Александр Александр - Волонтер: Нарушая приказы
– Деньгах? – удивилась Линда.
– Мне нужно подкупить стражу у ворот, чтобы те нас с бароном выпустили наружу.
– Хорошо, я раздобуду денег. Подожди пару минут.
Она стрелой влетела на второй этаж. Ворвалась в комнату офицеров.
– Граф, – проговорила она, после того как отдышалась, – нужны деньги.
– Значит он согласился, – прошептал Андрей.
– Он сам предложил свидание.
Шредер встал с кресла. Подошел к сундучку. Открыл его и вытащил два мешочка. Протянул девушке. Та схватила их и ушла.
– Началось, – проговорил граф.
Зигфрид сидел за столом. Перед ним стояла кружка с пенистым пивом. Он глядел в окно и о чем-то думал. Даже не заметил, как подошла Линда. Она положила перед ним два кошелька и проговорила:
– Этого хватит?
– Откуда?
– Неужели ты думаешь, что такая девушка, как я отправится в дальнюю дорогу без денег и к тому же одна?
– Тот граф… – начал было саксонец, но девушка его перебила:
– Мой дядя.
Саксонец понимающе кивнул. Сгреб деньги рукой и положил в карман.
– Вечером ждите.
Ушел, так и не допив.
В красном мундире Паткуль чувствовал себя неуверенно. Треуголку аж на глаза надвинул. Радовало только одно, что оков на ногах больше нет. Чулки, рубашка чистые, ботинки с чужой ноги, слегка разношенные. На поясе шпага, но прежде чем ее дать саксонец взял с него слово, что тот не проткнет его по дороге и не убежит. Не такой человек Иоганн Паткуль, чтобы слово свое нарушать. Когда Зигфрид пришел и сообщил, что поможет ему встретиться с дочерью, лифляндец понял, что все закрутилось. Сейчас они придут. Он сделает вид, что рад встрече с дочерью. Попросят саксонца оставить их наедине, а там уж заговорщики сами все сделают. Ведь не одна же она прибыла вызволить его из темницы.
Вышли из тюрьмы. Прошли мимо «лобного» места. Где вовсю трудились плотники. Стук молотков и топоров, неприятный и злой. Паткуль поежился, не то от пронзительного холода, не то от неприятных звуков. Зигфрид на него взглянул и покачал головой.
Прошли мимо домика коменданта, миновали арсенал. Из «Иоанновского зала» доносилась музыка. Хозяин крепости устроил бал для своей дочери. У лифляндца возникло желание остановиться и отвесить прощальный поклон, но Паткуль удержался. Нельзя было выдавать ни одним своим движением, что сюда он не собирается возвращаться.
Туннели, туннели, мосты и вот он уже стоял у Главных ворот. Зигфрид переговорил с охранниками и те открыли для них небольшую калитку.
Вышли наружу. Паткуль вдруг не выдержал и остановился. Повернулся и посмотрел на замок.
– Ты чего это, барон? – спросил его караульный.
– Да вот хотел напоследок взглянуть на тюрьму.
– Напоследок, – прошептал Зигфрид и потянулся к шпаге.
Видя его реакцию Паткуль улыбнулся.
– Так ведь меня скоро казнят. Когда еще выпадет возможность взглянуть.
– А, ты в этом смысле, – молвил саксонец. – Ладно взгляни. Только не долго, иначе времени на свидание с дочкой мало останется.
Паткуль улыбнулся. Времени скоро у него будет предостаточно. А вот служивого жаль, подумалось вдруг ему, не такой уж тот плохой человек. Может быть алчный, но не злодей.
Хотелось было осмотреть замок подольше, но стемнело. Вход освещали только факелы, зажженные заранее. Интересно, как тут утром? Наверное желтые и красные цвета листьев делают крепость еще более величавой.
– Ну, пошли. – Проговорил Паткуль.
Минут примерно через пятнадцать они вошли в таверну. Зал был пуст. За столом в одиночестве сидела девушка. Красивая. Волосы золотые заплетенные в толстую косу, глаза голубые. Она, увидев его улыбнулась. Встала из-за стола и подошла к нему.
– Отец, – проговорила девушка по-немецки.
– Родная, как я тебя долго не видел, – молвил он, и по-отцовски вначале поцеловал ее в лоб, а затем обнял.
– Оставь нас наедине, – попросила Линда.
Зигфрид кивнул и вышел на улицу. То что произошло с ним потом, могло присниться только в страшном сне. Сообразил, что это ловушка, а девушка не дочь барона, только тогда, когда получил по голове дубиной. Саксонец медленно опустился на землю.
– Ну, вот и все, – произнес один из лифляндцев.
– Нужно связать ему руки и оттащить куда-нибудь, чтобы его не нашли, – молвил другой.
