начала было Лизавета, но тут же состроила милую моську и нежным голоском попросила. — Егор, пожалуйста, пересядь поближе. Ну что мне, кричать, что ли на всю комнату? — Баринова умильно улыбнулась и похлопала ладошкой по покрывалу рядом с собой.

— Да не такая уж и большая у меня комната. Да и я вроде не глухой, со слухом все в порядке. Говори, или расходимся спать.

Я широко и смачно зевнул, даже не подумав прикрыть рот рукой, как порядочный юноша. Лиза сморщилась, но замечаний не последовало.

— Куда расходимся? — всполошилась Елизавета.

— Баринова, хватит ваньку валять, и дуру включать. Говори, зачем приехала, — рявкнул я.

— Какой ты стал… злой… в этой своей деревне, — глаза Лизаветы вновь наполнились слезами, грудь бурно вздымалась, пальчики нервно мяли старую газету.

— Лиза, я оценил. Правда, браво, — я пару раз небрежно хлопнул в ладоши. — А теперь ближе к делу, спать хочу, — приказал артистке.

— Егор… нам… мне случайно в руки попала эта газета… — тут же затараторила Лиза, но оговорочку про «нам» я услышал. Значит я прав, семейный совет постановил и отпустил Лизавету в Тмутаракань на поиски утраченного жениха. Осталось понять, зачем отцу Бариновой понадобился бывший ухажер дочери.

— Что за газета, — поинтересовался я.

— Ой, название такое колоритное, — тут же восхитилась Лиза. — «Сельская новь», мило, правда?

«Твою ж дивизию, — выругался я про себя. — Похоже, интервью с Григорян каким-то образом попало в Москву», — прикинул я и не ошибся. Лизавета не дождалась от меня ответа и продолжила:

— Здесь интервью с товарищем Гри-го-рян, инспектором, — Лиза по складам прочитала фамилию. — И в этой статье целая колонка про тебя!

Девушка подняла на меня горящие восторгом глаза.

— И что? — охладил я неуместный восторг.

— Егор! Как ты не понимаешь! Это же прорыв! Это… то, о чем ты всегда мечтал! Ты всегда хотел заниматься новаторством, придумывать, внедрять в жизнь! — Лиза так забылась, вспоминая прошлое, что едва не спалилась, но вовремя вспомнила про больную ногу. И в последний момент передумала вскакивать с кровати и бежать ко мне.

Я с интересом наблюдал, как девчонка сначала едва подскочила от нетерпения, а затем поморщилась и откинулась на подушку якобы от боли. Подушку эта лиса заранее подложила за спину, чтобы удобней было сидеть. И красиво падать. Аж любопытно стало на мгновение: если бы Егор был самим собой, а не мной, повелся бы на весь это цирк с конями и русалками?

— Лиза, какой к черту прорыв? Обычная работа. Ну, понравился я товарищу Григорян как молодой специалист, что такого? Просто у приставки «столичный» всегда проблемы.

— Столичный не приставка, а прилагательное, — машинально исправила Баринова, через секунду до нее дошло, и Лиха мило хихикнула. — Ах, ты о другом. и все равно, Егор, ты просто не понимаешь! Сейчас такое время, нудно ковать железо, пока горячо! Папа сказал, с твоим потенциалом тебе карьера гарантирована за два года! И диссертацию ты быстро напишешь. А там кафедра все что захочешь! — взволнованно продолжила Елизавета, подавшись ко мне. — В Москве с твоим талантом тебя сразу заметят. А здесь в этой… в этом селе… на периферии все будет очень долго! Егор, пожалуйста, послушай меня! Ну и папа…

Лиза испуганно на меня посмотрела, сообразив, что проболталась окончательно в пылу убеждений, но, не заметив никакой отрицательной реакции с моей стороны с энтузиазмом продолжила.

— Так вот папа тебе поможет! В следующем году состоится очередная конференция учителей. Ты уже знаешь, что с этого года по всей стране начнутся олимпиады? Напомни, потом расскажу подробней, — пообещала Лиза, заметив мой интерес. — Сейчас не об этом. Так вот… Создается специальная группа по воспитанию и педагогическому новаторству. А у тебя столько идей, столько идей! Ведь ты всегда мечтал о… о симбиозе педагога и ученика, о другом подходе к методике проведения уроков… Эти твои идеи, они не просто новаторские! Это новое направление в педагогике! Егор, тебе нельзя здесь оставаться! — внезапно закончила Баринова, уставилась на меня горящими глазами.

