Андрей Мартьянов - Время вестников
– К Трещине не пойду, даже не заикайся, – заявил Старший Братец, переведя дух. – Чем туда соваться, проще сразу в петлю головой. Размолотит в щепки. Покрутимся около пристаней, глянем, что да как. Давай, следи за стенами – а то еще нашпигуют стрелами, как голубей на состязаниях.
Однако величественные бастионы Палатия с огромными квадратными башнями сегодня точно вымерли. Никто не заорал в медный раструб, многократно усиливающий звук голоса, требуя от нахальной рыбацкой лодчонки немедля убираться прочь и угрожая немедленной смертью. Выкрашенная в темно-синий цвет плоскодонка беспрепятственно миновала россыпь бухточек и поравнялась с большой каменной пристанью.
– Ого, – с удивлением изрек Хрис.
– А я тебе что говорил, – сипло пробормотал Дугал. Его шевелюра намокла и стала похожа на волглую овечью шерсть. От соленой воды щипало глаза и все время хотелось кашлять.
* * *
Даже не будучи искушенным знатоком морского дела, кельт понимал, что нарядные галеры с причалов Палатия способны выйти в плавание только в погожие летние дни. В опытных руках вычурные, почти игрушечные кораблики может, и смогли бы пересечь Золотой Рог – но сегодня поблизости не случилось ни одного опытного морехода.
Малость отойдя от причала, две галеры намертво сцепились веслами. Ветер и волны относили их все дальше в залив. Вдоль бортов метались охваченные паникой человеческие фигурки. Третья галера, удалившись от пристани на пару лучных перестрелов, нелепо и вразнобой взмахивая веслами, кружила на месте. С нее спрыгивали люди, в тщетной попытке доплыть до берега. Четвертой повезло больше всего, там сумели поставить парус. Длинное, разукрашенное в золотые, белые и темно-алые цвета судно боязливо ползло по бурной воде на запад, к сулившим спасение константинопольским причалам.
Еще пара галер пока оставались пришвартованными к берегу. На них и на пристани царило суетливое мельтешение. Даже здесь, в находящейся на изрядном отдалении от берега лодке, был отчетливо слышен многоголосый вой и пронзительные женские вопли.
– Если сунемся к причалу, они тут же попрыгают вниз и утопят нас за милую душу, – пессимистично, однако здраво высказался Старший Братец. Покрутил головой, глянул на мокрого и ежащегося от холода спутника. – Похоже, там дело идет всерьез. Ты это хорошо придумал, сюда заявиться. Спускай парус. Помашешь веслами, заодно и согреешься.
– Угу, – постукивая зубами, согласился Дугал, одно за другим выволакивая лежавшие на дне хеландиона длинные сосновые весла.
– Счас мы им устроим переправу, – азартно бормотал Хрис, выводя плоскодонку к низкому берегу, поросшему густыми кустами шиповника и тамариска. Заросли давно облетели, превратившись в спутанный ворох черных колючих ветвей. – В лучшем виде устроим. Человек десять взять точно сможем. Авось, и дюжину потянем, если будут сидеть смирно. Пойдем под берегом – так оно длиннее выйдет, зато вода спокойнее. Доползем до Белого мыса, там вытряхнем, сбегаем еще разок… Ага, вот и запоздавшая братия на подходе. Как думаешь, тех монет, что отхватим за сегодня, достанет снарядить вторую лодку?
– Еще на добрую выпивку останется, – в несколько приемов выдохнул кельт, сражаясь с веслами, коварно норовившими зарыться в воду или вырваться из ладоней. – Далеко еще?
– Греби, греби, не отвлекайся, – Хрис взглядом смерил расстояние, отделявшее темно-синий хеландион от прочих лодок, втягивавшихся в залив. Владельцы нескольких из них закружили вокруг сцепившихся вместе галер, явно ведя торг с неудачливыми мореплавателями о том, во сколько те ценят свое спасение. Сделка была заключена почти сразу, и по сброшенным за борт веревочным лестницам начали неуклюже спускаться беглецы из Палатия.
Спустя то ли две, то ли три дюжины взмахов весел Старший Братец махнул рукой, скомандовав: «Весла топи! Разогнался, едва берег не…»
Договорить он не успел. Сквозь густую массу колючих зарослей, оставляя за собой малую просеку и обрывки шелкового одеяния, загнанным кабаном проломился некий, наверняка весьма благородный муж. Его остекленевший взор впился в плоскодонку. Отважно рухнув в холодную воду и подгребая руками, патрикий побрел по мелководью прямиком к суденышку. Тихонько подвывая, он попытался обеими руками вцепиться в борт.
Извлеченное из уключины весло настойчиво ткнулось беглецу в обширное чрево, оттолкнув его назад. В мутных от страха глазах патрикия вспыхнул проблеск разума. Он запоздало понял, что хеландион не явился прямиком в ответ на его молитвы, и что в лодке находятся люди.
– Ув…увезите меня от… отсюда, – шлепая губами, невнятно проблеял он. – Я зап… заплачу. Щед… щедро. Только ув… увезите.
