Андрей Мартьянов - Время вестников
«Все франки сумасшедшие», – Хрис Старший Братец подозревал это и раньше, а теперь непреложно убедился на собственном опыте. На миг у него возникло искушение пренебречь угрозами Бьярни. Подойти вместе с прочими лодочниками к дворцовой пристани, забрать дюжину перетрусивших обитателей Палатия и переправить их через залив. Потом он представил себя, вздрагивающего от любого шороха и ночного скрипа. Представил тень, которая однажды в сумерках вырастет на его пути, когда он будет возвращаться из «Дырявых сетей».
Тяжко вздохнув, Хрис наклонился вперед, подцепив ногтем и вытащив из плескавшейся на дне лодки грязной воды обрывок золотой цепочки. Интересно, много ли она стоит? Вдруг за одну эту побрякушку и синий камешек в ювелирной лавке отсчитают больше, чем стоит все земное имущество Хриса Довдула и его семейства?
* * *
Жители Константинополя совершенно справедливо именовали владение базилевсов «городом в городе». Только кружащие над гаванью чайки могли обозреть Палатий целиком. Лишенные крыльев люди, миновав Халкидию, затерялись среди десятков больших и малых дворцов, подсобных помещений, павильонов и беседок, храмов и открытых дворов. Гомонящая многотысячная толпа рассеялась по вымощенным разноцветными плитами дорожкам, обшаривая всякое встреченное на пути здание. Где-то завязались стычки, нехотя плыл к тусклому небу дым разгорающегося пожара.
Те из горожан, что могли похвалиться толикой здравого смысла, торопились обратно к воротам Халкидии, волоча прихваченное добро. Мародеры тащили все подряд, от содранных со стен шпалер до золотых статуэток, парадных одеяний патрикиев и чудотворных икон в богатых окладах. Эдак и сам Палатий недолго разобрать по камешку да вынести в подоле.
– Необходимая плата сторонникам, – хмуро буркнула Зоэ, когда англичанин молча указал на кучку озабоченных простецов, разжившихся для сбора трофеев тачкой. В тачке косо покачивался огромный расписной сундук и две серебряные крестильные чаши размером с добрую лохань. Приглядевшись и пошарив в памяти, сэр Гай без особого удивления признал в грабителях своих знакомцев, добровольных проводников из бухты Золотого Рога. – Ничего-ничего, закончим с Комниными, и я с них за все спрошу. Они мне ответят за каждую разбитую тарелку, за каждую прикарманенную свечку и сломанную скамейку…
Мессир Гисборн ничуть не сомневался, что Склирена проучит константинопольских горожан за учиненный в Палатии разгром. Рыцаря куда больше огорчало, что Зоэ куда более озабочена кражами и порчей дворцового имущества, нежели заботой о том, как не допустить напрасного кровопролития. Ведь столь варварское – иного слова и не подобрать – взятие Палатия наверняка не обойдется без невинных жертв.
Впрочем, когда рыцари христианнейшей Европы впервые овладели Иерусалимом, тамошним горожанам – в особенности арабам и евреям – тоже пришлось очень и очень несладко…
Маршировавший впереди кентарх обернулся, через плечо сказав что-то на греческом и небрежно ткнув большим пальцев в сторону изящного строения розового мрамора, с колоннами у входа и бледно-голубой черепицей на крыше. Из зарешеченных окон второго этажа густо валил сизый дым. Распахнулась дверь, из дома с визгом выбежала стайка молоденьких девиц в белых одеяниях, отороченных широкой синей каймой. За ними по ступенькам с достоинством спустилась сухопарая темноволосая женщина средних лет в алом наряде. Девицам (судя по однообразному платью, дворцовым служанкам) не повезло – они врезались прямиком в большую группу горожан, еще не обремененных трофеями. Спасавшиеся от пожара прислужницы и пискнуть не успели, как их расхватили и растащили по укромным уголкам. Скривившись, Гай отвернулся. Даже если бы он попытался вмешаться, это ничего бы не изменило.
– Делин говорит, тут гинекей, личные покои императрицы, – Склирена придержала коня, с живым интересом наблюдая за дамой в красном. Та с невозмутимым видом зашагала по дорожке прочь, словно происходящее вокруг ее ничуть не касалось. Кто-то из мятежников наконец заметил одинокую женщину. Ринулся к ней, намереваясь содрать с шеи золотое ожерелье. Однако госпожа столь грозно рявкнула на наглеца, что тот оторопел и попятился. В следующий миг в самоуверенную придворную вцепилось уже с десяток рук, срывая украшения и пытаясь сбить с ног. Женщина молча сопротивлялась, пинаясь, царапаясь и не пытаясь воззвать к милосердию грабителей.
– Освободите ее, – внезапно распорядилась Зоэ. – Я хочу с ней поговорить.
