Платон Планктон - Мы вчера убили послезавтра
- Крошка, ты все-таки решилась? А почему я ничего не знаю?
Он давно уговаривал Олесю забыть про эти "детские страхи" и жить на полную катушку. Зачем думать о завтрашнем дне? Вот завтра наступит, тогда и подумаем! А сегодня мы будем ... жить! А жить его в понятии значило ни в чем себе не отказывать! Вокруг столько искушений и на них надо поддаваться, а не ограничивать себя непонятно кем разработанными правилами морали. А Олесина боязнь наркотиков вызывала полное непонимание у Эдика и кучу шуточек у его знакомых. Сейчас видя, что его уговоры увенчались успехом, он крепко обнял Олесю и поцеловал так, что она была готова принять цианид, а не какую-то безобидную смесь, которая спокойно продавалась в любом клубе. Она смело взяла в руки баллончик, поднесла к ноздре и вдохнула. Ответила на поцелуй Эдика и сказала:
- Это был сюрприз, любимый!
- Ура, моя девочка стала взрослой! Шампанское! Всем!
Их столик, за которым сидел десяток приятелей и приятельниц Эдика, просто взорвался поздравительным воем. А потом в ее голове взорвалась бомба. Олеся стала слышать свет и видеть звук! Как они зажигательно танцевали с Эдиком! Да в тот вечер они были просто королем и королевой танцпола! Ну действительно и зачем она только отказывала себе в таком удовольствии. Она не могла вспомнить, было ли ей так хорошо когда-либо. Олеся летала, не касаясь пола и мизинцем. И понимала, почему ЭТО называлось "Винтом".
Сначала она принимала "Винт" только в ночных клубах. Так, для веселья. Потом как-то попробовала дома, когда Эдик задерживался на работе, и ей было одиноко и скучно. Потом начала принимать по утрам, чтобы взбодриться ото сна. Потом у нее началась бессонница, и она принимала "Винт" перед сном. Он помогал ей заснуть и видеть красивые цветные сны. Постепенно одной дозы на ночь становилось мало, а теперь она плохо засыпала и после двух. "Винт" стал улучшать ее настроение буквально на час после приема. Затем подкрадывалась черная депрессия и сжимала холодными пальцами сердце так сильно, что Олесе хотелось выть. Или открыть окно, встать на подоконник и шагнуть навстречу асфальту. Господи, ведь она один раз так чуть не сделала! В тот день, когда дома кончился "Винт" и Эдик первый раз привел мужчину домой. Когда Эдик только начинал ухаживать за Олесей, он обещал, что теперь в его жизни будет только она. Что он спал с мужчинами только потому, что в его жизни не было такой женщины. А теперь он и высокий чернявый парень стояли в коридоре и целовали друг друга. У Олеси выступили слезы, а Эдик противно загоготал и сказал:
- Крошка, ты же не ревнуешь? Правильно, ревновать надо только к соперницам!
Олеся стола на балконе и думала. Думала о том, что ею наигрались. Для Эдика было важно потешить свое самолюбие и добиться ее, после чего он полностью начал утрачивать к ней интерес. Они продолжали жить вместе, но как-то по инерции. Почти каждый день Эдик приходил домой не один, они все меньше и меньше разговаривали. Постепенно боль и обида у Олеси сменились полным безразличием, ей было просто лень что-то менять. Следующий день был всегда похож на предыдущий. Подъем, работа, дом и вечерняя пустая жизнь в какой-нибудь забегаловке.
Сегодня начинался один из таких дней. Но почему именно сегодня глядя в зеркало, Олеся не увидела себя. На нее смотрела когда-то красивая, а теперь измотанная физически и морально девушка. Кем же она стала? Или уже чем? Ведь Эдик к ней относится в последнее время просто как к предмету интерьера, как к вещи. Вчера, к примеру, у них дома была вечеринка, и Эдик настойчиво предлагал ее одному из своих приятелей, гогоча в своей дурацкой манере. Почему она раньше не замечала, что у него такой отвратительный и мерзкий смех?
Олеся открыла белый шкафчик над раковиной, достала "Винт". Поднесла его к носу и резко вдохнула. Неважно, уже все абсолютно неважно. Она сидела на полу и чувствовала холод керамической плитки. Ее глаза были закрыты. Ей чудился Дима, который гладил ее волосы и шептал что-то приятное и успокаивающее. Олеся улыбалась.
Народы-братья
Глеб предупреждал Диму, что атмосфера в посольстве будет веселой. Но Дима все равно оказался не готов к такому неприкрытому разгулу веселья. Первой причиной цирка, царившего в Окраинском посольстве, была политика шефов. Давно, во время распада могучей страны, "шефы" применили тактику "разделяй и властвуй", перессорив между собой народы, которые эту страну населяли. В основном ссоры были спровоцированы с помощью межнациональных проблем. Они не такие как вы, они люди второго сорта, вы избранная нация и все в том же духе. Сработало просто великолепно, народы еще 5 лет назад считавшиеся братскими, готовы были в глотку друг другу вцепиться. А на Окраине успех этих усилий вообще был ошеломляющим. Сначала пропаганда "шефов" была направлена на развитие ненависти ко всему русскому. Но эта стратегия дала странные результаты, и народ Окраины разделился на два лагеря. Одна часть возненавидела все связанное с Россией всей душой, другая часть считала, что русские и украинцы это вообще один и тот же народ.
