Андрей Валентинов - Серый коршун
– Почему – диадему? – брякнул я, соображая когда она это все придумала. Не тогда ли, когда я ее насиловал?
– Это означает, ванакт, – пояснила она все тем же равнодушным тоном, – что я буду не просто женой царя, а ванактиссой – соправительницей...
– А не много ли будет, царевна? – я заставил себя усмехнуться, хотя чувствовал себя скверно. Ей надо было родиться мужчиной. Боги ошиблись.
– Не много, ванакт. Когда я стану соправительницей, то сохраню власть, даже если ты женишься на этой рыжей ведьме.
– А может, оставим все как есть, сестричка? Знаешь, мне понравилось!
– Если у меня будет ребенок, я его придушу – как ты хотел задушить меня! – Ее глаза вновь сверкнули огнем. – Ты сделаешь это, Клеотер Микенский! Ктимена – уже не союзник, особенно когда узнает, что ты спал со мною. Мантос сделает все, что она скажет, а Прет...
Она оскалилась, и я вспомнил – первый геквет когда-то сватался к царевне.
– А когда я стану твоей женой, то побеспокоюсь, так и быть, чтобы ты прожил лишние несколько лет – пока не расправлюсь с остальными. Несколько лет жизни – хороший выход для самозванца, правда?
И тут я понял – бежать мне не дадут. Кажется, Тир я увижу нескоро.
Очень нескоро...
– Идет! – произнес я как можно веселее. – Надеюсь, ты знаешь, какие дары нужно послать в Дельфы?
– Не беспокойся! А сейчас – убирайся вон и позови моих служанок. Пусть принесут теплой воды.
– Зайду вечером, – пообещал я, выходя. – Панцирь надевать, ванактисса?
Алебастровый сосуд со звоном разбился о стену у моего виска. Дейотара промахнулась.
...как мне почудилось – нарочно.
III. ПОВЕСТЬ О ШАРДАНА
ГОВОРИТ КЛЕОТЕР-ЦАРЬ: «Когда я сокрушил нечестивцев, один человек, чье имя ныне проклято и забыто, восстал в Микенах. Народ он так обманывал: „Я – правитель Ахайи“. Тогда микенцы взбунтовались и перешли к этому человеку. Он стал править в Микенах.
Тогда воззвал я к Дию, Отцу богов, и направил войско в Микены. Дий, Отец богов, помог мне. По воле Дия я одержал победу. Тот, чье имя ныне проклято и забыто, связанный, был приведен ко мне. Я его умертвил, ибо он прогневал небо и осквернил землю.
Это было на второй год моего царствования, в месяце дуузи...»
ПЕ
«День начался»
День начался скверно.
Под утро приснился все тот же сон: освещенный факелами коридор, топот стражников за спиной, и я, царевич Клеотер, гладящий черную шерсть гигантского пса. В последние месяцы этот сон мне снился все чаще, но я не решался обратиться ни к прорицателям, ни к лекарям. Я не верил в призраки, иначе давно бы принес жертву душе несчастного царевича. Но Клеотер, сын Главка, давно покоился в царском толосе, а мне, живому, следовало было думать о живых.
Назавтра предстоял отъезд. Все было собрано, вдоль дороги в Фивы до самой границы выставлены посты, подарки загружены в колесницы, а Дейотара примерила полдюжины новых одеяний, купленных у тирских купцов. Однако ехать не хотелось. Я не верю в предсказания, но привык – научился – доверять предчувствиям. А они не радовали.
Я знал – что-то случится. И когда стражник, осторожно стукнув копьем об пол, доложил о приходе царицы, я понял – началось. Ванактисса Дейотара не посещала меня без особой нужды. Как, впрочем, и я ее.
– Радуйся, ванакт! – царица выглядела встревоженной, и я поспешил отложить в сторону последние донесения, над которым работал.
– Что... – начал я, но Дейотара тут же перебила:
– Прет. У него беда, ты должен принять его немедленно.
– Конечно...
Я растерянно потер лоб, пытаясь догадаться, что могло случиться. С первым гекветом мы работали дружно, и даже его характер начал казаться вполне приемлемым.
– Я побуду с тобой.
Дейотара, как обычно, не спрашивала, а ставила в известность, но на этот раз я и не думал спорить.
Прет, сын Скира, вошел тотчас за нею. Я встал, хотя строгий этикет, наконец-то мною освоенный, диктовал обратное. Геквет был бледен и небрит, что не случалось с ним ни разу.
– Радуйся, ванакт... – голос казался бледным и безжизненным.
– Прет! – растерялся я. – Ты... Садись.
Но случилось неожиданное – первый геквет опустился на одно колено. Я оторопел – такое полагалось только при присяге. Впрочем, эту часть этикета я помнил слабо.
– Прошу справедливости, ванакт! – голос геквета дрогнул. – Эгеон, сын Скира, мой брат...
Я чуть было не спросил: «Что с ним?», но внезапно понял.
