Дмитрий Щёкин - Страна городов
— Нет — нет — нет — нет — завизжала вредина, и зачастила:
— Лучше подзатыльник… и доходит быстрее, опять же… через уши-то, да если еще немытые, вон, как у Антошки Кима… пока дойдет… а нотации слушать — сама убьешься, и вашего драгоценного времени жалко…
— Пожалел волк кобылу… буркнул я
— А я сейчас точно тебе леща такого выпишу, зараза — чуть что, все бы тебе Антон Ким да Антон Ким, — встрял обиженный Антон.
— Сама шею через раз моешь, а вдруг любимый питекантроп не придёт, а я как дура — с чистой ше-е-е-й ходить буду!
— Ах ты, паразит такой!
И на галечнике завязалась шутливая свалка, победа в которой оставалась пока за сильной половиной человечества.
Кремень одобрительно кивал головой и говорил что то вроде: «Так мол, ее, так. Пусть свое место знает!»
Я не выдержал, и покатился со смеху, через силу прикрикнул на ребят, что бы они прекращали битву, пока их не сдал в племя Кремня — одного, а другую — к Мамонтам, на перевоспитание. Свалка прекратилась, бойцы сели друг к другу спинами и надулись.
Охотничья команда принесла добычу. Мы с ребятами решили поделиться с кремнями рецептом полевой коптильни. Быстро нарезав прутьев, соорудили из них большую редкую корзину высотой около полутора метров. В нее поместили подсоленную оленину. Получившееся сооружение дополнительно обмотали ветками и листвой, сверху устроили редкую крышу. В галечнике прокопали недлинную канаву шириной и глубиной в ладонь, вывели ее под получившееся сооружение, плотно прикрыли верх канавы плитками песчаника, ветвями и песком — чтобы не проходил дым. У конца канавы раскопали яму побольше, замостили ее песчаником, и разожгли костер из ивы и ольхи. Дым от костра, благодаря небольшой тяге, уходил через канаву к мясу. Постепенно подкладывая небольшие ветки в таком сооружении можно закоптить за четыре — шесть часов вполне приличное мясо. Время у нас до возвращения посыльных было.
Пойманных мной хариусов пожарили в листьях и глине, поделили между всеми, устроив легкий перекус. От людей Кремня к столу были те самые пресные лепешки, напоминавшие вкусом, консистенцией и цветом еврейскую мацу. Ребята же были в восторге — пусть хоть какой то, но хлеб, ура! Я восторгов не разделял, но радовался, что теперь мы сможем вернуть этот привычный продукт питания на наш стол. Закваска — не проблема. Дрожжевой грибок в природе присутствует практически везде. А вот и испечем настоящий хлеб, когда соберем первые урожаи.
За обучением наших новых друзей-союзников незаметно прошло время. Оказалось, что коптить мясо впрок они не умели, делая запасы только зерновых — они не портились при хранении, подсушивая съедобные корни, среди которых были луковицы сараны и собственно дикого лука, собирали бобовые — возможно, предок фасоли. Из зерен распаривали в горшках у огня кашу, добавляя в воду для быстрого закипания раскаленные камни, сдабривая получившееся варево мясом. При удачном охотничьем сезоне мясо вялили на солнце. Так же поступали и с рыбой, если удавалось добыть острогой с берега, но такое случалось редко.
Глава 17… И какая же мать согласится отдать…
Дайте нам только повод — моментально закатим скандал.
А если повода не будет — тоже скандал закатим.
Но без повода намного интересней: неожиданный скандал — ушам отрада!!
Вот — вот придут люди племени Кремня, и мы отправимся в обратный путь… Ага. Разбежался. Уже представлял, что скоро побежим мы домой, и увидим берега ставшего родным Тургояка. Расчувствовался, понимаешь. А Корней Ивановича Чуковского не забыл? Между прочим, обязательный школьный курс: «Да и какая-же мать — Согласится отдать — Своего дорогого ребёнка — Медвежонка, волчонка, слонёнка, — Чтобы ненасытное чучело Бедную крошку замучило!» Ну как? Договариваясь с Кремнем, забыли отцы народов, что мамаши передаваемых на воспитание имеют к тому собственное отношение. А отношение было вот каким.
