Боксер-4: назад в СССР (СИ) - Гуров Валерий Александрович

— Мишка, ну что ты вытворяешь! — обеспокоенный Григорий Семенович тут же поспешил подскочить ко мне. — Чего встал перед ним, как барышня на выданье — лупи не хочу!

— Да ниче хорошего, — буркнул я. — Ноги тормозят, как застыли. Не размялся.

Мне не хотелось признаваться ему, что ноги у меня барахлят из-за поездки на мотоцикле. Во всяком случае, если и обсуждать это, то точно не сейчас и не здесь. Не хватало еще этих разборок в перерыве между раундами. Да и потом, все это влияло на отношение ко мне в будущем. Хоть я и выручил, по сути говоря, всю команду — все равно грубо нарушил дисциплину, сорвавшись куда-то без предупреждения и разрешения, а теперь вот, получается, расплачиваюсь за это на ринге. И мало того — я, все «Динамо» расплачивается — ведь оценки влияют на общий, как бы сказали в будущем, рейтинг нашего общества!

— Хреново, Мишка, хреново! — я чуть ли не впервые видел Григория Семеновича таким встревоженным. — Но это же только ноги! У тебя же туловище не из одних ног-то состоит Елки-палки, у тебя голова на плечах для чего? Ну если ты видишь, что изначальная тактика не але, значит ее нужно менять!

— Исправлю, — скорее на автомате ответил я, про себя уже прикидывая, как мне стоит поменять свое поведение на ринге.

— Если не получается уклон. — продолжал втолковывать мне тренер, — значит держи его на расстоянии! У тебя ручищи, как шланги! Заходи с неожиданных сторон, режь углы и лупи, когда он этого меньше всего ожидает! Давай! Ты можешь! Второй раунд, пацан!

Я оперся на канаты всем телом, выпрямив спину, и свежим взглядом оглядел ринг. Тренер прав — нужно срочно менять тактику, иначе я таким макаром проиграю. Ноги у меня встали, конечно, но первый раз что ли… в общем поглядим, есть у меня идеи, как ситуацию исправлять. Ну и надеюсь, мои ноги ко мне вернуться.

Возвращаясь на ринг после команды, я действительно чувствовал себя получше. Может подействовало внушение Семеныча, может, я сумел собраться, а может, сработало и то, и другое вместе. Я четко знал, что мне требуется сделать, понимал, как именно буду это делать, и прикидывал, как реагировать, если что-то пойдет не так — например, соперник вынудит меня снова сменить тактику. Все это за считанные секунды пронеслось в голове, и теперь у меня были варианты действий практически на любое развитие событий.

На деле же все оказалось намного проще. Во втором раунде мне удалось сдерживать Макарова на расстоянии вытянутой руки. Я не бил, а как бы отталкивал его, сбивал с прицела, когда он пытался пробраться поближе и нанести удар. В очередной раз, когда Васька попытался поднырнуть ко мне под руку, чтобы от души сработать мне по печени, я применил мощный апперкот, поймал его и, можно даже сказать, аккуратно усадил на настил.

Нокдаун.

Во время, кстати, считай нокдаун в раздевалку, судьи такое любят. До конца раунда оставалось пару секунд. Соперник вскочил на ноги, показывая, что может продолжать, и рефери отправил его к угловым на раздачу пистонов. Пропущенный удар действительно был крайне не обязателен.

Семеныч весь перерыв начал мне разминать ноги, и приговаривал, чтобы я в таком же духе продолжал.

Третий раунд прошел примерно так же, как и второй. Все-таки Васька не отличался особым разнообразием тактик. Переть напролом и стремиться нанести коронный удар — это, конечно, хорошо, но такой подход чреват тем, что в любой нестандартной ситуации ты автоматически будешь проигрывать. Что, собственно, и показал третий раунд, в нем мне удалось не без труда, но нейтрализовать все его попытки дотянуться до меня левой рукой, да и вообще подобраться ко мне поближе. В довершение всего мои ноги, кажется, начинали приходить в норму, и движения стали получаться легче и ловчее. Поэтому пару раз мне удалось лихо увеличить дистанцию, когда Макаров работал на ее сокращение.

В конечном итоге такие гонки, судя по всему, его сильно вымотали. Его движения становились все более неопределенными, а взгляд постоянно пытался успеть за моими. Левая рука, которой он старался нанести мне удар, уже работала не так целенаправленно, как в первом и втором раундах. И, когда он в очередной раз замахнулся, я легко за шагнул за его руку — и снова посадил его на ринг удалом навстречу.