Трясущимися руками он принялся стягивать с себя золотое ожерелье из широких плоских звеньев, перемежаемых крупными камнями. Патрикий дергал слишком резко, и украшение лопнуло. Часть золотой цепочки дробно просыпалась на дно лодки, часть с нежным плюханьем исчезла в мутной воде. Азартно крякнувший Хрис ловко выковырнул застрявший между досками настила остро сверкнувший голубой самоцвет. Подбросил и сунул за пазуху, бодро крикнув Дугалу:
– Клюнуло! Вытягивай рыбку!
– Нет, – весло в руках кельта качнулось взад и вперед, упорно отпихивая патрикия от вожделенного спасения. – Ступай на берег. Прячься. Скоро подойдут другие лодки. Ты сможешь уплыть с ними. Эта лодка – не для тебя, – он, не глядя, сгреб с днища подвернувшиеся под руку золотые кругляшки и сунул их беглецу. – Держи, расплатишься. Пшел вон, не то убью.
Угроза и ледяной тон, коим она была произнесена, оказались прямо-таки чудодейственными. Патрикий, скуля и всхлипывая, повернулся и побрел обратно, к берегу. Хрис, собиравшийся то ли выругаться, то ли огреть спятившего попутчика вторым веслом по башке, мешком плюхнулся обратно на скамью и зачем-то вцепился в руль. Что-то ему подсказывало – сейчас лучше придержать язык за зубами. Человек, с которым он сидел в одной лодке, был вовсе не тем добродушным и, что греха таить, слегка чокнутым франком Бьярни. Этот незнакомец мог, не моргнув глазом, перерезать бедному рыбаку горло и выкинуть за борт.
– Эй, – осторожно подал голос Хрис. Кельт ушел на нос и теперь рылся в шкафчике под носовой скамьей, вытаскивая оттуда нечто длинное, замотанное в холст и кожу. – Эй, Бьярни. Слушай, ты это… Тебе ведь еще лодку обратно вести…
«Ой ли? – растерявшийся Старший Братец слишком поздно смекнул, что тут к чему. – А ежели он не собирался возвращаться? Ох, ну я и сглупил. Помчался, разинув пасть, за наживкой. Теперь как бы самому уцелеть…»
– Братец, послушай-ка меня внимательно, – сухо и равнодушно произнес Бьярни. – Сейчас я уйду. Ты сядешь на весла и отведешь лодку в море. Недалеко, чтобы видеть, что творится на берегу. Когда я вернусь, в этой лодке должен быть ты и никого более. Всякого иного я вышвырну в море, даже если он расплатился с тобой базилевсовой тиарой. Обратно в город поплывем только ты, я и тот, кого я приведу с тобой. Все понял?
– Понял, чего ж не понять, – уразумев, что убивать его прямо сейчас вроде не собираются, Хрис малость приободрился. – Но и ты послушай, чего скажу…
Франк зыркнул на него таким взглядом, что Старшего Братца невольно передернуло.
– Я тебе нужен, – упрямо стоял на своем константинопольский рыбарь, – в одиночку ты не справишься. Тебя за милую душу уволочет в Пролив. Но я догадался. Ты заранее сговорился с кем-то из Палатия. Тебя наняли, чтобы ты вывез своего дружка, когда начнется мятеж, верно? Тебе, наверное, хорошо заплатили, а, Бьярни? Давай честно поделимся, – Хрис на миг ошалел от собственной дерзости, – ты отдашь мне половину того, что твой высокородный приятель посулил тебе. И еще надбавишь золотой безант. Клянусь, взамен я отлуплю веслом по голове любого, кто попробует сунуться в лодку. Буду до сумерек ждать тебя вот на этом месте. Потом – не обессудь. Мне тоже жить охота. Ночью тащиться через Золотой Рог, да еще с противным ветром? Так что скажешь, Бьярни?..
– Сбежишь – отыщу и прикончу, – сквозь зубы посулил полоумный франк и перемахнул через борт, подняв небольшую волну и веер брызг. – Сиди, жди. Будет тебе твой безант.
Не взятый на борт патрикий, старательно исполняя приказ страшного иноземца, тщетно пытался спрятаться в колючих кустах. Хрис увидел, как выбравшийся на берег франк подошел к ползавшему на карачках перед зарослями придворному, заговорив с ним. Тот замотал головой, замахал руками, объясняя что-то, и вновь принялся за безнадежные попытки забиться в дебри шиповника.
Бьярни сплюнул и исчез в кустах. Кажется, он не потревожил и не сломал ни одной ветки.
«Все франки сумасшедшие», – Хрис Старший Братец подозревал это и раньше, а теперь непреложно убедился на собственном опыте. На миг у него возникло искушение пренебречь угрозами Бьярни. Подойти вместе с прочими лодочниками к дворцовой пристани, забрать дюжину перетрусивших обитателей Палатия и переправить их через залив. Потом он представил себя, вздрагивающего от любого шороха и ночного скрипа. Представил тень, которая однажды в сумерках вырастет на его пути, когда он будет возвращаться из «Дырявых сетей».
