Кинжал Немезиды (СИ) - Чайка Дмитрий

— Ну вот, — я с удовлетворением смотрел на вытянувшиеся и слегка побледневшие лица басилеев. — Я уверен, что если бы царевич Муваса правил моим теменосом раньше, то ничего подобного сегодняшнему сражению никогда бы не случилось. Муваса, ты примешь мою службу в этих землях? Ты получишь в пользование дворец Пилоса, две тысячи наложниц и десятую часть доходов с этих земель.

— Согласен! — глаза бродячего отморозка засияли, как два солнца, а цари смотрели на меня с затаенным ужасом. Сажать на кол знатных воинов тут было, мягко говоря, не принято. Даже если они начинали мятеж.

Плохой выбор? — думал я. — Да не особенно. Восстания будут случаться все равно. И пиратство продолжится. У меня нет времени заниматься Пелопоннесом. Пусть каратель, никому не ведомый чужак возьмет на себя всю грязную работу и постепенно приведет все к единому знаменателю. Я не хочу больше приходить сюда. Мне надоело играться в этой песочнице. У меня своих дел по горло. Меня ждет сложный разговор с фараоном Рамзесом третьим. И видят боги, этот парень из Египта куда серьезней, чем все недалекие и жадные ахейские царьки вместе взятые.

1 В Илиаде Аркадия указана как область, а несколько ее вождей, пошедших на Троянскую войну, не именовались басилеями. Даже их глава, Агапенор, назван «вождем» (или «предводителем» — в оригинале используется слово ηγεμων, игемон), но не царем. Это говорит о том, что Аркадия того времени — это рыхлый набор вождеств, но не государство.

Глава 16

Год 4 от основания храма. Месяц пятый, Гермаос, богу, покровителю скота и торговцев посвященный, время убывающего месяца(1). Пер-Рамзес.

Тянуть дальше было нельзя. Море ласково, словно новорожденный теленок, а его воды покрылись пенными следами купеческих кораблей. Магон, посланник чати, давно уже прибыл в Энгоми, передав настойчивое приглашение, но Рапану не спешил, всеми силами оттягивая свою поездку. Господин так велел, дабы размять клиента. Что это значило, Рапану понимал смутно, но общий смысл уловил верно. Время на их стороне. Да, кое-какие убытки они несут, но совершенно точно отработают все потери позже, когда придут к соглашению.И вот, когда в Энгоми прибыл лесовоз из Фракии, он понял, что тянуть дальше уже нельзя. Обида будет смертная. Ведь чати звал к себе именно его, а не кого-то еще. Рапану понимал, что ни при каких условиях чиновники Египта не поедут в Энгоми, чтобы о чем-то просить самим. Для чати подобное унижение будет означать конец, полный и бесповоротный. Его уничтожат свои же. Но даже то, что передали его приглашение, означало многое. Они прогнулись, но теперь просто стараются сохранить лицо.

Лихие кормчие Энгоми давно уже ходили в Египет напрямую, тратя вместо привычных десяти дней три. Даже ночью они, держа за спиной звезду Собачий хвост, шли точно на юг. Месяц Гермаос на дворе, а это время, когда море наиболее спокойно. Штормов сейчас не бывает, а потому и риска почти нет. Нет смысла ползти вдоль берега, подвергаясь куда более вероятной опасности. Банды «живущих на кораблях» уже вполне обжились в южном Ханаане. Египтяне сами поселили их там, в надежде, что они примут на себя натиск других племен.

Так, совсем скоро Рапану сошел на пристани Пер-Рамзеса, передав портовым писцам гору слегка отесаных бревен, лишенных коры. Полуголый толстячок в грубом парике и короткой юбке коршуном бросился к кораблю, словно пытаясь обнять драгоценный груз, а следом бежал еще один, пылая чиновничьим рвением. Стражники-нубийцы, патрулировавшие порт, скалили белоснежные зубы и без стеснения тыкали пальцами, обсуждая нелепый вид чужака. И впрямь, Рапану сегодня не в плаще, а в легком, почти невесомом халате с рукавами. Немыслимая роскошь, что пошла недавно в народ, спустившись с Царской горы. Рапану по праву гордился собой. Халат получился на загляденье: длинный, почти до земли, расшитый золотыми и пурпурными нитями, и с серебряными пуговицами. Такого еще нет ни у кого. Три его жены потратили не один месяц, пока создали такую красоту.

