Инвестор. Железо войны (СИ) - Соболев Николай "Д. Н. Замполит"
— Идут слухи, что премьер-министр Асанья намерен сократить Легион до двух тысяч человек…
Собрание взорвалось возгласами:
— Проклятые шпаки! Чертовы республиканцы! Сколько можно терпеть этих тварей в Мадриде?
— Надо брать пример с Муссолини. Вот у кого порядок!
Габи убрала с моего живота ногу, потянулась и безаппеляционно заявила:
— Нам нужны цветы.
Блин, вот я дятел, до сих пор ни букетика не подарил! Но все обстояло значительно серьезнее: цветы требовались в промышленных масштабах, чтобы засадить все клумбы и газоны вокруг школы, а по возможности — и всю территорию городка и завода.
— Мы едем в Палафружель, — Габи решительно встала с кровати и выдала планы на день.
— Это где? — осторожно спросил я, пытаясь отгородиться подушкой.
— Где Жирона, знаешь? Вот примерно там, у моря.
— Скажи пожалуйста, а неужели цветов нет где-нибудь поближе? В той же Барселоне?
— Нет! — отрезала Габи, но смилостивилась и объяснила: — Там усадьба, в ней частный ботанический сад, больше тысячи видов растений. Я списалась с хозяйкой, нас ждут. Вставай!
Мыслишку спрятаться за делами я отмел — во-первых, весь день рядом с Габи, во-вторых, лучше уступать женщинам в таких мелочах, чтобы стоять на своем в реально важных вопросах, и в-третьих, даже предстоящие полторы сотни километров в один конец, если за рулем будет водитель, не так страшны. Я даже помечтал, как можно было бы туда слетать, но что там с посадкой — неизвестно.
Хозяйка, Дороти Уэбстер, немедленно увлекла Габриэлу в дебри даже не сада, а парка на семнадцати гектарах, оставив меня на попечение мужа, Николаса, высокого англичанина в идеальном костюме. Он провел меня по псевдо-замку, рассказал, что проект делал сам, а камни собрали с полуразрушенных окрестных строений. Я вежливо скучал ровно до того момента, как он споткнулся о приступочку и отчетливо чертыхнулся на языке родных осин.
— Вы русский?
— Вы понимаете по-русски?
— Мама русская.
Хозяин сложил два и два и воскликнул:
— Так вы тот самый Джон Грандер, который строит авиазавод? Тогда позвольте представиться: Кавалергардского полка ротмистр Николай Воеводский, военный летчик и авиаконструктор.
Блин, не дай бог он будет мне впаривать свой самолет… Но нет, от авиации визави отошел несколько лет назад и посвятил себя антиквариату и ботаническим увлечениям жены. А также проектированию — некоторым гостям так понравился замок, что они захотели нечто подобное. Так что пока дамы составляли список растений и необходимых для транспортировки саженцев приспособ, мы прекрасно поговорили о развитии авиации, и напоследок Николай Степанович, несколько смущаясь попросил:
— Если вас не затруднит, я бы очень хотел посмотреть на ваш завод. Понимаете, небо моя любовь, я скучаю по нему…
— Если вы найдете поблизости ровную площадку в двести метров, я пришлю за вами самолет.
— О! Это было бы потрясающе! А площадка есть, как раз вдоль авениды де ла Коста Браво…
После перелета и экскурсии по будущим цехам, поселку для рабочих с непременными больницей, школой, училищем и «Народным домом», Воеводский долго молчал, пока автомобиль вез нас обратно в управление, а потом выдал:
— Вы почти что большевик, только они так заботятся о рабочих!
— Я слышал, что в России до революции многие бизнесмены именно так и строили свои предприятия — с общежитиями, больницами, школами…
— Но они не заигрывали с профсоюзами. Все-таки вы большевик…
— Я не красный, Николай Степанович, я новый. Будь я большевиком, я бы строил в СССР.
— А что помешало? Богатейшая страна, прекрасный народ…
— Видите ли, дедушка ослеп, а не сошел с ума, — напомнил я Воеводскому гулявший анекдот о Советской России.
— Но почему вы строите в Испании?
— Мне просто здесь нравится.
