Федор Вихрев - Третий фронт. Партизаны из будущего
— Подсоединяй к компу и смотри… Папка «видео»… Внимательно смотри… к чему меткая твоя стрельба привела… Стрельнул ты метко и укатил, радостно гыгыкая… а там деревенька была неподалеку… Смотри теперь и думай… хорошо думай… — с этими словами я налил себе стакан немного разведенного спирта и жахнул его залпом… как вода пошло…
…После просмотра видеозаписи все были подавлены… Такого развития событий никто не мог предвидеть…
— И кто такое сотворил? — спросила Ника.
— Каратели… — ответил я. — Хорваты…
— Кто?!
— Хорваты. По крайней мере, на руке красно-белые шашечки и надпись — «Hrvatska». Создают «мертвую зону» вокруг железки… — с этими словами я протянул трясущиеся руки. Под ногтями была бурая кайма…
— Восемь раз мыл, с мылом… не отмывается… — и вырубился…
Олег Соджет
Просмотрев запись на мобильнике, я достал сигарету и вышел из блиндажа. Покурить. Закурил и двинулся в сторону капониров с техникой.
— Ах, так… Так, значит… Я… Я виноват?! Значит, я сидеть должен и молча смотреть, как они тут распоряжаться будут??? И лишнего немца не тронуть?! Ну уж… Шарахаться?! Да я… Ну, раз так… Тогда… Раз вы все так… ТОГДА МНЕ С ВАМИ НЕ ПО ПУТИ!!! Я их, гадов этих, бил и бить буду! А раз я такой плохой… То и воевать сам буду!!! — шептал я себе под нос.
— А хорваты, — на моем лице появилась улыбка, от которой, если б кто ее увидел, передернуло бы. — Вот ими-то и займусь!
После чего рванул в сторону ангара, в котором стоял ОТ-26.
«Ну что ж, — вертелось в голове, — значит, это мой последний и решительный…»
И с этими мыслями я занял место за рычагами.
«Эх… Одному неудобно и жечь, и ехать… Ну, ничего, стоя отработаю, — я криво ухмыльнулся своим мыслям. — Да какая разница — стоя или в движении-то? — одернул я себя, захлопывая люк и заводя двигатель. — Все равно, это будет мой последний бой».
Перед глазами у меня при этом стояла кровавая пелена. Руки на рычагах управления я сжал так, что костяшки пальцев аж побелели. Из прокушенной от злости и обиды губы по подбородку стекала кровь. Куда ехать, я не знал, мысль была только одна: кого-нибудь убить. Убить и… погибнуть…
Танк, ревя двигателем, как рассерженный медведь, рывками начал выползать из капонира.
Только ОТ успел выйти из капонира, как перед ним кто-то появился. Давить своих я, конечно, не собирался, потому резко крутнул машину вправо. ОТ развернулся буквально на месте. После чего резко прыгнул вперед. Это я сделал, чтобы опять никто не стал перед машиной.
Но проехал после поворота я недолго. ОТ внезапно повело влево (как потом я узнал, эти ломастеры между гусеницей и катками лом засунули, он гусянку и порвал, когда в корпус уперся). И, на полном газу врезавшись в стену капонира, я от удара треснулся головой в броню и потерял сознание.
Сергей Олегович
ОТ, внезапно крутнувшись на месте, со всего маху влупился в бетонную стену, аж крошка из нее брызнула. После чего замер на месте, продолжая реветь мотором и скребя уцелевшей гусеницей землю, зарываясь в нее все глубже. Через минуту двигатель кашлянул и заглох. Но люки оставались закрыты, и из машины никто не появлялся…
Вскрыли при помощи опять же ломов и чьей-то матери танк, вытащили оттуда нашего горе-танкиста и потащили в санчасть в чувство приводить, ибо шарахнулся он капитально головой, даже шлем не очень помог…
— На фига технику курочить? Нет, чтоб до какой-нибудь «брони» сбегать, башенный ключ спросить, вряд ли Олег люки на замок закрыл, скорее всего просто защелкнул, — сказал Букварь, флегматично наблюдавший за суетой со стороны.
Вечером мы с Соджетом стояли навытяжку перед генералом, а он разбирал наши полеты. Говорил он тихим и спокойным голосом, но, честно, лучше бы орал, топал ногами и брызгал слюнями — это было бы привычнее. Очень хотелось от стыда провалиться сквозь землю, но, увы, не получалось. Жесткому и нелицеприятному разбору были подвергнуты все наши сегодняшние «подвиги».
