Федор Вихрев - Третий удар. «Зверобои» из будущего
— Ну что ж, герр доктор… Благодарю вас за весьма познавательную информацию. И прошу вас — поторопитесь с выяснением инициатив наших партийцев. Желаю вам удачи! Всего доброго.
— Всего доброго, герр бригаденфюрер.
Железная дорога
Мерный перестук колес, хриплый рев паровоза, длинный состав с платформами, укрытыми брезентом. Обычный состав с готовой продукцией времен войны. Что там? Танки? Самоходки? Не ясно: под брезентом тюки с соломой и любая машина превращается во что-то большое и квадратное. А потому — может, там и танки, а может — грузовики, а может, еще чего-нибудь.
Машинист, щурясь от яркого солнца, сосредоточенно глядит перед собой. Этот десяток километров стоит иной сотни: дорога петляет, и паровоз, не успев выйти из одного поворота, входит в другой. А над насыпью видны елочки. Небольшие, чуть ниже колена, если не присматриваться. А если присмотреться, то видно, что этим «елочкам» хорошо за сотню лет, и случись что — лететь до земли верных метров тридцать.
Состав петляет между гор, то выскакивая на открытое пространство, то ныряя в выемки и скрываясь за очередным поворотом. Вот замелькали станционные постройки, мелькнуло здание вокзала. Встречный стоит, ожидая, пока мы не освободим перегон. Крытые вагоны, охрана на площадках — что там? Может, хлеб, может, какое полезное железо от союзников. А может, очередная партия лесорубов из Германии, Австрии или еще какой Румынии, кто знает?
Стоп. Теперь стоять нам, и, похоже, долго. Один за одним, без малейшего разрыва, идут эшелоны. Вагоны чередуются с платформами, мелькают лица солдат. Молодые и старые, веселые и мрачные. Это едут «сибирские дивизии» с Урала и Средней Азии. Торопятся, видно, тяжко на фронте приходится. Удачи вам, и вернитесь все.
Ващенко
Старший лейтенант госбезопасности Ващенко не планировал надолго задерживаться в расположении Штаба фронта. Передать информацию Нике Ивановой, дождаться подтверждения ее прибытия в точку выброса и лететь обратно: дел и помимо этого — выше крыши, а разницы, где ждать новостей, в Киеве или Москве, — никакой.
Но сначала его догнала информация о ненадежности принимающей стороны, пришлось за полчаса до вылета переделывать и согласовывать план заброски группы Летт-Ивановой, а также обсуждать с нею план радиоигры с противником и меры по информационному прикрытию. Потом — повторный выход Ники в эфир в резервное время и информация о подозрительной осведомленности старлея Ногинского (убитого накануне ночью командира разведроты). И подозрение о наличии в группе «крота».
Ващенко связался с командованием и получил категорический приказ — оставаться на месте и обеспечивать работу группы Летт, а также взять под непосредственный контроль расследование обстоятельств гибели Ногинского. Делать нечего — взял блокнот и начал набрасывать варианты. Стоп, сначала хорошо бы ознакомиться с наработками местных смершевцев по убийству ротного. А заодно озадачить их еще одной перепроверкой личных дел улетевших с Никой разведчиков.
Благо отношения с начальником этой службы успели сложиться, хотя знакомство (благодаря характеру Ники) было достаточно нервным. Офицеры быстро расписали основные варианты по двум главным веткам: Ногинский — сознательный враг или же он — жертва врага, использовался втемную. Подогнали оперативников, имевших поручения восстановить поминутно последние сутки (а лучше — трое) жизни старшего лейтенанта и установить полный список его контактов за последнюю неделю.
Разогнав сотрудников СМЕРШ с поручениями, Ващенко решил ознакомиться с уликами, собранными на месте гибели Ногинского. Место происшествия было осмотрено внимательно еще утром, и в пяти метрах от места обнаружения трупа под кустиком черемухи были найдены два свежих окурка от «Казбека» и след офицерского сапога сорок второго размера. Было очевидно, кто-то кого-то тут ждал, вероятно — Ногинского. Отправив еще одного сержанта ГБ к каптеру — поторопить с составлением списка офицеров штаба, носящих сорок второй размер, — руководители расследования отправились, наконец, завтракать (было уже начало одиннадцатого утра). За едой невольно речь зашла об обстоятельствах знакомства.
— И когда только Мякишев успел нажаловаться твоим орлам на Нику! — сказал Ващенко, с сомнением рассматривая остывшую и разогретую поваром кашу со следами тушенки.
— Когда это?
— Ну, насчет сцены возле бани.
