Платон Планктон - Мы вчера убили послезавтра
- Нет ее. Переехала она.
- Как? Куда? Давно? - Мысли у Димы наскакивали одна на другую, и ему было сложно правильно сформулировать вопрос.
- Секунду подождите. Она свой новый адрес оставила. Сейчас напишу.
Разочарованная дама закрыла дверь. Дима стоял и думал, что как бы это не было ловушкой тысячников. С какой стати Олесе надо было переезжать? А вот по новому адресу он сейчас нарвется на засаду, и весь замечательный план белорусов рухнет только из-за одного придурка. Но все опасения отступили на задний план, как только снова открылась дверь и рука с многочисленными браслетами протянула ему клочок бумажки с адресом.
- Спасибо, большое спасибо!
Дима это сказал, уже сломя голову несясь по лестнице вниз. Он даже не запомнил, что ему ответили. Опять такси. Ехать на другой конец города. Диму там могли запросто убить, но он все равно туда рвался всем сердцем. А в голове роились факты и доводы, которые он будет приводить Олесе. Лучше начать с этого, потом продолжить вот этим, а дальше рассказать про вот то.
Такси остановилось в новом фешенебельном районе. Уже особо не скрываясь, Дима вошел в подъезд и на лифте поднялся на нужный этаж. Удивительное дело, но от его волнения не осталось и следа, видимо он отстрадался в первый раз.
Опять звонок. Но теперь он чувствовал только безумную радость от того, что через несколько секунд он увидит Олесю. Дверь открылась. От Диминой радости не осталось и следа. На пороге не стояла очередная тетка непонятного возраста. Не было там и тысячника в белом балахоне и пистолетом в руке. То, что увидел Дима, было гораздо хуже. В двери стоял Эдик.
- Чего хотел?
Дима ответил не думая:
- Олесю.
- Олесю? А на хрена она тебе? Ты вообще кто?
А вот над этим вопросом Диме пришлось подумать. Только вякни, что он де бывший Олесин парень, глазом моргнуть не успеешь, как Эдик включит свою голосовую сирену на весь подъезд.
- Я? Я ее друг.
- Хаха, друг! Откуда у нее друзья? Эта сучка целыми днями под кайфом валяется, из дома не выходит. Но ты не дрефь, мне на нее плевать. Надо - забирай ее к чертям, все равно ни на что уже негодная. Хотя тебе она тоже думаю ни к чему. Друг, ха, придумал тоже.
Взять в руку одно ухо, в другую руку другое ухо. И резко дернуть, чтобы эта мерзкая харя посередине треснула. Или намотать на кулак длинные выжженные краской патлы этого недомужика и мордой возить его по полу. Пока в руках один скальп не останется. Вместо этого Дима через силу выдавил:
- Ее увидеть можно?
У Димы так желваки заиграли, что Эдик почувствовал, что лучше в этой небольшой просьбе не отказывать.
- Да проходи уж, друг.
Они зашли в прихожую. Эдик запер дверь.
- Давай за мной, дружок.
В квартире царил полный бардак, но с претензией на креативность. Аляповатость интерьера еще можно было принять, но Диму чуть не вывернуло от фотографий голых мужиков в недвусмысленных позах на стенах. Терпеть, надо терпеть. Наконец они зашли в небольшую спальню. Шкаф с открытыми дверцами, из которого торчал беспорядочно сложенный ворох одежды. Скомканное грязное белье, на котором в мятом халатике лежала Олеся. Спутанные волосы, провалы глаз с черными мешками. У Димы в голове взорвалась шаровая молния. Какая тут к черту конспирация, он грохнулся на колени перед кроватью и аккуратно взял ладошку Олеси в свою руку. На лице Олеси отразилась жуткая гримаса.
- Нет, нет, не надо. Не хочу!
Дима начал успокаивающе гладить ее по голове и шептать:
- Маленькая, все хорошо. Я тут. Я рядом, теперь все хорошо будет.
Олеся не открывая глаз начала успокаиваться и прижиматься к его руке щекой.
- Дима, Димочка. Хороший мой.
- Да, маленькая это я. Я за тобой пришел. И больше я тебя никогда не оставлю.
Дима краем глаза уловил какое-то движение, обернулся и увидел, как Эдик пятится к выходу из комнаты. Глаза у Эдика светились нездоровым огнем. Дима догадался, что Эдик был под кайфом. Но, несмотря на это, речь у Эдика была связной и осмысленной.
- Друг говоришь? Ага. Скот-дружок Дима из прошлой жизни. Ты сильно изменился, но она тебя ведь узнала. Мистическая сила эта любовь, правда? Пришел за своей малышкой? А малышка очень изменилась, как ты успел заметить. Теперь это уже не примерная девочка, а вечно обдолбанная грязная наркоманка. - Издевательски говорил Эдик, продолжая отступать дальше по коридору. - А знаешь, она частенько тебя вспоминала, даже когда мои приятели с ней развлекались, Олеся часто бормотала твое имя.
Дима шел за Эдиком молча. Эдик же все больше и больше разогревал себя выкриками.
