Злой гений Порт-Артура - Романов Герман Иванович
Кого после этого объявят виновным в поражении? Правильно, только его, что не оказал вовремя помощи! Можно приказать Зыкову отступить, как только японцы надавят серьезно, но опять, не станет ли это поводом для Куропаткина отстранить его от командования корпусом? Тем более что со здоровьем у него очень плохо, нуждается в уходе, и с ним всегда супруга, которая заботится о нем. Да и питаться может только молоком, которое в Маньчжурии трудно найти. А потому специально для него содержат особо корову, которая уже стала поводом для многочисленных сплетен, раздутых вездесущими журналистами.
«Или стоит обратиться за помощью к наместнику? Может, адмирал выделит генерала Фока с дивизией, которая примет на себя защиту Инкоу, пока я с корпусом перейду к перевалам?» – Мысль пока только промелькнула, но барон задумался.
А ведь недаром сейчас Инкоу опустошается тыловыми службами Квантуна. Да и канонерская лодка «Сивуч» неожиданно ушла ночью в море, а четыре вооруженных катера вывезли на платформах в Дальний. И со складов в порту увозят все необходимое, практически принудительно, пока не реквизируя, но оплачивая по твердым расценкам. Но для этого тоже нужно время: Инкоу – один из крупных городов Маньчжурии, второй по численности населения.
– Или самому съездить и получить прямое указание от адмирала? Он все же наместник и главнокомандующий, сам вправе принимать все необходимые меры…
Глава 34
– Эта фантасмагория никогда не окончится, – раздраженно пробормотал Фок, кляня на семь рядов Алексеева. Впрочем, и самому наместнику стало невесело от заваренной им самим каши: слишком острой оказалась приправа. Экипаж «Милого друга» категорически не желал превращаться в «покойников» и продолжал «героически сражаться».
Это выяснилось из доставленных из Чифу миноносцем «Лейтенантом Бураковым» европейских газет из Шанхая и Пекина. Бывший корабль китайского флота, построенный в Германии, доставшийся трофеем после подавления «боксерского восстания», отличался необычайной прыткостью и выдавал скорость свыше тридцати узлов. Маленький корабль легко отрывался от блокирующих Порт-Артур японских кораблей, совершая почти регулярные рейсы в нейтральный китайский порт. Этого требовала политическая целесообразность – показать Андреевский флаг, а значит, опровергнуть любые инсинуации японцев и англичан по поводу блокады.
Победа русского флота в Квантунском сражении вызвала переполох: в статьях, особенно немецких, подчеркивалось, что «макаки» храбры, когда бьют в спину или нападают толпой на одного, а в равных силах «цивилизованные европейцы», к которым, безусловно, относятся и русские, их всегда били и будут бить.
Даже англичане воздали должное Алексееву, посетовав, что тот применил опасное для мореходства оружие – боевые субмарины с торпедами. И которые, на их взгляд, требуется запретить как нечестное оружие, вроде арбалета, когда тот стали применять против закованных в латы рыцарей. Да оно и понятно: Туманный Альбион имел огромный флот броненосцев и броненосных крейсеров, для которого были выгодны «честные схватки». А тут выяснилось, что какая-то железная бочка с моторчиком, стоящая сущие гроши, спокойно может утопить, причем в открытом море, новейший броненосец чуть ли не в миллион фунтов. Да как такое можно позволить, это же угрожает свободному мореплаванию и не может считаться «цивилизованным оружием»!
Именно они и запустили утку, что русская субмарина потопила японский пароход. И коварные подводники, говорящие на французском и немецком языках, затащили в утробу, явно для пыток, выловленных из воды несчастного британского журналиста с парочкой самураев.
В гарнизонах Дальнего и Порт-Артура новость произвела ошеломляющее впечатление. Фоку пришлось с честными глазами многозначительно молчать, Алексеев же задним числом произвел «воскресших героев» в «мокрые прапора» и теперь с самым сумрачным видом ожидал дальнейшего развития ситуации. Видимо, с этой новостью ознакомились и японцы, потому что их броненосцы перестали появляться вблизи Дальнего и Порт-Артура, а крейсера ходили на приличной скорости и уже не останавливались. Да и часто беспричинно стреляли в воду: видимо, нервы у сигнальщиков были напряжены, и они замечали перископы.
Так что новый «поручик Киже» зажил собственной самостоятельной жизнью, и теперь, даже если они с Алексеевым признаются в обмане (чего, понятное дело, не будет), им просто не поверят…
– Бронепоезда будут окончательно готовы к двадцатому числу. – Подполковник Спиридонов, начальник сформированного Квантунского железнодорожного батальона посмотрел на здание мастерских, где высились бронированные исполины, неизвестное пока на Дальнем Востоке оружие. Вообще-то первые бронепоезда были применены пять лет тому назад англичанами в войне против буров, но то были кустарные конструкции. Сейчас же были вполне современные, причем отнюдь не для начала века, образцы – паровоз, десантный вагон и две орудийные площадки были забронированы в два слоя полудюймовыми стальными листами на деревянной прокладке. На каждой бронеплощадке две массивные башни почти с круговым обстрелом, и в каждой – по скорострельной пушке. На каждой еще по «гатлингу» или митральезе в каземате, и точно такие же предтечи пулеметов поставили на тендере и в десантном вагоне.
Фок поступил вполне рационально: эти установки были тяжелыми, но в скорострельности почти не уступали «максиму». Трофеев, взятых у китайцев, пока имелось в достатке, как и патронов, а железнодорожной платформе вес «гатлинга», или картечницы, как его порой называли, совсем не в тягость, такую здоровенную дуру не по грязи же тащить. А станковые пулеметы приберегли, они для полевого боя необходимы.
Но если строительство трех штурмовых бронепоездов пошло ударными темпами, благо материалов и квалифицированных работников хватало в избытке, то вот с экипажами возникли проблемы. В железнодорожном батальоне просто не было такого большого числа специалистов, а нужны артиллеристы, пулеметчики, телеграфисты, стрелки. Хорошо, что паровозные бригады имелись в достатке – машинисты и кочегары, да ремонтники к ним. Всех призвали на военную службу.
А с экипажами выручил флот: сам наместник взял новый вид оружия под свое попечение, прикрепив к броненосцам строившиеся бронепоезда и подвижные артиллерийские батареи.
Так что сейчас среди грязных спецовок мастеровых было больше матросских форменок, да и часто на глаза попадались офицерские тужурки, что понятно, если на тендере уже шло нанесенное краской старославянскими буквами название – «Севастополь». И Эссена здесь можно было встретить, пожалуй, чаще, чем на самом броненосце, что стоял на якоре в гавани Дальнего рядом с «Полтавой».
В Порт-Артуре уже были практически готовы три подвижных «блиндированных» батареи – все же их обустройство заняло гораздо меньше времени. В каждой по паровозу, обшитому стальными листами, по две площадки с установленными на них 152-мм морскими пушками старого образца, со стволами в 35 калибров, прикрытых противоосколочными щитами. При стрельбе устанавливались опоры, иначе был риск, что платформу могло просто опрокинуть. И два пассажирских вагона в четыре оси, по одному на орудийную площадку. Очень необычного типа – «Полонсо», изготовленные на Путиловском заводе специально для КВЖД.
Вагоны были очень тяжелые, потому что на них пошла сталь толщиной в полсантиметра, которую ружейные пули не пробивали. Они были известны как «бронированные», или «владикавказского типа», по названию первого заказчика, так и проходили по всем документам. Так что возиться с ними не пришлось, просто переоборудовали одну половину для хранения внутри боеприпасов, а вторая оставалась жилой для экипажа. Только выше окна навешивали стальные экраны с прорезью для бойницы, в боевой ситуации они опускались, так же, как и стекло. И пассажирский вагон за полминуты превращался в каземат, в котором для самообороны и отражения внезапного нападения вражеской пехоты или хунхузов ставилась мелкокалиберная пятиствольная пушка револьверного типа. Плюс у команды имелись винтовки и револьверы – вполне достаточно, чтобы охладить пыл рискнувших напасть на железнодорожную батарею.