Бросив прощальный взгляд на корабль, купец поморщился. Везти брус и доску куда выгодней, но говорить об этом рано. Первую лесопилку только-только ставят в горах Троодоса на Кипре. Но даже так фракийская сосна получается куда дешевле кедра, ведь ее не волокут с гор, надрывая жилы, а сплавляют по реке прямо к борту. Кедр же, самые крупные бревна которого сидонцы тащили сюда неделями, приходилось привязывать к кораблю крепкими канатами и так буксировать до самого Пер-Рамзеса. Это было чистым мучением. Оттого-то, хоть и грабили египтяне своих фенху нещадно, цена такого дерева все равно получалась чудовищно высокой.

Рапану вслушался в восторженное щебетание писцов, любовно гладивших круглые бока толстенных сосен. Они давно не видели здесь такого. Торговая блокада, которую установил Господин Моря — а именно так называли теперь царя Энея — давала свои плоды. Рапану причмокнул губами, вспоминая, как они втайне выкупили почти весь кедр, что заготовили за зиму сидонцы. И выкупили его по хорошей цене, отдав за него груз соленого тунца. Если египтяне узнают, получится очень некрасиво. Именно поэтому в этой схеме задействовали торговцев с независимой Эвбеи, накинув им за участие немного серебра. Рапану вытянул губы трубочкой, а потом его круглое кошачье лицо осветила счастливая улыбка. Он всегда радовался, когда получалось обдурить кого-то. А когда получалось обдурить зазнаек-египтян, радовался вдвойне.

Его приняли по местным меркам незамедлительно, буквально на третий день, и это тоже говорило о многом. Когда писец, стоявший перед входом в заветную дверь, попытался снять с Рапану халат, купец так рыкнул на него, что тот лишь испуганно отдернул руки и промямлил что-то про величие господина нашего чати и дерзость ничтожного купчишки. Рапану гордо отвернулся, зная, что эти двери откроются перед ним в любом случае. А еще сегодня он заговорит первым.

Привычный полумрак покоев второго лица Страны Возлюбленной ударил в нос Рапану тяжелым запахом ароматных смол и духоты, идущей от бронзовых ламп. Купец вошел и с достоинством поклонился, глядя в чисто выбритый подбородок визиря. Он не видел, скорее почувствовал, как у того ходят желваки от гнева, но это его не напугало. Напротив, он набрал воздуха в грудь и произнес.

— Славься, слуга Гора.

Речевку о том, что он прах у его ног, Рапану опустил, и напряжение в покоях визиря еще более усилилось. Рапану шкурой чуял гнев этого могущественного человека и наслаждался им.

— Сегодня, о господин чати, — почтительно продолжил он, — я облечен полномочиями посла. Прошу слугу Ра называть меня именно так, иначе ущерб чести моего повелителя будет непозволителен.

— Господин наш чати вопрошает, посол, — услышал Рапану голос глашатая. — Что за бревна ты привез в Страну Возлюбленную?

— Это сосна из Фракии, о великий, — поклонился Рапану. — Это не заменит кедр, но цена его примерно в два раза меньше. Нет нужды тратить драгоценное дерево на простые поделки, если есть отличная сосна.

— Господину нашему чати угодно знать, сколько такого дерева передаст в дар Великому Дому твой царь, — услышал Рапану надменный голос писца.

— Нисколько, — спокойно ответил купец. — Мой господин не дарит ничего и никому. Он продает, и у этого товара есть твердая цена. Эта партия будет пробной. Если мы договоримся, то такие корабли пойдут в Страну Возлюбленную в том количестве, которое потребуется Великому Дому. Леса Фракии — это не скудный Ханаан. Они не имеют ни конца, ни края. Но для этого мы должны прийти к соглашению. У моего господина есть ряд условий. Если они будут исполнены, он снова откроет морские дороги.

— Говори, — последовал хлесткий ответ.

— Прежде всего, — набрал воздуха в грудь Рапану, — мой повелитель требует, чтобы сын Ра, Могучий бык и Господин Неба именовал его братом. Он повелитель Алассии, Вилусы и Аххиявы, и он не примет иного обращения.

— Согласны, — послышался ответ. — Цари Аххиявы издревле именовались Великим Домом братьями, как и цари хеттов.