- А где ты был? А? Когда ты был так нужен нашей пай-девочке? Работал на своих хозяев-белорусов? Олеся мне проболталась, с кем ты связался и куда собирался бежать. И что ж ты вернулся из этой проклятой Белоруссии? Не все там так сладко как ты надеялся? Что ты молчишь, скот? Смотрю, они тебе сделали новую морду. Но знаешь, эта морда тебе не поможет. Повяжут тебя, как миленького повяжут. Или нет - я сейчас сам тебя убью, ты ведь теперь вне закона. Да мне еще орден за тебя дадут.
Эдик, проходя мимо тумбочки, схватил с нее большие портняжные ножницы. Потом перестал пятиться, и смело шагнул к Диме, намереваясь нанести ими удар в живот.
Дима хладнокровно отвел удар левой рукой, а раскрытой ладонью правой нанес удар снизу вверх в переносицу Эдика. Послышался хруст, и кости переносицы вошли Эдику в мозг. И Диму тут же охватило разочарование, что эта мразь умерла моментально и без мучений. Даже не взглянув на труп, он развернулся и пошел снова в спальню к Олесе.
Он мельком читал в белорусском лагере подготовки о том, что население ЛЕР активно подсаживают на наркоту. И что одна из разновидностей этой гадости, наркотик под названием "Винт", при длительном и бесконтрольном употреблении приводит к полному распаду личности. Целый час он пытался вернуть Олесю в реальный мир. Он плакал и умолял, он уговаривал, он кричал, даже бил ее по щекам, злился и снова рыдал как беспомощный ребенок. Даже выл. Страшно выл, как зверь. А потом осознал, что Олеся уже перешла ту грань, из-за которой еще можно вернуться.
Перенеся ее на чистый диван в зале, он бережно укрыл ее одеялом. Олеся свернулась в калачик и засопела. Дима казалось, что он тоже сейчас сойдет с ума. Всего один шажок отделял его от безумия. По дороге он наткнулся на труп Эдика, лежащий в нелепой, кукольной позе. И тут Дима понял, что он убил человека. Первого человека в своей жизни. А еще он понял, что убивать людей это не страшно. Когда есть за что. Никаких сожалений или раскаяний у него не возникло. Только мысль, а что же делать дальше с Олесей? Он же не мог просто так взять и уйти, оставив ее одну, совершенно беспомощную. И забрать ее с собой в таком состоянии он тоже не мог. Оставался только один вариант решения. Он достал из кармана небольшой телефон, вставил в него сим-карту. Набрал номер. Ровным голосом сказал в трубку, не дожидаясь "алло":
- У меня серьезные проблемы. Я не могу их решить. Приезжай сам, я очень прошу.
Потом он продиктовал адрес, по которому он находился, выключил и разобрал телефон. И обхватив голову руками, сел в ногах у Олеси.
Прощание с другом
- Ты понимаешь, сколько из-за тебя идиота могло людей погибнуть? Я к примеру. Но это так, мелочь. Вот оперативная группа вся полечь могла. Но это тоже мелочь. Подумаешь пять человек. Дима, ты пойми, если наш план сорвется, то погибнут тысячи, а может быть и миллионы. Ты о чем думал вообще, когда сюда ехал?
- Глеб, я и сейчас о том же думаю. На хрена мне эти все планы и миссии, если ее не будет!? Зачем мне это все!? Да пошло оно все жопу!
- Ты мне тут истерики не устраивай! Я тебе кто? Приятель на лавочке, которому ты про растоптанную любовь рассказываешь? - Глеб не кричал, не орал, но в его голосе звучали низкие рычащие нотки, как у бультерьера. - Ты солдат! Ты думаешь, ты только Олесю должен защищать! Ну-ка иди сюда, иди я тебе говорю!
Глеб подошел к окну и поднял жалюзи.
- Вон гляди стайка молодых мамаш сидит во дворе с детьми. Посмотри на них. Смотри, я тебе сказал! А вон видишь, чета пожилая пошла. Ты думаешь, эти старики себя защитить могут? А дети? Вон тот карапуз в желтой панаме, он что, будет от оккупантов своим совком отмахиваться!? Это война если ты еще не понял. Война, на которой бывают потери. И жертвы.
- Глеб, я сам, понимаешь сам, сделал из Олеси жертву ...
- Не морочь голову ни себе ни мне! Во всем, что в ней случилось, виноват не ты. И даже не она! Она и все, ты пойми ВСЕ население ЛЕР - жертвы. И так будет до тех пор, пока мы не сможем освободить их.
- Глеб, но я больше не мог ...
- Не мог, позвонил бы мне, я что-нибудь бы придумал. И обошлись бы без трупа!
- Да что бы ты придумал!?
- А я что сейчас делаю?
Дима сник, потому что Глеб был прав. Уже через полчаса после его звонка, Глеб был на квартире у Эдика. Быстро вникнув в ситуацию, он вызвал пятерых оперативников. Трое из них тут же стали решать проблему с утилизацией трупа. Один начал более детально выяснять состояние Олеси. Еще один взломал систему видеонаблюдения в доме и полностью удалил все следы присутствия Димы в квартире.
