Михаил Ахманов - Странник по прозвищу Скиф
Боятся палки? Или запаха, что исходит от нее? Это стоило проверить; в этом мог крыться их единственный шанс на спасение.
Скиф перебросил посох в левую руку, удерживая его за середину, и выхватил из ножен клинок. Недлинная полоска стали блеснула в солнечных лучах. Он крутанул палку — раз, другой, третий, пока концы ее не принялись со свистом рассекать воздух. Веерная защита, как учил наставник Кван Чон… Тут годился любой предмет, достаточно длинный и прочный, — хоть велосипедная цепь, хоть палка от швабры. Вращая посох, Скиф двинулся в наступление. Звери шарахнулись.
Вернее, переместились вправо — туда, где мглистым мерцанием посверкивал клинок катаны. Похоже, острая сталь внушала им меньший страх, чем простая палка!
Теперь они выли, все пятеро, выли непрерывно и устрашающе; не успевал один захлопнуть пасть, как другой подхватывал боевой клич. Хоть этим полосатым хищникам и не нравились исходившие от посоха ароматы, они явно не желали отказываться от добычи. Внезапно самый нетерпеливый стремительно обогнул вожака, ощерился, присел… Сейчас прыгнет, понял Скиф, выбрасывая навстречу клинок.
Выпад оказался точным: лезвие катаны вошло под нижнюю челюсть, пронзив горло. Зверь, хрипя и захлебываясь кровью, покатился по земле; когти терзали траву, выдирая ее целыми клочьями. Рука Скифа дернулась назад — толчок был силен, и ему с трудом удалось удержать оружие. Но черенок катаны, длинный, обтянутый шершавой кожей, как будто и был рассчитан на такой случай: пальцы скользнули от эфеса вниз и мертвой хваткой сошлись на середине рукояти. Мудрые люди — японцы, пронеслось у Скифа в голове. Малайские крисы и китайские клинки, с которыми он тренировался у Кван Чона, были не такими удобными.
Он вскинул меч, когда второй зверь полосатой молнией взвился в воздух, и тут же что-то шерстистое, жаркое, большое подкатилось ему под ноги, словно сама степь метнула в незваного пришельца тяжелый валун. Двойная атака! Скиф подпрыгнул, избежав лязгнувших у самых ступней клыков, рубанул по хребту верхнюю тварь, поджал колени, перекувырнулся и рухнул в траву, сильно ударившись левым плечом. Катану он не выпустил, вцепившись в рукоять, словно клещами, но палка!.. Посох его отлетел в сторону, и добраться до него не было никакой возможности — в четырех шагах от Скифа уже насмешливо скалил зубы вожак. Два уцелевших зверя отсекли его от колючих зарослей, где возился Джамаль, пытаясь поджечь сырые ветви, еще две твари неподвижно валялись на земле. За кустами раздался торжествующий вой, и Скиф вспомнил о хищниках, завершавших окружение. Сейчас они вцепятся в Джамаля — и конец… Скрипнув зубами, он ринулся к вожаку, уже не обращая внимания на тварей, что подкрадывались с незащищенной стороны.
Вожак хрипло рыкнул, словно отдавая приказ, и оба полосатых зверя метнулись к Скифу. Где-то в кустах пронзительно вскрикнул Джамаль. «Опрокинут, — подумал Скиф, уже ощущая острые зубы на своем плече и бедре, — опрокинут, собьют с ног, начнут терзать…»
Слева, над полосатыми тварями, вдруг возникло облако — белоснежное, пушистое и в то же время осязаемо плотное. Скиф не видел, откуда оно появилось: размахивая клинком, он отбивался от наседающего вожака. Внезапно тот панически взвыл, отпрыгнул в сторону, развернулся и гигантскими скачками бросился в степь. Схватив свой посох, Скиф прянул было к кустам, но тут же замер, застыл в изумлении. Две гиены, атаковавшие его секундой раньше, валялись в траве с разбитыми черепами; кожа с них была содрана широкой полосой, кости пробиты, словно ударом молота. Белое облако стремительно неслось над зарослями, над пригнувшимся в испуге Джамалем. Скиф успел заметить длинный хвост, мощные когтистые лапы размером в две ладони, взъерошенную шерсть на загривке… Этот зверь выглядел куда массивнее и крупнее тех серых тигров, которых они с Сарагосой отстреливали в камышах у неведомой реки.
Но прыгал он здорово! И не только прыгал. За кустами послышались жалобный вой, визг, потом предсмертные хрипы. Казалось, огромный кот, умелый и безжалостный охотник, давит разбегающихся крыс.
Хрипы смолкли. Из колючих кустов выбрался Джамаль. В одной руке он сжимал зажигалку, в другой — клинок, на побледневшей физиономии — полная растерянность.
— Ты видел, дорогой? Ты видел? Как он их… Как… Быстрей, чем чихнуть успеешь! Раз — и нету!