Подчиненные кентарха покосились на своего начальника – тот кивнул – и отправились выполнять приказание. Действовали они на удивление слаженно и четко, в два счета расшвыряв кучку горожан по сторонам, однако никого не убив.
Доставленная пред очи самозваной императрицы растрепанная и разгневанная дама снизу вверх глянула на Зоэ. Увидела золотой с синими искрами венец, озадаченно подняла тонкую бровь. Подумав еще мгновение, опустилась на колени.
– Можешь встать, – фыркнув и озорно покосившись на Гая, разрешила Карвона. – Кто ты?
– Если госпоже угодно знать, она обращается к Елене из рода Далассин, – на удивление спокойным и ровным голосом отвечала спасенная. – Имевшей честь быть севастой базилиссы Анны Комниной.
– А где она? Где базилисса? – оживилась Зоэ. – Прячется в гинекее? Делин, пусть твои гвардейцы немедля осмотрят дом!
– По скромному разумению вашей служанки, это излишне, – негромко, однако весьма отчетливо произнесла госпожа Далассина. – Когда… э-э… ваши сторонники вошли во дворец, госпожа Анна, несмотря на все мои увещевания, отказалась искать спасения. Она заперлась в своих покоях. Мы пытались взломать дверь, но не смогли. Потом в здании вспыхнул огонь. Прислуга разбежалась. Полагаю, тело базилиссы – то, что от него осталось – пребывает сейчас в ее комнатах, а ее душа – в мире, что превыше нашего.
Пламя, разгуливавшее по гинекею, нашло выход на чердак и теперь жадно облизывало свинцовые черепицы. Мессиру Гисборну показалось, на лице новой императрицы мелькнула тень сожаления и сочувствия. Он вспомнил рассказанную как-то Львом Тредой невеселую историю короткой жизни Анны Комниной, и перекрестился. Молодая женщина не заслуживала такой участи.
– Я Склирена, – обращаясь к Далассине, молча пытавшейся придать своему изодранному наряду мало-мальский пристойный вид, вдруг назвалась рыжая. – Зоэ Карвона. Мой двор пока невелик, но в будущем мне понадобится достойная севаста. Думаю, ее будут звать Еленой Далассиной. Кентарх, я хочу, чтобы эту женщину отвели в безопасное место.
– Будет исполнено! – рявкнул кривоногий Делин.
– Госпожа слишком великодушна, – без малейших признаков заискивания добавила Елена Далассина.
– Ты обрастаешь верными подданными, – хмыкнул, заметил мессир Гай, когда горящий гинекей остался позади. – Что означает слово «севаста»?
– Старшая придворная дама, – перевела греческое слово Зоэ, добавив для ясности:
– Гофмейстерина.
– Мрачная она, эта госпожа Елена, – высказал свое мнение Гай. – Суровая леди, по всему заметно. Такая быстро наставит тебя на путь истинный. Запретит выходить из Палатия в одиночку. Будет следить за каждым твоим шагом – днем, и, имей в виду, ночью. Кстати, раз по твоей вине Константинополь лишился эпарха, то я придумал, кем его заменить. Кирие Львом. Он ведь управляющий. Что имение, что город – разница невелика.
– Спасибо за подсказку, – серьезно кивнула рыжая девица. – Может, так и поступлю. А вот Анну жаль. Правда, жаль. Глупая и нелепая гибель.
Гвардейцы из бывшей охраны Халкидии, столь разумно переметнувшиеся на сторону Карвоны, вели императрицу и ее спутника все дальше и дальше. Через проулки, образованные задними фасадами смыкающихся зданий, через облетевшие сады и неприметные дверцы в стенах, разграничивающих участки Палатия.
Мессир Гисборн был вынужден признать, что без помощи Алых Плащей они с Зоэ вряд ли сумели так быстро отыскать короткую дорогу к морскому побережью и гаваням. Отряд намного опередил увлекшихся грабежом бунтовщиков, чьи крики и вопли теперь звучали более приглушенно. Часть дворца, через которую они шли, была охвачена суетой и повальным бегством. Обитатели Палатия, от сановников до челяди, с воплями и проклятиями метались туда-сюда, ища способ покинуть дворец и не столкнуться с мятежниками. Появление гвардейцев не добавило спокойствия – завидев маленький отряд, былые насельники Палатия врассыпную бросились наутек.
Кентарх Делин – сэр Гай пока не понял, было то фамильное прозвище или личное имя – бодро трусил впереди, указывая путь. Грек, должно быть, руководствовался девизом «Всякий умирает в одиночку», ибо совершенно не удостаивал вниманием творившееся вокруг безобразие. Словно натасканный охотничий пес, Делин шел по следу единственной достойной добычи – Андроника Комнина.