Надо отдать пацану должное, он встал.

Остаток раунда я расстреливал его джебом, сбивая начинающиеся атаки.

— Стоп! — скомандовал рефери, когда прозвучал гонг, знаменующий конец боя.

По итогам трех раундов судьи боя отдали победу мне. Чувства были такие, будто я чемпионский титул взял. Это же моя первая победа в турнире и вообще в боксе в новом теле! Я обернулся и посмотрел на Григория Семеновича. Он сиял так, как будто это сейчас он, а не я, выиграл бой. Его можно понять: к достижениям более опытных бойцов он уже привык, а здесь новенький, который, можно сказать, вопреки воле родителей и обстоятельствам проявил упорство и пошел в бокс, показывает первые результаты. Конечно, здесь любой педагог будет сиять от гордости: не зря вкладывал столько времени и сил в ученика!

— Молодец, Мишка! Сделал все, как надо! — кричал Григорий Семенович.

— Молодец! — вторили тренеру Янкины дачные друзья, сидевшие неподалеку. — Ты его нормально так уработал!

«Жалко, что здесь сейчас нет Янки… и Ленки», — почему-то подумал я. Хотя на самом деле понятно, почему: какому мужчине не хочется, чтобы нравящаяся ему женщина стала свидетельницей его триумфа? Конечно, до совсем уж значительного триумфа было пока еще далековато, но и первая победа для меня тоже значила очень много.

Голова кружилась, как будто бы я перебрал с шампанским, хотя я не пил ни капли. В моем мозгу стучалась только одна мысль: я смог! я победил! все это было не зря! Все эти тренировки, усилия, уговаривания родителей, объяснения перед тренерами, все мое упорство (а иногда и хитрость) сработали! Начало боксерской карьере положено. Если уж я одержал одну победу — значит, мне по плечу и вторая, и третья, и много-много еще. И они обязательно будут!

Я спустился с ринга в раздевалку под такие же жидкие аплодисменты, под которые поднимался на ринг. Меня поздравили пацаны из приятелей-динамовцев, отвесил обадривающий подзатыльник Семеныч. Похоже, моя гибкость в смысле смены тактики впечатлила всех. И особенно ярко она смотрелась на фоне однообразных движений моего противника. Но пока что расслабляться рановато. Впереди меня ждали и другие бои этого турнира. И что-то мне подсказывало, что не все мои соперники окажутся такими же предсказуемыми, как Васька Макаров.

Глава 17

Пока я приспосабливался к тактике Васьки Макарова и зарабатывал свою первую в новой жизни боксерскую победу, Сеня и Семеныч тоже даром времени не теряли.

— Ну что я тебе скажу голубчик, — задумчиво протянул Семеныч. — Я тут смотрю на ребят из тяжелого и понимаю, что тебе нужно подвинуться на вес ниже.

По большому счету я с данным предложением тренера был согласен. Сеня был пока что недовесом и если чуть подсушиться, то можно перезаявиться в весовую ниже. Там и ребята не такие крупные, и правильнее будет такой ход для дебюта… не о чтобы конкуренция там поменьше или соперники плохого уровня, но так Сеня определенно сможет лучше себя проявить. Интересно правда с чего Семеныч решил весогонки на пятачке устраивать… хотя я, после того, как увидел в списке тяжей Ягубкина, тоже бы воспитаннику такое решение предложил. Вслух Семеныч это озвучивать не стал, чтобы эхо Сени не задевать…

— Сможешь, Сень? — тренер потрепал его по плечу.

— Давайте пробовать, делать только че, Григорий Семеныч?

Сеня принял в какой-то степени даже героическое решение — за время, оставшееся до его выхода на ринг, сбросить несколько лишних килограмм веса. Соревнования строились по возрастающей — от меньшей к большей весовой категории. Поэтому на все про все у него было время, да всего пара часов, но время все-таки было. Конечно, при прочих равных мне сложно себе представить спортсмена, который отважился бы так рисковать. Все-таки экстренные методы — они на то и экстренные, что применяются только в самых крайних случаях, и в в большинстве своем довольно ощутимо бьют по организму. Но в данном случае Сеня все-таки гонял «лишнее», что оправдывало риск.