— А он и не жаловался…
— Как? Ника же говорила, на тебя ссылаясь!
— Ну, не знаю, что она подумала, но я ей фамилию жалобщика не называл. Только звание. И о том, что дело было около бани — тоже. Просто был сигнал, что бродит по расположению штаба странный сержант, записывает что-то в блокнот, нахамила офицеру, пытавшемуся в блокнот заглянуть. Мол, не шпионка ли?
— Так-так-так… Это кто ж это такой бдительный?
— Капитан Мусатов, из кадровиков.
— Ладно, сейчас ничего толкового в голову не лезет, два часа поспал только. Давай так — на всякий случай запросим по СВОИМ каналам подробную характеристику с прежнего места службы Мусатова, как его там дальше?
— Федора Сергеевича.
— Во-во, его самого. С подробным словесным портретом — некогда ждать курьера с личным делом и фотографией, пусть по телефону диктуют. А я пока посплю минут сколько-то. Будут новости — пусть будят. — Ващенко беззастенчиво воспользовался тем, что был на звание старше. Да и то сказать — пока он самолет отправлял да около рации дежурил, смершевец имел возможность выспаться.
Через полтора часа он был разбужен возбужденным лейтенантом ГБ.
— Ну, товарищ Ващенко, у тебя и нюх! — перейти на «ты» офицеры договорились еще в первые минуты совместной работы. — Специалист, честное слово!
— Погоди, в чем дело?
— Словесный портрет на Мусатова. Вот, читай!
— «Волосы каштановые, глаза темно-зеленые почти карие…» — и что тут такого? Что ты скачешь, как будто тут про третий глаз написано или щупальца во рту?
— Ну у тебя и фантазия… Да, ты ж его не видел. Понимаешь, у НАШЕГО Мусатова волосы темно-русые, глаза — серые! Фого черно-белое, не видно. Кстати, его самого, Мусатова то есть, сейчас в архиве нету, я надавил авторитетом на дежурного и глянул его личное дело: там волосы и глаза по цвету — как есть русые и серые!
— А вот это уже интересно! Как минимум — подделка документов, к которым, кстати, имел доступ. Но — маловато.
Еще через полчаса скепсис Ващенко был рассеян — фамилия Мусатова была в списке офицеров с сорок вторым размером ноги, он курил «Казбек» и за последнюю неделю пять раз встречался (или мог встречаться) с Ногинским, в том числе — в вечер перед гибелью последнего!
— Комендантский взвод — в ружье! Где он сейчас?
— В тринадцать сорок должен уйти на обед. Обедает дома, снимает комнату в селе, там же и кормится, аттестат хозяйке отдает.
— Дом оцепить, скрытно! Стрелять только в воздух, в крайнем случае — но ногам. Брать живым! Брать пойдем вдвоем, чтоб не насторожить, — инструктировал Ващенко бойцов двадцатью минутами позже.
Предосторожности оказались излишними. Офицеры подошли к мазанке со стороны глухой стены, прокрались в «мертвой зоне» и ворвались в единственную комнату сразу через дверь и окно. Сидевший за столом человек в галифе и нательной рубахе метнулся к висящему на спинке кровати ремню с кобурой, но был скручен сотрудниками Госбезопасности.
— Пижон, не мог в форме пообедать, — прокомментировал Ващенко.
* * *— Только предварительный допрос провести успели, ну и документы кое-какие изъяли. Радиоигра себя оправдала — по крайней мере, этот уверен был, что Ника попалась ложным партизанам.
— Так партизаны «майора Филатова» — фальшивка?
— Стопроцентная! Украинские националисты, двадцать пять рыл. Изображают бурную деятельность, грабят население.
— А как же проверявшие их бойцы товарища Ч.? Они что, тоже?!
— Нет, проверяли люди надежные. Возможно, какая-то инсценировка или провокация. Мы прорабатываем варианты уничтожения этого «отряда», поскольку он может сильно усложнить работу товарища Медведева. Постараемся при этом взять «языка».
— Товарищ Иванова в курсе насчет банды?
— Да, передали в тот же вечер. Я продолжу? — Ващенко дождался кивка. — Ногинский использовался втемную. От него планировалось узнать точное время вылета и состав группы. Группу должны были частично уничтожить, частично захватить, и «партизанам» надо было сообщить приметы командиров. Но произошла накладка. Ногинский сообщил лже-Мусатову, что вылет «отменяется», а не «откладывается». Немецкий агент успел передать эту информацию, как раз был плановый сеанс связи и он, «крот», опасался, что операцию начнут сворачивать.
Ващенко перевел дух и продолжил:
