Ташкент - Москва книга вторая, Халхин-Гол до и после, часть первая (СИ) - Akhmerov Farid

- Есть кое-какие соображения. Вы помните, товарищ Ахмеров приносил вырезку из книги Фёдорова «Симбиот», так вот, начале надо будет выполнить всё как в этой книге, задержать немцев на старой границе, максимально ослабить их, разгромив основную ударную силу – танковые дивизии. Сделать это надо до начала декабря. А вот потом надо будет посмотреть на поведение немцев. Если они на ограниченной территории, которую придётся оставить, не сотворят тех зверств, как в «прошлой жизни», если до них дойдёт, что блицкриг провалился, и им нечего ловить в СССР и они готовы освободить нашу территорию добровольно, можно будет не идти на Берлин, не освобождать всяких поляков, чехов и прочих словаков и пойти на перемирие. Тем более если побитая, но ещё сильная Германия не ляжет просто так под Штаты. И Европу не положит. Миллионы наших жизней будут сохранены, мы спокойно продолжим модернизацию, которую в «прошлой жизни» нам не дала провести война.

- А если не освободят? – почти хором проговорили Молотов и Ворошилов.

- Вот тогда будем мочить всех и желательно до 1944 года выйти на Ла-манш. Правда, перед этим надо решить некоторые вопросы:

- что делать с Финляндией?

- когда входить в разгромленную Польшу?

- что делать с (как их называют потомки) «трибалтийскими вымиратами»? Кстати – хорошее название

- подписывать ли договор о ненападении с Германией?

По первому пункту, что ты думаешь, Клим?

- Я думаю, что надо поступить как рекомендуют в одной из альтернатив из сайта . Там предлагают собрать на границе с Финляндией многократно превосходящие силы и, не переходя границу, начать их тренировать по преодолению линии Маннергейма. Финны соответственно – объявят мобилизацию, подянут туда тысяч двести своих войск, обрушат свою экономику и если подождать с полгода – без войны согласятся на наши условия. Не согласятся – ещё больше подтянуть войск, организовать там военную базу, нам всё равно надо тренировать свои войска, какая разница где? А то что мы в «прошлой жизни» отодвинули границу от Ленинграда, так финны её через неделю придвинули обратно и в августе помогли немцам замкнуть кольцо блокады. Только пятьсот тысяч человек убитыми и раненными зря потеряли. А так, без войны, глядишь, американцы не объявят «моральную блокаду». Если финны без войны согласятся на передвижение границы от Ленинграда, полмиллиона обученных солдат на любом фронте пригодятся.

- Есть резон в твоих рассуждениях, но надо будет ещё подумать. Теперь твоё мнение, Вячеслав? Какой вопрос тебе ближе?

- По первому вопросу, я, наверное, соглашусь с Климом. Ему как военному – виднее. Тем более, сейчас нам легче будет прокормить и снабдить серьёзную армию на границе с Финляндией. Даже если она не будет воевать. Вернее, тем более, если не будет воевать. И даже если финны не согласятся на наши условия – после победы мы возьмём всё, что нам будет надо. Теперь по Литве, Латвии и Эстонии. В «прошлой жизни», будем называть это так для простоты, с нашей помощью, вернее после того как мы разместили свои военные базы на территории этих «вымиратов», там пришли к власти коммунистические режимы, при полнейших антикоммунистических настроениях населения.

Поэтому на третий день войны пал Вильно, на второй Ковно, на седьмой день Рига и только Таллин продержался с пятого августа до двадцать восьмого августа. Что я этим хочу сказать. Присоединение этих республик не дало никаких стратегических или даже тактических выгод Советскому Союзу. Наличие большего количества враждебного населения, неосвоенность театра военных действий, невозможность использования их вооруженных сил, чуждый экономический уклад не позволяют считать приобретение нами этих территорий благом. За одним исключением – Эстония. Её надо брать в любом случае и включать её в систему предусмотренную планом «Симбиот», который сейчас разрабатывает наш генштаб. Я думаю, немцы без боевых действий будут двигаться по Литве и Латвии медленнее, чем они шли с боями. Или не намного быстрее.

Линия обороны вдоль границы с ними у нас обустроена, надо будет только усилить вдоль вновь приобретённых бывших польских земель, может быть, слегка скорректировать, чтобы не образовался сувалкский треугольник и белостокский выступ, можно даже в сторону уменьшения в 1940 году. Надо посмотреть и подумать, где легче будет обороняться. Моё мнение таково: Литву и Латвию не брать, Эстонию взять так или иначе, лучше, если добровольно принудительно, но добровольно, с полным расположением там наших сильных войск и линией обороны на границе с Латвией. Базу флота в Таллин не переносить, чтобы потом через минные поля под бомбёжками с потерей трети кораблей и десятков тысяч солдат не возвращаться в Кронштадт. Лучше эту треть кораблей перевести на север, пока война не началась.

Теперь про договор. Много крови нам попортил, так называемый, «Пакт Молотова-Риббентропа». Гитлеру, конечно, нужно было его заключить, чтобы уверенно напасть на Польшу, не опасаясь, что СССР вступится за поляков. Но учитывая, что договор был подписан 23 августа, а нападение состоялось 1 сентября, оно бы и так состоялось. Так что, я думаю, надо обойтись совместным меморандумом по переговорам с заявлениями о том, что СССР не желает нападать на Германию, а Германия на СССР. Я думаю, Гитлер и этому будет рад. А о разделе Польши надо договориться устно.

- Ну, что же, товарищи, - резюмировал Сталин, - мы с вами провели обмен мнениями, я думаю, продуктивный. Пока, будем действовать руководствуясь изложенными здесь соображениями. По мере развития событий будем вносить изменения. А в Польшу надо будет войти как можно позже, числах в двадцать пятых. Когда от польского руководства не будет и следа. Немцы не будут возражать, я думаю, как и в прошлой жизни. Вячеслав Михайлович, а что, узбекские футболисты готовы ехать в Германию на товарищеские матчи?

- Я провел предварительный разговор с немецким атташе по культуре и спорту. Он, конечно, слегка удивился, но обещал связаться с имперским спорткомитетом. Вчера я получил от него известие, что немецкая сторона не против проведения 5 встреч с лучшими клубами немецкой высшей лиги. Только время проведения ограничено, где то 3-4 июня у них начнутся финальные встречи, так что если успеем отправить в срок зе две недели до 3 июня, думаю, всё получится.

- Тогда, Вячеслав Михайлович, через Ахмерова свяжись с товарищем Каримовым, пусть 2 мая отправляет Самвела Бабаяна с его командой в Москву самолётом, а там, через неделю, я так думаю, доберутся до Берлина. Кого там Ахмеров рекомендовал руководителем делегации?

- Полковника Заритовского, товарищ Сталин.

- Полковника это хорошо. Надо будет, чтобы его проинструктировали ташкентские товарищи и наши из ведомства товарища Берии.

Ну, что же, товарищи. Мы славно поработали, можно и расходиться. До свидания. А то к торжественному заседанию не успеем подготовиться.

Глава 10. Япония подождет.

Вот и наступил Первомай. Такой, обычно долгожданный, конец зиме, скоро лето отпуск.

Так думали современники Ахмерова в конце 70-х начале 80-х, времен позднего СССР собираясь на первомайскую демонстрацию. Несмотря ни на что, настроение было приподнятое. Хотя мероприятие людей, на один – два дня сбросивших повседневные заботы, всегда нравилась подполковнику. Действительно – «только праздничные хлопоты переносятся без ропота», как пелось в популярной в 70-е годы песне. Потом наступили времена Мустаккиллика и праздник Мира и труда в Узбекистане отменили. Но все равно почти все в окружении Ахмерова праздновали (каждый по своему) этот день. И, вот наступил день 1 Мая 1939 года. С утра сотрудники института в сопровождении Валерия Павловича Чкалова и куратора от НКВД, вместо, отбывшего в Ташкент, лейтенанта госбезопасности Иванова прошли на специальные места, для особо приглашенных, справа от мавзолея. Трибуны были почти заполнены знатными людьми Советского Союза. Фарид Алимжанович, в отличие от остальных приглашенных и гостей мероприятия, уже видел этот парад на своем компьютере. Как-то ему попался видеофильм о параде 1939 года. Поэтому было интересно разглядывать гостевую трибуну в поисках знакомых лиц. Недалеко от них стояли еще молодые, но уже популярные Михаил Иванович Жаров и Ростислав Янович Плятт. Чуть в сторонке, в окружении стройных молодых людей стояла Галина Уланова. Иностранные атташе и дипломаты стояли ближе к трибуне. Около них было посвободнее. Передовики производства и ударники труда, также составлявшие не малую часть гостей, иногда, узнав кого-нибудь из артистов, в голос кричали «Смотрите, смотрите – это Жаров» или «это Чкалов».