Пока связывали караульному руки и ноги, из дома вышли граф, русские офицеры, царевич с денщиком и только потом Паткуль с Линдой.
– Я в долгу перед вами, граф, – проговорил Иоганн.
– Сочтемся, барон. Только спасибо не мне говорите, а вот ему и им.
Андрей показал рукой на царевича и лифляндцев.
– Если бы не они, быть вам колесованным.
– Что верно, то верно, – согласился Паткуль.
Онегин между тем куда-то запропал.
– Нам некуда спешить барон, – проговорил Андрей. – если вас и хватятся, то только завтра утром.
Пояснять, что на завтра к заключенному должны были сначала привести священника, а затем сопроводить до эшафота, не хотелось, но Паткуль понял все с полуслова.
– Вам нужно возвращаться в Москву. Вот вам бумага для государя. – продолжал между тем Золотарев. – Здесь все объяснено. Петр не будет вас ни в чем обвинять.
– Спасибо вам, граф, – молвил Иоганн, запихивая бумагу за пазуху.
Прибежал Онегин и сообщил, что лошади готовы.
– Ну, вот барон, – сказал эстонец, – на данный момент наши пути расходятся. Я со своими людьми отправляюсь исполнять волю монарха, а вы, – он кивнул в сторону лифляндцев и Линды, – в Московию. В Ригу вам всем троим возвращаться опасно.
– Спасибо вам еще раз, граф.
Лифляндцы ускакали. Граф Золотарев вздохнул и посмотрел на царевича.
– Теперь ваш батенька будет знать о спасении Паткуля, в котором вы принимали участие. Пришлось немного приукрасить, но думаю хуже не будет.
Вернулись в дом. Собрали вещи, поблагодарили трактирщика за гостеприимство и после плотного ужина, коим их накормил добродушный хозяин выехали в сторону одного из портов Пруссии.
Да вот только жизнь внесла новые коррективы.
V
Представшая перед глазами Андрея Золотарева Европа была не похожа на ту которую он помнил. И хоть весь мир погряз в войнах и различных религиозных конфликтах, здесь не существовало тех проблем которые возникли в будущем. Европейцы не опасались, что кто-то захочет «перекрыть им кислород» в виде голубого топлива поступающего из варварской Московии, и все из-за того, что добычи газа еще не существовало. Не нужно было трястись от извержений вулканов, боясь что вернуться на родину, на самолете не удастся. Не нужно дрожать из-за единой валюты, о ней сейчас просто не задумываются. Да и не до того.
Как только император Фердинанд III Габсбург утратил реальную власть в Германии, а это случилось после Тринадцатилетней войны(28), а в Испании начался политический и экономический упадок, на Европейскую сцену вышла разрываемая религиозными противоречиями Франция.
И ведущую роль стал играть Людовик XIV, явный сторонник абсолютной монархии и божественного права королей. Ходил слух, что фраза «Государство – это я» принадлежала ему. Именно при нем французская экспансия приобрела огромные масштабы, заставив тем самым выступить против себя чуть ли не всю Европу.
Испанский престол, со всеми заморскими владениями заставили Короля-Солнца развязать войну за Испанское наследство(29). В описываемый момент исторических событий, Австрия постепенно начала перехватывать инициативу, и даже Петр Великий был уверен, что та (в случае удачного завершения конфликта) сумеет заполучить испанские Нидерланды и земли в Италии.
Французские войска в тысяча семьсот четвертом году потерпели поражение при Гохштедте(30), от англо-голландских войск ведомых герцогом Мальборо, и имперской армии Евгения Савойского. В том же году английский флот захватил Гибралтар. Официально тот, как и Новая Шотландия в Канаде, перешли уже к объединенной Британии (уния Англии и Шотландии от тысяча семьсот седьмого года)(31).
Причиной неудач Франции в этот период стало вспыхнувшее на ее территории восстание гугенотов. Камизары(32) выступили против насильственных мер со стороны администрации и католического духовенства, вызванных усилением поборов связанных с войной за Испанское наследство. Утихомирить их удалось только в тысяча семьсот пятом году, после того, как папа Климент XI провозгласил против них крестовый поход. Первой попыткой завершить все мирным путем (май тысяча семьсот четвертого года), после многочисленных неудачных действий правительственных войск, стало подписание соглашение о свободе богослужения. Увы, но ни к чему это не привело. Усмирить восставших окончательно удалось только к весне тысяча семьсот пятого года.
Да и для противников Короля Солнца не все складывалось так гладко, как им хотелось. Несмотря на успехи в баталиях, саму Англию трясло. В тысяча семьсот первом году английский парламент, чтобы помешать возвращению к власти якобитов, принял акт о престолонаследовании. Согласно ему в случае смерти, Вильгельма(33) и его наследницы Анны(34), корона должна была перейти к внучке Якова I – Софье. Против чего тут же выступили шотландцы.
