Евгений Красницкий - Отрок. Часть 7.
— В том году Глеб, как раз, по осени жениться собирался. На дочке Луки Говоруна, заметь. Как уж Лука с Данилой седьмой десяток уломали, я не знаю, но выбрали Глеба десятником, вместо убитого… Вместо отца твоего. Мне даже и не сказали, да и не до того мне было. — Дед снова замолк, о чем-то задумавшись, потом отрицательно помотал головой, видимо, каким-то своим мыслям и решительно заявил: — Нет, десятником Глеб справным был! На той переправе проклятой только одного человека потерял — стрелой убило. А не утонул ни один, Глеб как-то сумел коней от паники удержать и всех людей под берег вывел. Но знаешь, как в жизни бывает… Баба, она же хуже топора подсечь способна. Недели за две до свадьбы, дочка Луки возьми да и сбеги с другим! Лука не стерпел — погнался, настиг и убил. Обоих. А Глебу, в сердцах конечно, сказал, что от нормальных мужиков невесты не бегают. Ладно бы, с глазу на глаз, а то прилюдно! Ну Глеба и понесло — ни одной юбки не пропускал, все доказывал кому-то, что он не хуже других мужиков. Службу совсем забросил, а в десятке разговоры пошли, что, мол, не по заслугам он десятник, а стараниями Луки. Так вот и доигрался.
— Но на сходе ему же предлагали десятником остаться — вспомнил Мишка — а он всех облаял и ушел.
— И правильно сделал! — Дед сдвинул брови и строго взглянул на внука. — Не то, что всех облаял, а то, что ушел. Сколько можно шепотки за спиной слушать, да в любой час упрека ждать? Глебу сейчас в самый раз податься куда-нибудь, где ему никто и ничто о том позоре напоминать не станет, и где он себя будет чувствовать на заслуженном месте, а не чужими стараниями пристроенным. Короче, я с ним уже переговорил, он согласен. Семьи у него нет — родители в моровое поветрие преставились, с женитьбой, сам понимаешь… За хозяйством сестры присмотрят, так что, в Ратном его ничего особенно не держит. «Ну, вот. Еще одна неприкаянная душа возле Вас, сэр, пристраивается. Дед, конечно же прав потому, что командир он, как говорится, «от Бога», но если Глеб начнет пацанам свое отношение к женщинам передавать… Ладно, посмотрим, может быть, он около пацанов, наоборот, душой отмякнет».
— Все равно, мало, деда. Еще наставники нужны.
— Куда ж тебе еще-то?
— Пять человек на полторы сотни пацанов, а может и на две!
— Откуда две? Что-то ты, Михайла, размахнулся, чуть не на княжью дружину.
— Считай, деда сам: полсотни уже есть, добавь четырнадцать купеческих сынков, да семьдесят четыре парня от Нинеи придут, да я сам с братьями и музыкантами. Уже получается сто сорок. Теперь, давай прикинем, сколько пацанов можно будет взять из холопских семей, принадлежавших бунтовщикам…
— Эге! Да ты, внучок, и впрямь войско собирать надумал! — Дед уставился на Мишку с веселым удивлением. — И с кем же ратиться собираешься?
— С кем, не знаю, но послушал я вас с боярином Федором тогда на Княжьем погосте и понял, что ратиться придется. Причем, скоро. А сколько у меня ребят останется после первого же боя, это ты, господин сотник, мне сказать должен, я не знаю.
— Вот, значит, как. — Дед задумчиво поскреб в бороде. — Выходит, ты не зря тогда толковал, что мне учиться нужно, как вас правильно использовать? Кхе… Если вас одних в сечу сунуть, то от двух сотен может и вообще ничего не остаться, но иметь при себе две сотни выстрелов… Вот уж заботу ты мне придумал!
— Деда, ну согласись: шесть десятков ратников, прикрытых двумя сотнями выстрелов — сила! Только подумать надо, как эту силу правильно использовать.
— Кхе… Измыслил, поганец. Вас же еще учить и учить — еще года два-три, а ты уже сейчас…
— Деда, сотню тебе не восстановить. Не сердись, но это же правда. Сорок-пятьдесят новиков наберется лет за шесть-восемь, да и не все выживут, а сколько потерь за эти восемь лет сотня понесет? Вы же с боярином Федором сами решили, что спокойной старости у вас не будет! Помнишь, отец твой приказал каждому ратнику от пяти холопок детей завести, чтобы сотня пополнилась?
— Кхе! И про это вызнал! Ну, Михайла… — Дед, прищурясь, с улыбкой глянул на внука. — Понравилось лечение? Захотелось, чтобы холопки тебя дальше… гм, лечили?
«Кобель старый. При всем уважении, сэр Майкл, граф Погорынский начинает являть собой иллюстрацию к пословице: «Седина в бороду — бес в ребро!».
— И ждать результата пятнадцать-двадцать лет? Нет, деда, Младшая стража тебе уже большую часть этого срока сберегла. Считай, что у тебя уже есть полторы сотни новиков! Доводи их до ума и забудь про нехватку людей!
— Кхе! До ума, говоришь?
— Да, господин сотник! Только учить их надо, как настоящих новиков, а для этого пяти наставников мало. Нужно, хотя бы по одному наставнику на десяток, иначе проку не будет. Ты подумай, деда: нужно же и десятников из них готовить. Хорошо: Алексей сотником был, умеет людьми командовать, Глеб, как ты сказал, десятником справным был — двое! На двадцать будущих десятников. Их же отдельно учить надо, да не все еще годными окажутся, значит, двадцать пять-тридцать.
— Не учили у нас никогда на десятников, сами вырастали!
— И что в этом хорошего? Такое дело важное, и на самотек пускать! Нет, деда, так дело не пойдет!
— Кхе, вот клещ! Вцепился, не отдерешь! Где же я тебе наставников возьму?
— У Бурея! Тех, кто по старости или по увечью в обоз перешел. Десятники бывшие среди них есть?
— Только один. Но еще четверо с серебряными кольцами… — Деда мишкино предложение, кажется, заинтересовало. — Только они же все увечные: двое безруких, Филимон — бывший десятник — разогнуться не может, все больше сидя любое дело делать норовит, еще у одного нога не гнется, даже верхом ездить не способен…
— Ну и что? Был бы разум светлым, им же не воевать, а учить ребят надо!
— Кхе… Поговорить, что ли, со стариками, посоветоваться? За ними же уход нужен, семью с собой перевозить в Воинскую школу, значит, жилье им строй…
Опять же, хозяйство не бросишь… Ох, морока.
— Зато, результат какой может быть!
— Ладно… подумаем. Нет, но ведь кормить же всю эту ораву придется! Ты об этом задумывался?
— Задумывался, деда. Брать надо только тех, у кого холопы есть, чтобы прокормить могли. Но увечным же всегда холопов из добычи в первую очередь выделяли, что б не бедствовали. Обычай же!
— Да не про наставников я! Две сотни молодых мужиков! Мясо с леса возьмем, рыбу — с рек, а остальное? Земля нужна, рабочие руки на ней! Ладно, обещал тебя от части забот освободить, сам с этим разберусь. Две сотни прокормим. Наши холопы работают, холопов бунтовщиков добавим, Осьма чего-то наторгует, Нинея тоже кое-что подкинет. Но запомни: если воина не кормит земля, его должна кормить война. Шесть десятков, прикрытых двумя сотнями выстрелов, из первого же похода должны привести несколько сотен холопов. Если хочешь, чтобы войско у тебя было справным, то на каждого воина ты должен иметь хотя бы по одной холопской семье. И это только на прокорм, а кони, оружие, доспех — сверх того.
Дед помолчал, о чем-то раздумывая, потеребил кончик бороды, вздохнул.
— Деда, ненадежно это все: что-то наторгует, кое-что подкинет. Войску бесперебойный достаток нужен. Давай-ка вспомним, что мы с тобой о Погорынском воеводстве говорили, помнишь?
— Помню, все помню, Михайла. Не потянуть нам этого пока. — Дед жестом прервал уже открывшего было рот Мишку, и продолжил: — Я сказал: пока! Слушал ты меня с Федором, да недослушал, или не понял. Чтобы такое дело поднять, нужно две вещи: сила и умение. Сила у нас… будем надеяться, скоро будет, а умение… — Дед снова задумался, Мишка тоже молчал, ожидая продолжения. — Умение есть у Федора Алексеича. Я ведь помню, о чем у нас тогда разговор был, когда ты мне о способах управления рассказывал. Самим нам Погорынскую землю по-настоящему под свою руку не взять, даже с помощью Нинеи, она тоже не всесильна.
Ты тогда говорил, что боярин Федор нам нужных людей подберет, чтобы с Погорынских земель подати собирать и… все прочее. А я вот подумал, что самый важный для этого дела человек — сам Федор Алексеич, без него дела не будет. Намекнул ему, когда последний раз на Княжий погост ездил, он не отказался, но сказал, что требуется воинская сила, и побольше, чем одна сотня. Если у нас с Воинской школой дело пойдет, я ему этот разговор напомню. Но сила должна быть настоящей, а потому, вот тебе забота, которую никто пока избыть не может. Мы об этом с тобой уже говорили, но теперь придется подумать еще раз, и подумать крепко. Забота эта — ответ на вопрос:
«Зачем?». Зачем старикам и увечным бросать спокойную, налаженную жизнь и тащится в Воинскую школу? Зачем пацанам обучаться воинскому делу, а потом головы класть на войне? Что мне старикам сказать, чтобы они согласились Младшую стражу обучать? Что ты своим парням скажешь, перед тем, как в бой их вести? «Мотивация Вас интересует, Ваше сиятельство? Правильно! Мотивация в любом начинании — первое дело. Только что же Вы, граф, моей мотивацией не интересуетесь и про собственную помалкиваете? Или Вы думаете, что я забыл слова боярина Федора: «И молись, чтобы племяш твой Вячеслав Ярославич Клёцкий дожил до того смутного времени, когда возможным станет все!»? Ошибаетесь, помню. И еще помню Ваши, граф, слова: «Была б у меня не сотня задрипанная, а войско настоящее, повышибал бы я Мономашичей и с Волыни, и из Турова, да посадил бы Вячка на отцовский стол!».
