Штангист: Назад в СССР. Том 2 (СИ) - Март Артём

— Слушай, Вов, а какие у тебя есть планы на жизнь? Может, чего-то уже нарисовалось?

— Заниматься тяжелой атлетикой, — пожал я плечами. — А в перспективе хочу пойти по военной линии.

Снова на язык бросилось пресловутое «как отец мой», да только я быстро вспомнил, что в этой новой жизни отец у меня никакой не офицер. Поэтому смолчал. Впрочем, судя по тому что я знаю о Сергее Медведе, оба моих отца — достойные люди.

— Вот как? Очень интересно, — заулыбался дядя Саша. — А как у тебя с оценками в школе?

— Хорошо, — я пожал плечами. — Почти все пятерки.

Офицер хмыкнул. Задал свой следующий вопрос:

— А который тебе год? Тринадцатый?

— Ну, — я кивнул.

— Слушай, — капитан задумался. — А ты не думал поступить в суворовское училище? Я б помог тебе советом. Характеристику бы на тебя написал очень положительную. Да и, знаешь, в Москве, я думаю, найдется спортшкол другая, в которой есть секции тяжелой атлетики.

— Сказать честно?

— Ну конечно.

— Не думал.

— А ты подумай, — с улыбкой сказал дядя Саша. — Раз уж хочешь обучаться воинскому делу, там тебе хороший фундамент заложат.

Если честно, я никогда не думал о суворовских училищах. Казалось мне, что я, как и все, окончу школу, пойду в армию, останусь на сверхсрочную, а потом пойду в военное училище, чтобы выучиться на лейтенанта. Ну а дальше уже можно строить военную карьеру. Карьеру, которая будет не простой, уж я-то знаю. Впереди Афганистан, развал страны, Чечня. Много испытаний может выпасть на долю офицера. Много смертельных опасностей.

Всегда мне казалось, что это хоть и сложная, но правильная дорога. Дорога со смыслом. Суть которой — защита своей Родины, в каком бы виде она ни существовала…

Тогда вспомнился мне разговор с Рыковым. Тот самый, в спортшколе, когда раскаивающийся тренер говорил мне о том, что же такое успешность в его понимании. О том, что хотел он всегда денег и достатка. Не согласился я с ним тогда.

На мой взгляд — состояться не только спортсменом, но и офицером, пусть даже простым, что называется, линейным — это не успех? Знать, что ты делаешь важное дело — это не успех? Ведь спорта, все же мало, какими бы спортивными достижениями ни полнилась твоя жизнь.

Век спортсмена, хоть и интересен, но короток. Это я знал точно. А спортсмены, как известно, бывшими не бывают. Даже после окончания карьеры болит у них сердце за то, что былого уже не вернуть. А если ты добился всего, что можно, в молодом возрасте? Тогда многим и вовсе кажется, что жизнь кончилась.

Пусть, в прошлой моей жизни я и не добился больших высот в любимом спорте, но ясно прочувствовал на себе, каково это — быть бывшим спортсменом. Очень уж рано я стал бывшим. И эта рана осталась со мной до конца жизни. Больше такого я не хочу.

А раз уж дела так обстоят, важно иметь в жизни и другую серьезную цель. Второе призвание. Такое мое Мнение. И пусть этим другим признанием станет военная служба. Станет защита моей Родины. А когда я войду в расцвет сил, защита ей ох как понадобится. И тогда я уже буду готов.

— А знаете, уже подумал.

— И что надумал? — Заулыбался дядя Саша.

— Наверное, так и сделаю.

Офицер глянул на меня несколько удивленно.

— Вот так? Сразу? А не боишься? Все же учеба там — не сахар. Хлебнуть солоно придется. Если, конечно, экзамены на поступление пройдешь. Но я думаю, с этим у тебя проблем не будет.

— Я тоже.

— А мать твоя как? — спросил офицер чуть погодя.

— А мама моя, — я улыбнулся, заглянув ему в глаза, — А мать моя меня поддержит во всем, за что бы я ни взялся. И бабушка тоже.

— На помост вызывается Медведь Владимир Сергеевич.

Я медленно выдохнул, встал с лавки, чтобы отправиться на помост. Мне предстояло проделать первый подход на толчок.

— Ну что, удачи, — улыбнулся мне Артемий.

Матвей с Сережей также пожелали мне удачи, и я вышел из разминочной. На штанге было пятьдесят килограммов.

Как и в случае с рывком, в сущности, я соревновался только с Димой Чирковым. Остальные ребята недотягивали, и могли рассчитывать разве что на третье место. Однако расслабляться все равно было нельзя. Все же победа дается штангисту по итогам двоеборья. Если Чирков вырвется вперед в толчке, то все еще сможет занять первое место на пьедестале.

Дух соревновательности, тот молодой азарт, что проснулся во мне с попаданием в новое тело, не давал отступиться. Я хотел быть первым на этих соревнованиях. Первым, даже несмотря на то, что мы с Чирковым, скорее всего, вместе попадем в сборную.

А вот Дима, кажется, не очень хотел упираться. По крайней мере, всем своим поведением он показывал именно это.

Стартовые веса у нас были одинаковые. Чирков уже подошел к своим пятидесяти килограммам и успешно толкнул их. Теперь пришел и мой черед.

Я вошел в спортзал тяжелой атлетики. Меня встретил все тот же помост, то же жюри и те же рефери на своих местах. Встретили лавки-трибуны со зрителями, большинство из которых, одновременно являлось и участниками, ждущими своей очереди.

Гриф, одетый в два черных пятнадцатикилограмовых блина, ждал меня на помосте. Двадцать килограммов гриф, плюс тридцать на блинах, вот и получается пятьдесят. Вес легкий, даже, я б сказал, дежурный. А вот дальше… Дальше пойдет гораздо сложнее. Дальше будет пятьдесят пять, потом шестьдесят килограммов. Именно такие веса я заявил для дальнейших подходов. Хотел уйти в отрыв, показать себя жюри во всей красе. Такой результат гарантирует мне статус фаворита в сборной. Статус атлета, на которого возлагают большие надежды. И я знал, что смогу эти надежды оправдать.

Я взял штангу в замок. Присел, вставив спину, а потом снял снаряд и забросил себе на грудь. Привычным делом послал штангу по такой траектории, чтобы легче было принимать.

Зал затих, в ожидании исполнения упражнения. Я уже не раз подходил к этому весу на тренировках, а потому совершенно не переживал о том, смогу ли я его одолеть. Привычная тяжесть штанги уже давно не казалась чем-то необычным. Тело привыкло к такому весу, а воля только толкала его вперед, покорять новые барьеры.

Я слегка подсел и вытолкнул штангу над головой.

— Вес взят! Опустить! — Скомандовал судья-рефери, и я тотчас же опустил штангу.

Привычные аплодисменты сопроводили мой уход с помоста. В разминочной ребята поздравили меня с удачным подходом. Тут как тут был и Чирков.

— Молодец, ты Володя, — сказал он, — легко взял пятьдесят килограммов.

— Спасибо, — сказал я без улыбки.

— Слушай, победа уже у нас в кармане. Так что нам с тобой напрягаться-то? — Завел он старую песню. — Чего подпрыгивать выше головы перед настоящими соревнованиями? Я думаю, надо нам двигать вес плавно, по чуть-чуть.

— Думай, — пожал я плечами.

— Вот я поставлю на второй подход пятьдесят два с половиной. А ты?

— Я еще подумаю. Может, поменяю заявку, — сказал я не определенно.

Дима вздохнул.

— Вот зря ты, Вова, лишний раз жилы рвешь. Ты ж все равно меня обойдешь. Зачем тебе скрываться?

— Ладно, пойду передохну чуть-чуть, — сказал я, отправляясь к лавке. — Воды попью.

Когда Чиркова вызвали на помост, я услышал, что он и правда поставил себе на штангу пятьдесят два с половиной. Поставил и удачно их толкнул. Довольный вернулся в разминочную. Минут через пять позвали и меня.

Когда объявили, что у меня на штанге пятьдесят пять, Чирков помрачнел лицом.

К слову, на проходке я максимум брал пятьдесят три. Тем не менее у меня не было серьезных опасений относительно того, смогу ли я взять пятьдесят пять. Внутренне я был уверен, что смогу.

Так и случилось. Штанга, не без труда, была сорвана с помоста и тяжело упала мне на грудь. Я, глядя перед собой, выровнял положение кистей, а потом толкнул ее изо всех сил. В правом, многострадальном плече, что болело и в прошлый раз, снова стрельнуло, но силой воли я не позволил себе выдать, что мне больно.

Удержав штангу, я догадался «опустить», и вернул ее на помост. Сам, массируя плечо, пошел к ждущему меня у входа Контстантину Викторовичу.