— С чего ты взяла, что у меня много новых идей по улучшению образовательного процесса? Советское образование самое лучшее в мире, тебе ли не знать. Ну, было дело в институте, так было и прошло, говорить не о чем, — открестился я от Лизиных восторгов и планов, усмехнулся девчонке глядя прямо в глаза.

Блеск слегка потускнел, как и восторг. Лиза растерялась, даже смутилась, захлопала ресницами, потупила глазки. Не этого ожидала Баринова в ответ на свою пылкую речь и намеки на протежирование со стороны собственного батюшки.

— Ну… я помню… ты же всегда фонтанировал идеями, придумывал, как укрепить взаимосвязь ученика и учителя… воспитание нового советского человека… — неуверенно продолжила Елизавета. — Не моет быть, чтобы ты забыл все свои наработки и планы! Не верю!

Справившись с минутным смущением, Баринова упрямо вскинула голову, с вызовом на меня посмотрела. Но я не дрогнул, по-прежнему держал лицо, равнодушно смотрел в ответ. Но от шпильки не стал отказываться.

— А мне кажется, кто-то очень пронырливый пошарился по моим ящикам в столе, покопался в бумагах, — я продолжал сверлить Лизавету взглядом.

— Егор! Как ты мог такое подумать! — возмутилась Баринова, прижав руки к груди, от праведного гнева полные губы задрожали, ресницы затрепетали, сдерживая горькие слезы. — Я просто… люблю тебя и все-все-все помню… Даже храню твои старые тетрадки с заметками, помнишь?

Вот только фальшивых слез мне здесь не хватало.

— Ну-ну… Это все, зачем ты приехала? — уточнил я. — Тогда будем спать, — констатировал я.

— Но… Егор… подожди…ты разве не понял… перспективы… конференция будущего… ты обязательно должен выступить… обязательно… папа тебя поддержит! Но тебе необходимо вернуться в Москву и отработать в московской школе! В лучшей московской школе! К молодым талантливым специалистам сейчас пристальное внимание, мы очень нужны и важны… у партии курс на новаторство и… Что ты делаешь?

Лиза, наконец, заметила, что я не слушаю, а занимаюсь тем, что сооружаю на полу спальное место.

— Егор! Да ты меня не слушаешь! — воскликнула Баринова, перестав лепетать.

— Не слушаю, — согласился я.

За время сумбурной речи бывшей Егоровской невесты я подошел к шкафу и начал доставать вещи, которые собирался взять с собой на ночевку к Митричу. Черт, придется утром возвращаться домой, чтобы принять душ. У меня-то вода до сих пор залита в летний, а у Митрича не факт. Просто я приучен к обливаниям, вот и держу воду в баке.

Так, носки, трусы, рабочая одежда. Сейчас главное получить повод утащить чемодан без лишних вопросов со стороны Лизы. А заметки… черт… я остановился, задумчиво глядя на полку с майками.

Наброски с моими личными, не зверевскими идеями по поводу дальнейшего пути развития советского народного образования отчего-то жалко. К тому же уверен, Лиза не упустит шанс, оставшись одна, хорошенько их изучить. И кто его знает, что Бариновой взбредёт в голову. Я ж там начеркал своего рода концентрат знаний прошлого и будущего, в том числе и расписал подоплеку неизвестных советской науке «ЕГЭ» и «ОГЭ».

Давать Бариновой повод к шантажу не хочется. А с ее талантами да связями папаши, который служит в министерстве образования, из любой буковки такое дело учителей можно состряпать, что процесс над врачами покажется детским лепетом. По этапу пустят, не задумываясь, если Егор Зверев соскочит с крючка Лизы, который столичная гостья приперлась закидывать. И наживку хорошую приготовила, ишь ты. И себя и карьеру, и славу, прямо-таки огонь, вода и медные трубы в одном флаконе.