Внутри окраинского общества назрел такой конфликт, что страна фактически разделилась на две части. Де-юре стране не дали разделиться "шефы", по той простой причине, что одним марионеточным правительством управлять легче, чем двумя. Но они всячески подогревали взаимную ненависть между восточниками и западниками. Причем сами окраинцы уже не могли сказать, почему они друг друга на дух не выносят и в чем была причина раздора. Но взаимной ненависти из-за этого меньше не становилось.
В Окраинском посольстве западников и восточников было примерно поровну. Глава посольства был западник, но вот его заместитель уже относился к восточникам. Два этих лагеря находились в постоянном состоянии войны. Подставить, а еще лучше утопить представителя противоборствующего лагеря было высшим пилотажем. В принципе даже служба безопасности посольства работала не на отражение внешних угроз, а на сбор компромата. В этом дурдоме даже охране приходилось становиться искусными дипломатами. Ибо надо было точно знать, кому из сотрудников утром на входе говорить "здравствуйте" а кому "доброго ранку". И не дай бог перепутать - скандал будет вселенский.
Язык, на котором должны общаться сотрудники посольства, был вообще камнем преткновения. Как-то даже возникла ситуация, при которой западники сделали вид, что они в один день забыли русский язык, а восточники им в отместку запамятовали мову. Работа посольства была парализована на неделю, а его сотрудники напоминали сборище глухонемых. Смотрелось крайне весело, когда начальник одной секции пытался на русском языке что-то втолковать своему подчиненному, а тот ему на украинском объяснял, что ничего не понимает. Через три дня подобного бедлама было принято решение - восточники говорят по-русски, западники им отвечают на окраинском. И все перестают придуриваться, что друг друга не понимают. Иначе увольнение.
Вы представляете, как выглядит такой разговор? И насколько тяжело каждому из собеседников, не сбиться и не перейти, не дай бог, на неполиткорректный язык противников? Очень тяжело. А еще слова из одного языка, начали активно просачиваться в другой. В итоге родился дикий говор, смесь русского языка и мовы, этакий новоявленный суржик. Сотрудники посольства заметили, что этот их профессиональный диалект прочно въелся в подкорку и временами даже их родные и близкие перестают понимать то, что они говорят. Но они стоически держались выбранного курса, каждый, правда, своего, чтобы их правое дело, правда, у каждого свое, победило.
Дима, глядел на все происходившее широко открытыми глазами. Сначала его очень беспокоило полное незнание окраинского языка. Хотя по легенде он был из восточников, но Дима опасался, как бы его абсолютное незнание мовы не возбудило лишних подозрений и не отразилось на работе.
Вот тут его и спасла "причина непрекращающегося цирка" № 2. Работать тут не хотел никто, вне зависимости от положения или политических взглядов. Сотрудники рвали когти, не спали ночами, строили грандиозные планы и стратегии как сюда попасть. И попав в посольство, умиротворенно вздыхали, садились на удобное кресло и начали созерцать. Ведь цель достигнута, какие еще могут быть усилия? А так как все эти чудо работнички, начиная от самого посла и заканчивая ночным сторожем, попали сюда не просто так, а по протекции очень серьезных людей, то заставить их работать было решительно невозможно. Все хотели, как минимум руководить и пановать, но не дай бог замарать ручки об работу. Даже простой набор документов на компьютере, для этой публики был чем-то сродни побитию камнями.
Нет, конечно, весь ударно-рабочий коллектив посольства занят был с утра до ночи. К примеру, собраниями. Коллеги Димы готовили и демонстрировали многотомные презентации, километровые таблицы и графики, достойные руки Да Винчи. Если бы всю эту энергию пустить на постройку железных дорог, то БАМ был бы готов месяца за три. А Беломорканал вообще бы за пару недель вырыли бы. Но вот практического толка от собраний не было никакого. Собрались, погорланили, разработали стратегию и тактику. А дальше ... а дальше надо было работать. Вот тут все стратеги скучнели и правдами и неправдами пытались от работы отбрыкаться. Сначала была война отделов - каждый пытался сделать вид, что данная задача не входит в зону его ответственности. Но рано или поздно находился отдел, на котором свет сходился клином и отвертеться ему не удавалось. Наступал следующий этап - поиск козла отпущения. Начальники поручали работу своим подчиненным, подчиненные своим подчиненным, пока не находился несчастный, которому перекинуть данную задачу было не кому. Вы думаете, он начинал работать? Ага, аж копыта сшибал. День и ночь он придумывал причины, почему данное поручение выполнить невозможно. И особо удачливым иногда получалось похоронить это задание. Остальные же, стеная и рыдая, тянули на себе этот страшный рабочий груз. Но довольно не спеша. И относительно некачественно.