Из всей эпопеи с Палафружелем и англо-русской семьей мы, помимо рассады и множества советов по уходу за растениями, вынесли еще и рекомендации — Николай Степанович знал нескольких русских пилотов, живших не слишком богато. Все, как на подбор, белогвардейцы, в грядущей гражданской наверняка пойдут воевать за националистов, но я прикинул — инструктора мне все равно нужны, пусть пока учат. Глядишь, кто-то переметнется к республиканцам… Вдруг тот русский летчик, что вывез Франко из Марокко в Испанию после начала мятежа? Мелочь, конечно, на фоне размаха противостояния, но курочка по зернышку клюет…
28 июня 1931 года, когда все газеты вышли с огромными заголовками о победе республиканских партий на выборах в Кортесы, подоспела телеграмма из Берлина — встречайте! А уже через неделю из вагона на перрон Овьедо выбрался, щурясь на яркое солнце сквозь очки-велосипеды, человек в мягкой фетровой шляпе и с плащом через руку. Малость измятый пиджак, усики того фасона, который вскоре сделает знаменитым один там австрийский художник, темные вьющиеся волосы — обычный бухгалтер или некрупный чиновник вернулся из поездки в Париж или Мадрид.
— Здравствуйте, Владимир Кириакович! Маскировочка что надо! А Калиновский не приедет?
— Он новую должность принимает, начальник управления моторизации и механизации, дел невпроворот.
— Жаль, жаль, его мнение было бы крайне интересно.
— Постараюсь его заменить, сколько это в моих силах.
— Вы напишите ему, чтобы на самолетах не летал. А то я несколько раз попробовал и, честно говоря, все время опасался разбиться в лепешку.
Ларри провез нас с Триандафилловым по всем новым корпусам и городку, пару раз на перекрестках приходилось ждать, пока пройдут «патрули» — молодежные отряды разных возрастов. Старшие гордо носили за плечами совсем настоящие винтовки, младшие пока таскали деревянные макеты и страшно завидовали старшим.
— Это у вас вроде скаутов?
— Не совсем. Здесь только те, кто связан с заводом, плюс есть такие же «патрули» из рабочих.
— Не боитесь вооружать?
— Нисколько. Они сами охраняют территорию.
— От кого?
— Есть злопыхатели, куда же без них.
Триандафиллов молча кивнул — в Советском Союзе вовсю разгоралась охота на «вредителей». А заодно на «военспецов», «шпионов» и «контрреволюционеров».
Наконец, Ларри довез нас до боксов, где на площадке за высоким забором стояли два деревянных танка в натуральную величину. Ознакомившись с проектами Кристи и Сурина, я потребовал построить макеты со всеми лючками, оборудованием и прочим.
С иезуитской целью посадить в лужу высокомерного инженера — если Алексею я кое-что подсказал, то полет мысли американца никак не ограничивал. Вот он и ввергся в башню своего макета под шипение от удара локтем по выступающему краю боеукладки.
Триандафиллов, оглядев его мучения сквозь верхний люк, заметил:
— Костя наверняка бы сказал лучше, но мне кажется, что механик-водитель в такой позе долго не выдержит.
Кристи, уловивший из русской речи только ее невосторженные интонации, огрызнулся:
— Это первый вариант! Дайте мне возможность, и я все поправлю!
В суринский танк мы лазали по очереди и скопом — я, Владимир, Кристи и Сурин. Вместо зауженой клиновидной морды у танка Кристи, необходимой для поворота передних колес, у суринского нормальная ширина передка дала возможность относительно свободно разместить мехвода и стрелка-радиста. Вообще суринская модель по эргономике крыла творение Кристи, как бык овцу.
Не говоря уж о наклонной броне, что с удовлетворением отметил Триандафиллов.
Но чем больше мы лазали по макетам, тем больше мрачнел Кристи и в конце концов взорвался тирадой, из которой следовало, что тут собрались сплошь профаны и дилетанты, и что дай ему, известному инженеру, волю, он тут же построит такой танк, что ого-го!
Ну да, быстрый. Обещанные сто километров в час — это не баран начхал, но где танкам летать с такой скоростью? Да и по модельному хобби я помнил, что в реале скорость оказалась куда ниже рекордной, порядка пятидесяти. И что танку куда важнее запас хода и ремонтопригодность.