– Мой брат убит, ванакт! Вчера вечером его нашли на дороге в Аргос. Прошу справедливости и отмщения!..
...Эгеона, его младшего брата, я видел всего пару раз. Младший сын Скира служил вторым гекветом аргосского гарнизона. Красивый молодой парень, чемпион в беге колесниц...
Осторожно подняв Прета, я усадил его в кресло. Я знал – братья были очень близки. Что тут сказжешь?
– Как это случилось? – мягкий голос Дейотары прозвучал очень вовремя. – Расскажи...
– Это были не разбойники! – голос Прета плеснул бешенством. – Ванакт! Его убили наши воины! Их нашли рядом – он не умер неотмщенным...
– Рядом с телом Эгеона лежали три трупа, – тихо проговорила царица. – На них были панцири и шлемы. Их опознали: все трое – из орха, что стоит у Навплии.
Да, такого я не ожидал. Геквет убит собственными воинами. Подобное бывает, особенно если назревает бунт. Но Эгиона убили воины соседнего гарнизона, которые едва ли видели его хотя бы раз.
– Им приказали, – выдохнул Прет. – Я уже узнал. Из Микен пришел приказ направить десяток воинов во главе с комавентом.
– Троих нашли, – заметил я. – Где остальные?
– Исчезли, – Прет закусил губу. – Клеотер! Кому помешал Эгеон? Я нарочно отправил его подальше от Микен, он...
И тут я понял – парень подозревает меня . Во всяком случае, близок к этому.
– Это страшное горе, Прет, – Дейотара вновь пришла на помощь. – И поверь, это не только твое горе.
– Мы найдем убийцу, – я сцепил зубы и мысленно помянул Бела, – клянусь тебе, Прет, найдем! Но будем откровенны – ты уверен, что приказ пришел из дворца?
Первый геквет молча кивнул.
– Тем хуже для убийцы. Между нами не должно быть неясностей, Прет. Я не приказывал убивать твоего брата. Ты знаешь меня. Если бы я хотел истребить твою семью, то действовал бы иначе...
– Да, – парень тяжело вздохнул. – В первое мгновение, когда я узнал о приказе... Но ты прав, ванакт. Клеотер Микенский не посылает тайных убийц к невиновным людям. Я верю тебе.
– Спасибо,
Я попытался улыбнуться, но понял – Прет держится из последних сил. Незаметно кивнув Дейотаре, я отступил назад. Царица подошла поближе и погладила Прета по щеке. Плечи парня дрогнули.
– Поплачь, – шепнула она. – Не стыдись слез, Прет. Ведь это был твой брат.
– Нет. – Геквет тяжело поднялся, привычным движением поправляя плащ. – Прости, ванакт. Горе заставило меня забыть об обязанностях. Я должен был доложить еще вчера... Шардана волнуются.
Если бы он доложил о появлении на главной площади Микасы гидры о девяти головах, я бы удивился меньше. Шардана никогда не вызывали беспокойства. Казалось, выходцы из-за моря Мрака неспособны к нарушению дисциплины. Мелькнула и пропала мысль о невыплаченном жаловании. Нет, о таких вещах не забываем ни я, ни Прет.
– Два дня назад к ним приехал их земляк, – продолжал геквет. – Он прибыл на корабле в Навплию.
– Что за корабль? – быстро спросила Дейотара.
– Корабль шардана. Они редко приплывают к нам, этот – первый за два года. Похоже, посланец принес плохие известия. Шардана очень обеспокоены, их старшины хотят встречи с тобою.
– Да, конечно, – кивнул я. – Приму их после обеда... Ты не знаешь, что там стряслось?
– Они не говорят. Хотят встречи только с ванактом.
Поездка в Фивы сразу же показалась чем-то нереальным. Боги вновь прогневались на Ахияву. Воины убивают друг друга, а шардана – самая верная часть войска – готовы взбунтоваться. Самое время для путешествия на свадьбу дочери фиванского базилея!
Меня пригласили еще три месяца назад. Звали настойчиво – и я решил ехать. Дело, конечно, не в свадьбе какой-то сопливой девчонки. В Фивы съезжались все мои соседи – и друзья, и враги. Почти ни с кем из них за эти полтора года увидеться мне не довелось. Соседи выжидали, присматривались, и вот, наконец, – приглашение. Побывать в Фивах следовало непременно, я как раз собрался туда...
Да, не вовремя... Эх, боги Аннуаки, за что?
Я отправил Прета отдыхать, велев передать командование второму геквету. Убийство Эгеона и бунтующие шардана – неизвестно, что опаснее. Оба дела требовалось решить немедленно, еще до отъезда – или вообще не ехать...
– Ванакт! Ты выслушаешь меня? – голос Дейотары прозвучал так неожиданно, что я невольно вздрогнул:
– Да, конечно.
– Не знаю, что случилось у шардана, ванакт. Но убийство Эгеона – это удар по тебе, по нам с тобою. Тебя хотят поссорить с Претом и с его отцом. Будь осторожен!
