Ральф Питерс - Красная Армия
Малинский потянулся за сигаретой. Это удивило Чибисова. Малинский никогда не курил в его присутствии из-за его астмы. Но Чибисов понял, что это действие было проявлением рассеянности и искреннего беспокойства о ситуации в полосе наступления Старухина.
— В любом случае, — сказал Малинский, раздувая выдохом огонек на конце сигареты, — Старухин должен прорвать их оборону к завтрашнему полудню. Мы должны предоставить штабу противника картину полномасштабного кризиса и очевидного краха, чтобы не дать им возможности адекватно ответить. Мы должны расколоть единство НАТО и представить дело так, как будто одни страны добиваются своих целей за счет других, чтобы каждый командир действовал или бездействовал якобы в своих национальных интересах. И мы должны следовать за ними вплотную, чтобы отбить желание воспользоваться ядерным оружием.
— Дудоров сообщает, что пока нет никаких признаков того, что страны НАТО всерьез рассматривают возможность использования ядерного оружия, — сказал Чибисов.
— Следите за этим. Очень внимательно. Убедитесь, что Дудоров понимает это. Тем временем, Старухин должен продолжать теснить британцев ночью. Даже ценой потери всех своих танков. Я понимаю всю тяжесть ночных операций. У меня нет сомнений, что противник более приспособлен к ведению ночного боя. Но если мы остановимся и дадим им передышку, последствия могут быть фатальными. Мы должны положиться на силу, скорость, в конечном счете, на уничтожение противника там, где не будет другого выхода. Мы должны сохранить и даже ускорить темп наступления. Рассмотрите эту возможность. Британцы вели бои целый день. Теперь заставим их воевать всю ночь с нашими свежими силами. И заставим их воевать весь следующий день. Если у них не сдадут нервы, то кончаться боеприпасы.
Но Чибисов уловил нотки сомнения в голосе Малинского. Командующий фронтом всегда олицетворял собой силу, и было непривычно и тревожно слышать даже незначительное колебание в его голосе.
— Старухин… Должен добиться прорыва, — сказал Малинский. — Он должен сделать это. — От напряжения он дышал слегка приоткрытым ртом. — Что с отвлекающими десантами?
— Они высадились, — сказал Чибисов. — Однако пришлось отправить все наши легкие силы. ПВО противника ограничила возможность десантирования техники и полноценных средств поддержки. Но десантники высадились в Хамельне и к югу от Бремена. Саморуков уже празднует.
Малинский сделал затяжку.
— Хорошо. Я хочу, чтобы внимание противника было приковано к этим местам. Я хотел бы, чтобы они впали в панику и были поглощены этими десантами, чтобы бросили на их уничтожение свои последние резервы. Я никогда не любил жертвовать солдатскими жизнями, Павел Павлович. Но если десанты в Хамельне и Бремене сделают свое дело, мы сохраним гораздо больше жизней. — Малинский усмехнулся, но усмешка была безжизненной, без малейших следов юмора. Его лицо стало похоже на маску горечи.
— Это предательство, без сомнения. Отправить людей, искренне верящих в важность своего задания, и не подозревающих, что это всего лишь отвлекающая операция, и зная, что большинство, если не все из них погибнут, недоумевая, почему подкрепления так и не дошли до них. Я утешаю себя мыслью, что если мы будем наступать достаточно быстро, мы можем выручить их раньше, чем они будут уничтожены. Но я даже наполовину не верю в это. Я знаю, что не буду жертвовать дополнительными жизнями, чтобы спасти десанты. Мы всегда находим рациональные оправдания для того, почему лучшим из людей придется умереть. Это действительно чудовищная сторона работы командира. Странно, что мы можем любить свою работу.
— Десанты на истинные места переправы через Везер будут предприняты, как только третья ударная армия сообщит о прорыве вражеской обороны.
— Синхронность действий будет иметь решающее значение. Но вы сами понимаете это.
— ПВО противника остается серьезной угрозой. Но их расход ракет был очень высок, и истощение запасов способствует нашим операциям. Мы потеряли в воздухе примерно семнадцать процентов самолетов. Но завтра потери будут меньше.
— Что с радиоэлектронной борьбой?
— Нельзя точно сказать, насколько первоначальный план был выполнен. Губищев, тем не менее, работает очень напряженно. Оперативное управление заявляет, что РЭБ слишком мешает работе наших собственных средств связи, в то время как Дудоров жалуется, что помехи во вражеских линиях связи настолько сильны, что перехват сообщений почти невозможно использовать для разведки. А потом оперативное управление опять вызывает Губищева и интересуется, почему уровень помех так низок. Определенные успехи есть, но нет точного способа определения того, что является успехом или неудачей в электромагнитном спектре.
— Возможно, единственным способом определить это станет исход войны.
— Да, это бесспорно. Одно можно сказать точно — автоматизация позволила Губищеву действовать. Он бы не мог управлять своими средствами при помощи карандашей и блокнотов. В конце концов, Дудоров признает определенные успехи. Позиция ГРУ состоит в том, что если мы серьезно нарушили способность противника к управлению войсками, это уже успех.
— В пределах наших планов, я надеюсь, — сказал Малинский. — Я все еще жду информации о выдвижении противником своих оперативно-тактических резервов на фланги. Так что следите, чтобы Губищев не слишком увлекался. Не позволяйте ему увлекаться нагрянувшей властью.
— Теперь об управлении ВВС. Каждый из командармов жаловался на них. Конечно, я понимаю, что они не могли не жаловаться. Но, кажется, у нас действительно возникли серьезные проблемы.
— Это действительно стоит внимания. ВВС сейчас пытаются справиться с ними. Самая большая проблема состоит в оценке нанесенного ущерба и распределении целей. Даже автоматизированные системы управления не справляются. Командование ВВС пытается делать хорошую мину, но, как я подозреваю, они оперируют, в основном, догадками. Я не считаю, что они эффективно задействуют все доступные силы.
— Конечно, мы говорим об весьма относительной эффективности. На грани хаоса. Но подумайте о том, что это означает для простого солдата там, в темноте, Павел Павлович. Продолжайте подгонять наших товарищей-летчиков. Но не настолько, чтобы это стало контрпродуктивным. Итак… Какова ваша общая оценка управления войсками? С точки зрения начальника штаба фронта?
— Лучше, чем я опасался, — ответил Чибисов. — Мы можем оперативно управлять действиями войск, хотя часто вынуждены полагаться на нештатные средства. Неразбериха на земле весьма значительна. Ситуация требует непрерывной работы. Вы знаете, что час назад наше антенное поле подверглось удару? В течение часа имели минимум возможностей. Это сильно сказалось на обновлении баз данных автоматизированных систем управления. Но мы восстановили до девяноста процентов антенн.
— Они попытаются атаковать бункер снова, — сказал Малинский. — И снова. Вы сможете определить, насколько они отчаялись по тому, насколько часто будут сотрясаться стены.
Чибисов кивнул. Он ощущал себя уставшим. Выложившимся. Но еще так много дел должны быть сделаны. Дым от сигареты Малинского начал проникать в его легкие, и он непроизвольно коснулся кармана, где лежали таблетки.
— Таким образом, — заключил Малинский. — Наши действия можно оценить как более чем удачные. Хотя, как я считаю, удача — это такая вещь, значение которой должно быть сведено к минимуму. — Малинский посмотрел на карту, сосредотачиваясь и приводя в порядок хаос мыслей в сознании. — Маршал Крибов в восторге оттого, что мы не взваливаем на него свои проблемы, и он может полностью сосредоточиться на юге. Американцы, со своей вечной непредсказуемостью, оказывают ожесточенное сопротивление. И немцы на юге сражаются также упорно, как и американцы. — Малинский остановился на минуту, собираясь с тревожными мыслями. — Да, нам повезло. Но этим вечером наступает первое серьезное испытание. Сегодня ночью и завтра утром. Если их контратаки так и останутся локальными, а Старухин к полудню добьется прорыва, они не смогут остановить нас до Рейна. — Малинский улыбнулся. — И там они тоже не смогут нас остановить.
* * *Леонид спокойно сидел в кресле у окна, хорошенько набив живот и мечтая о доме. Автомат лежал на коленях. Он него ощутимо несло запахом серы. Он не чистил оружие после боя. Однако при первой же возможности отмыл от крови и грязи гимнастерку, которая теперь сохла на спинке чьей-то брошенной кровати.
Война казалась безмятежно далекой, и Леонид убедил себя, что внес свой вклад в правое дело. Пусть сейчас воюют другие. Он переменил позу, глядя в прохладную темную ночь, не сосредотачиваясь ни на чем конкретном. От движения в карманах шваркнуло пластмассой о пластмассу. Он набил карманы кассетами, которые нашел в соседней спальне, скорее всего, принадлежавшей девочке-подростку. Радуясь находке, он не думал о том, что не может прочитать, что написано на этикетках и не может узнать любую из групп, изображенных на маленьких красочных вкладышах в коробках. Высокое качество печати и живой вид исполнителей радовали его.