— Вы, товарищ, — генерал указал на Соджета, — наверно, собрались всю немецкую армию в одиночку победить… А о товарищах вы подумали? О том, что своим безответственным поступком вы фактически всех ставите под удар? Наша задача не в том, чтоб геройски погибнуть всем тут за Родину, а чтоб немцы геройски погибли за свою родину! Понятно это вам? Ну задавили бы вы трех, ну, пять, ну, десять немцев, потом бы ваш танк сожгли, и все…
…В общем, головомойка продолжалась довольно долго, выпороли всех, а не только нас с Соджетом. Мне досталось за связь, точнее, ее отсутствие, все мои оправдания, что я не связист, а эртэошник, не помогли, Нике — за тыловое обеспечение, Букваря тоже за что-то выпороли, и так далее по списку… После чего постановили: временно масштабные операции прекратить и выяснить, что за хорваты тут появились и откуда…
Ника
Мы знали по истории, какие зверства творили фашисты. Смотрели про них фильмы. Но… оказались неподготовленными настолько, что первый же увиденный геноцид белорусской деревеньки вызвал шок. Еще более он усугубился тем, что мы сами являлись тому косвенной причиной. Вечером состоялся разговор с генералом.
— Товарищ Иванова.
— Слушаю, товарищ генерал.
— Садись… Как он?
Я поняла, что речь идет об Олеге, который из-за маленького видеоролика чуть не остался без крыши сам и чуть не снес башню танку.
— Оклемается, — с надеждой проговорила я.
Генерал тоже выглядел уставшим.
— Вот вы, будущенцы, знали о таком? Это все кино, эти книги, что у вас в «нотах», они пишут о нашей войне так, как будто были сами здесь. Но, видно, авторы никогда сами не воевали. И вы… Недисциплинированные, без званий, постоянно смеетесь — вы ведь не воевать сюда пришли. Что для вас мы?
— Дмитрий Михайлович, как вам объяснить… Мы ведь жили в мирное время… И никакие мы не солдаты. Только читали про войну да играли на своих ноутах в военные игры. Я не могу сказать, что у нас тихое время. Тоже убивали и тоже умирали, но это было… как бы сказать… привычно. Каждый сам за себя и сам по себе. Здесь — нет. Другая психология, другое восприятие, мышление. Мы можем сражаться, а вот понять… Ни мы вас не сумеем, ни вы нас. Простите Олега — сорвался он. Я с ним попозже поговорю…
— Да понимаю я это… Вы слишком отличаетесь от солдат. Вот даже вы. Женщина, а ходите в брюках. Да еще черных, неуставных. Хорошо, что хоть гимнастерку надели… и то без петлиц. Как вас воспринимать? Как бойца или как непонятно кого?
— Так привыкла я, Дмитрий Михайлович, — я улыбнулась, — всю жизнь в брюках проходила. Теперь юбку и не надену. Неудобно.
Саня Букварь
— Товарищ генерал-лейтенант, разрешите? Надо рассказать об этом всем нашим. И отдать приказ — эсэсовцев в плен не брать, кроме специальных распоряжений. Ну и кроме «шахматистов». Этих мы карать будем особо циничными методами. Эта болезнь только так лечится.
Спустя час после возвращения Сергея Олеговича с вестями о действиях карателей я добился разрешения на короткий, чисто разведывательный выезд на «Бюссинг-НАГе». Несмотря на то, что лишь Олег знал немецкий, его со мной не отпустили. Проехав по трем деревням вблизи железки, наблюдал подобную картину только в одной. Две другие были просто вывезены куда-то. А вот на одном из переездов наткнулся на подводу с двумя ездовыми. Помня о приказе никого не трогать, я уже проехал было мимо, но в последний момент заметил на рукаве одного из солдат клетчатый щит.
— Стой. Назад сдай. Шахматисты едут.
А вот последнее я зря сказал. Андрей-водитель распахнул свою дверь и без приказа дал очередь по сидевшим из МП. Правда, убил он только одного. Второй хорват завизжал, упал на землю и начал кататься по ней, держась за правую руку чуть выше локтя.
— Берем его!
— Командир, они же…
— Берем, я сказал! С собой! И не дай бог помрет в дороге! Убью… И труп берем… Да внутрь, не фиг светиться, потом закопаем где-нибудь.
Мы развернулись и на большой скорости поехали на базу.
Олег Соджет
После головомойки от Карбышева я вышел на улицу. Взял литр спирта и пошел напиваться на берег болота. Настроение было гадкое до омерзения. В голове вертелось: «Опять не успел. Опять поздно сообщили. Снова они ушли, безнаказанно сделав свое черное дело». После второго стакана я почувствовал, что мне в шею тыкается холодный собачий нос. Это был Тэнгу. Я его обнял. Зарылся носом в шерсть и замер. Даже о выпивке забыл, перестав реагировать на окружающее. Сколько мы с ним так просидели, я не знаю. Пришел в себя я от того, что меня кто-то тормошил за плечо и, судя по всему, довольно долго.
Сергей Олегович
После «разбора полетов» пошел я Соджета искать, чтоб извиниться за наезд. Искал долго, нашел на берегу болота, в обнимку с Тэнгу. Подошел, потормошил за плечо. Не сразу, но он пришел в себя.
