Константин Калбазов - Росич
Ваше мнение господа. Что будем делать?
Петр Афанасьевич, по моему очевидно, что силы не равны и необходимо отходить, - высказался первым Горский.
Это не выход. Японцев больше и у них преимущество в ходе. Как только мы изменим курс, то они тут же последуют за нами, что бы хотя бы проверить что это за эсминец и тогда нам не избежать боя,- возразил молодой штурман.
Что же вы предлагаете Анатолий Валерьевич, - нервно поинтересовался у штурмана Горский. - идти вместе с ними в Артур, судя по всему они движутся туда.
Это тоже не выход, - вздохнув возразил Бунин. - Скоро окончательно рассветет и японцы увидят, что рядом с ними противник и тогда снова не равный бой. Я предлагаю напасть первыми.
А как же страх, - улыбнувшись поинтересовался Науменко, однако в его голосе так же чувствовалось напряжение, как и у всех присутствующих. - Неужели не страшно?
Я уже говорил Петр Афанасьевич, что между страхом и трусостью большая разница. Мне конечно страшно, но я лично не вижу другого выхода.
По выражению лиц офицеров и слышавших разговор нижних чинов, Науменко понял, что все солидарны с мнением мичмана. Однако они смотрели на своего старка в надежде, что вот сейчас он найдет выход из сложившейся ситуации и все встанет на свои места.
Однако правда заключалась в том, что он не видел иного выхода, предложение мичмана на его взгляд было единственно верным. К этому моменту все офицеры кроме механика собрались на мостике и Науменко обратился к ним.
Господа, боюсь, что у нас нет иного выхода как принять бой, а потому, я хочу чтобы это произошло не на условиях которые поставят японцы, а на наших условиях. Тогда возможно у нас появится шанс, - его голос вновь звучал уверено и твердо, как во время учебных выходов. - Итак, экипажу занять свои места по боевому расписанию и лишний раз не маячить по палубе. Валерий Иванович отправляйтесь к кормовому аппарату и подготовьте его к стрельбе, однако не разворачивайте его из походного положения, я выведу вас на концевой эсминец, по команде не мешкая наводите и стреляйте. Андрей Андреевич, настало время выяснить насколько хороши новомодные прицелы и насколько хорошо мы выучили наших комендоров. Как только получите команду открывайте огонь из орудий по второму с конца эсминцу. Цельте по ватерлинии в носовой части. Если удастся наш маневр господа то мы сразу же ополовиним количество противников, пробоина в носовой части не даст возможность эсминцу развить достаточно высокую скорость. Воронов, - подозвал к себе старшего сигнальщика Науменко.
Я ваш бродь, - угрюмо отозвался матрос.
Есть у тебя в хозяйстве японский флаг.
Как водится, - растерявшись ответил он.
Подними его.
Да как можно, - возмутился мичман Бунин. - Это бесчестье для Российского флота.
Пусть это останется на моей совести. Ваше дело просто выполнять приказы. Мое же спасти подчиненных и судно, если для этого нужно поступиться честью, так тому и быть, - с отеческой теплотой улыбнувшись молодому офицеру заключил Науменко.
"Страшный" стал медленно сближаться с противником, двигаясь под углом, не увеличивая скорости, как бы желая показать, что направляется к головному судну, чтобы представиться старшему. При этом действия русского эсминца, были ровными и плавными словно в учебном походе. Японцы не пытались противодействовать этому маневру, приняв его за один из своих эсминцев.
Наконец первые лучи солнца стали пробивать предутренний сумрак и клочья тумана, с японских кораблей смогли рассмотреть флаг страны восходящего солнца, гордо развивающийся над сближающимся судном. В ответ на это с головного эсминца стали подавать световые сигналы семафора.
Дальше тянуть было нельзя, ему и без того удалось практически не возможное, сблизиться с противником на дистанцию полутора кабельтовых. Стоит еще немного протянуть с ответом и японцы заподозрят не ладное.
Науменко подал сигнал минерам и носовой аппарат с резким хлопком вышибного заряда выплюнул торпеду, которая словно хищная рыбина, скользнула из раструба и оставляя пенный след устремилась к намеченной цели. Одновременно с этим матросы под личной командой Пронина споро развернули кормовой аппарат и еще две торпеды практически одновременно скользнули в воду и синхронно с небольшим отрывом устремились к замыкающему эсминцу.
Заметив что торпеды сработали как надо, Науменко радостно улыбнулся, он все же опасался, что по закону подлости одна из мин не сработает и потонет, тем более минула довольно сырая ночь и вышибной заряд мог подмокнуть. Однако бог миловал, теперь все зависело от того, насколько он хорошо учил свою команду и насколько хорошо подготовлена к неожиданностям команда японского эсминца.
Убедившись, что обе рыбки двигаются в заданном направлении, Науменко тут же отдал приказ артиллерийскому офицеру и вслед за хлопками торпедных аппаратов, раздались резкие словно удар бича выстрелы орудий "Страшного".
В этот час рассвета новенький эсминец подтвердил свое название. Его первый удар был поистине страшен. Две торпеды из трех практически одновременно ударили в борт уже начавшего отворачивать от прежнего курса последнего в строю эсминца и слившиеся воедино два взрыва в несколько секунд отправили на дно, еще недавно красовавшееся под японским флагом судно. Торпеда выпущенная в другого противника либо прошла мимо, либо ударила в борт под слишком острым углом, так как японец весьма резво отреагировал на угрозу и быстро отвернул в сторону, развернувшись буквально на пяточке давая угрожающий крен,а это могло привести к не срабатыванию взрывателя.
Орудийный залп был не менее удачен, впрочем с расстояния в не полные три кабельтовых, да еще при наличии оптических прицелов было мудрено не попасть, но попасть так точно… Первый же снаряд из носового семидесяти пяти миллиметрового орудия попал под левую скулу японского эсминца нанеся пробоину ниже ватерлинии, другие так же не пропали в туне, но не останавливаясь на достигнутом, русские моряки быстро перезарядили орудия и дали второй залп не менее удачный.
Оторопевшие японцы стали спешно поднимать флаги с алым диском восходящего солнца, вероятно решив, что не рассмотрев флагов их миноносец принял эсминцы за русские и поэтому атаковал. И только после третьего залпа ударившего по уже пострадавшему эсминцу, по отвернувшему в сторону судну противника, а в этом уже не было ни каких сомнений, ударили орудия всех трех японских кораблей.
"Страшный" лихо развернувшись на пятачке и испуская клубы густого дыма, низко стелющегося над водой, стал стремительно набирать скорость. Вода вокруг него вскипела от множества падающих в непосредственной близости снарядов. Палубу залила вода, по корпусу забарабанили осколки и послышался сдавленный стон, первого раненного. Однако попаданий по счастью пока не было.
Как и предполагал Науменко, повреждения не позволили третьему эсминцу участвовать в погоне, так как едва он начал набирать скорость, как тут же стал зарываться носом, быстро вбирая сквозь несколько пробоин воду. Однако его артиллерия продолжала вести огонь, который впрочем пока не имел успеха и если все пройдет так и дальше, то скоро, "Страшный" выйдет из под обстрела его орудий и останется один против двоих. А с таким раскладом уже можно было попытаться что то предпринять, а не только героически погибнуть.
Начав разворот раньше японцев, "Страшный" сумел несколько увеличить расстояние и теперь дистанция между ними составляла более трех кабельтовых, однако японцы имели преимущество в ходе и это расстояние начало медленно, но неуклонно сокращаться.
Науменко, чтобы задействовать как можно большее количество орудий вел судно под углом к противнику, этот же маневр предприняли и японцы. Снаряды противника ложились довольно кучно, на таком расстоянии отсутствие у японцев оптических прицелов, не имело решающей роли и вскоре им удалось добиться первых попаданий. На палубе появились убитые и раненные.
"Страшный" предпринимал неожиданные маневры, то бросаясь в сторону, то резко изменяя скорость движения, что в значительной степени снижало эффективность огня японской артиллерии, но вместе с тем, способствовало сокращению расстояния с противником. Русские были более удачливы, а может сказывалось наличие новых прицелов и беспрерывные изматывающие тренировки, их огонь был более результативным, но сокращение дистанции в конечном итоге, должно было сыграть с русским эсминцем злую шутку, на стороне японцев было явное превосходство в артиллерии и по мере сокращения расстояния между ними эффективность ее огня должна была возрасти.
В течении пятнадцати минут корабли противников предпринимали различные маневры, в ходе которых один из них всячески старался выйти из под огня и не позволить приблизиться к себе, а другие всячески старались вновь взять его под огонь и как можно больше сократить разделявшее их расстояние.