— Два — и нас тоже нету, — заметил Скиф, покрепче сжимая рукоять катаны и приняв боевую стойку. Хоть Харана молчал, ему не хотелось рисковать.
Но на сей раз опасность миновала: огромный зверь, огибавший колючие заросли, вроде бы не собирался нападать. Он был крупнее льва и уссурийского тигра, а белая пушистая шерсть, торчавшая дыбом, делала его еще больше. Он не имел гривы, но вокруг мощной шеи топорщилась густая поросль волос, словно жабо на старинном испанском костюме; над ней чутко подрагивали остроконечные уши, под выпуклым лбом мерцали глаза — не зеленые и не желтые, как у земных хищников, а угольно-черные, резко контрастирующие с белоснежным мехом. Морда была раза в два пошире, чем у полосатых гиен, а пасть… Скиф не рискнул бы заглянуть вблизи в эту алую жаркую глотку с влажно поблескивающими клыками, острыми, как кинжалы!
«Местный махайрод?» — промелькнуло в голове. Однако саблезубый зверь хоть и превосходил тигра размерами, телосложением больше напоминал гепарда — лапы у него были длинными, приспособленными для прыжков и стремительного бега; он казался грациозным и быстрым, как удар молнии. И смертельно опасным!
— Ангорский кот… — зачарованно прошептал Джамаль. ~ Ангорский кот, чтоб мне больше вина не пить! Только та-а-кой громадный… — Он шагнул к зверю, протянул руку. — Ты ведь хорошая киска, да? Ты не тронешь папу Джамаля? Тут, дорогой, кругом полно мяса… Если не хочешь этих полосатых, можно загнать олешка… или еще кого на четырех ногах… А у папы Джамаля только две, и он тебе совсем не подходит. Я верно говорю, да?
Зверь неожиданно испустил долгий протяжный рык и уселся на задние лапы; распахнулась пасть, кончик алого языка скользнул по белоснежной шерсти.
— Мяучит! — Джамаль в полном восторге заколотил себя по бедрам. Он сделал еще один шаг, и зверь, перестав вылизывать лапы, поднял массивную голову. На этот раз рычание было другим — низким, раскатистым, угрожающим.
— Не подходи к нему, — быстро произнес Скиф, вытирая меч о загривок мертвой гиены и вкладывая его в ножны. — Слышишь, он говорит: стойте, где стоите, ребята. Забавный котяра… Может, у него и хозяева найдутся?
Уши зверя приподнялись, словно он прислушивался к звукам нового голоса; затем он шумно втянул воздух и, как показалось Скифу, с неодобрением покосился на палку в его руках. Похоже, всем степным тварям не нравился этот запах, суливший вечный покой.
Белый зверь снова зарычал, будто выпевая отрывистую и недолгую мелодию; гулкие ее трели раскатились над равниной подобно реву боевого горна. В их чередовании улавливался какой-то смысл: не то зверь о чем-то предупреждал людей, не то чего-то требовал. Тряхнув головой. Скиф попытался разогнать наваждение, но темные зрачки хищника неотступно следили за ним, будто этот огромный белый кот умел говорить взглядом.
Новая серия рычащих звуков оборвалась хриплым стаккато. Внезапно зверь вскочил, единым махом перепрыгнул через колючие кусты, опять взметнулся вверх, покрывая каждым скачком десяток метров, и скрылся за ближним курганом. Джамаль разочарованно вздохнул.
— Вах, мне бы такого! Ка-а-кой умный! Ка-а-кой красивый! Какой сторож был бы, а? Киска что надо!
— Колен у тебя не хватит для та-а-кой киски, — передразнил Скиф. Напряжение боя уже покинуло его, и теперь он внимательно разглядывал Джамаля. Кажется, клиент не пострадал, только руки его покрывали царапины от колючек.
— Я бы его на коленях держать не стал! — Князь гордо вскинул голову. — Я бы его так устроил… так кормил… римскому папе не приснилось бы! Ну, ладно… — Он посмотрел на трупы полосатых тварей, потом перевел глаза на Скифа. — А ты молодец, генацвале! Всех собачек порубил, да?
— Два моих, два — его. — Скиф махнул посохом в сторону кургана. — Пятый, самый главный, удрал. Главные — они всегда знают, когда смыться…
— Вах, верно сказано! — Джамаль задумчиво уставился на гиену покрупнее. — Большой зверь, да? Полосатый, зубастый… Может, шубку с него снять? Как думаешь, дорогой? Придем мы к людям…
— …как два витязя в тигровых шкурах, — подхватил Скиф. — Только я бы не стал возиться, князь. Мечом обдирать этих зверюг неудобно, перочинным ножиком — невозможно… Потерпи! Будут тебе еще сувениры.
— Ну, раз такое обещаешь, потерплю. — Джамаль потер жесткую щетину на подбородке — как истый кавказец, князь обрастал бородой на удивление быстро. — Ты бы хоть ухо отрезал, генацвале, — посоветовал он. — Похвастаешь Нилычу…