С утра пораньше, на следующий день после удачной охоты, мы с Мудрым Кремнем вели неспешный разговор у костра, обсуждая детали предстоящего «союза великих племен», вполне себе довольные как принятыми судьбоносными решениями, заключенными договорами о сотрудничестве двух великих держав, и прочая, и прочая, и прочая… Некоторая расслабленность после проведенной с учениками зарядки и сытного завтрака, на которую как на бесплатный цирк с интересом полюбовались люди племени Кремня, способствовали неспешной беседе. Что еще для полного счастья в его первобытном варианте надо? Добрая охота, успешная рыбалка и полное брюхо после них — лежи себе, вкушай наслаждение полной мерой. Не тут то было. Посланные вернулись, притащив вместо ожидаемой ребятни на учебу разъяренных мамаш со всего племени, кто нашел возможность оторваться от любимых чад на время, поручив их заботам старших. Руководили «делегацией» жена вождя — точная копия палеолитической Венеры во плоти, и шаман (а может, колдун — кто их разберет сразу). С визгом и воплями женщины выкатились на пляж и сурово поставили вопрос о лишении вождя за торговлю живым товаром — будущим рода — детьми — доверия. Причем самыми радикальными революционерками предлагалось лишить его и головы, вместе с доверием. Увидев нашу компанию, набежавшие дамы завопили совсем уж несносно, а я понял, что попал с Мудрым в классическую ситуацию, когда жена застает мужа на месте преступления — за распитием с друзьями на собственной кухне. Скалкой получают все, кто не успел смыться. Набор ингредиентов соответствовал — кухня — сойдет пляж, муж — в наличии, никуда соколик не делся, друганы мужа — все, кто не с нами прибежал. Посланники с виноватыми рожами и украшенные фингалами для симметрии, наверно, у одного справа, у другого — слева, украшали собой пейзаж на заднем плане.
Мдя. Ситуация, однако — похоже вождю на этой неделе трепка была показана по гороскопу, от судьбы не скроешься — от людей Мамонта не получил, доберет свое от супруги. «Шура понял, что его будут бить, возможно, даже ногами». Кремень съежился и попытался отползти от разъяренного женсовета. Видимо думал: «Пронесло с людьми мамонта, авось и на этот раз хитроумные пришельцы чего придумают.» Толстомясая супруга ловко (откуда столько грации?) подскочила к мужу, и нисколько не заботясь о его реноме у соплеменников, отвесила хорошего пинка, призывая всех духов камня, леса и воды в свидетели, что такого паразита еще не рождала земля, что вместо торговли камнем он торгует собственными детьми, продавая их людоедам, и кстати, где эти людоеды, ибо она сейчас им покажет, как отучиться от мясного меню, примерно так можно было перевести ее вопли на понятный язык.
Положение снова спас наш вездесущий Антон Ким. Упав на колени перед матроной, рядом он таким же образом поставил сынка разъяренной фурии, и на неплохом уже (А как же вы думали? Почти неделя практики и полного погружения) языке людей Кремня завопил.
— О несравненная своей красотой среди дочерей Великого племени Кремня! Попирающая своей силой самку мамонта! Рождающая могучих сыновей и дочерей! Мать народа Кремня! Услышь меня, друга твоего несравненного сына — могучего охотника Зоркого Оленя (Кланяйся ниже, паразит, а то нож не подарю! — это уже новоокрещеному Зоркому Оленю.) Позволь мне, воину племени Рода (Ну, раз уж так представился Кремню — так тому и быть, поправлять не буду) подарить в знак дружбы и любви этот ничтожный подарок. Я и мой отец — могучий вождь Род дарят это тебе в знак нашего расположения и дружбы. (Чего — чего? Эт когда я его усыновлял, боль зубную? Р-р-р-р-р-р!!!)
К ногам изумленной «Матери народа» вываливаются: пара горшков, иглы, нож из маленьких, приготовленных для обмена, еще зеркальце и браслет витого плетения… Немая сцена. Каких только эпитетов за свою жизнь не слышала бедная (гм…) женщина. Неуклюжая носорожиха было пожалуй, из категории необидных… Слышали о том, что женщины ушами любят? Ну, вот так-то. Видя что первоначальное напряжение спало, Антон быстро — быстро, насколько позволяет знание языка, сообщает, что он и его племя пригашают к себе детей Кремня, для учебы, так как хотят передать свои знания им, в обмен получив знания людей племени. Что хочет видеть у себя в гостях как достойную мамашу, так и несравненного по зоркости ее сына, первым заметившего на недавней охоте стадо и обеспечившего добычу (В принципе, почти что так оно и было), и достойного вождя, и его достойный отец — вождь с ним вполне согласен. Так хитрющий Антон Ким десятком слов приобрел в племени приемную мамашу и ярую защитницу его интересов.
— А кто твой достойный отец?
Эта мелкая зараза указывает на меня.
— А мать?
Антон запинается… молчит немного, а потом выпаливает, что его могущественная и несравненная мать, жрица науки Эльвира, осталась в священном месте хранить очаг отца с другими детьми.
