Андрей Посняков - Воевода заморских земель
Ночная стража не спала:
– Кто идет?
– Руса.
– Тихвин. Проходи.
Тихо, без всякого скрипа, отворились ворота – хоть и не проверял никто специально: а смазаны ль петли? Стражникам платили не худо – те и старались, дорожа службой.
Шумел близкий прибой, дул ветер, растрепывая волосы и запутывая складки плаща. Где-то далеко в горах слышался затихающий вой койота. Впереди, в гавани, виднелись дрожащие огоньки. Черные громады судов покачивались у причалов, чуть слышно скрипя снастями. Слева, у масатланской дороги, шумела дубовая рощица.
Отправив охрану вперед, Олег Иваныч и Софья взялись за руки, переглянулись и, не говоря ни слова, свернули в рощу. Обняв супругу, адмирал-воевода нащупал завязки платья… Грудь боярыни тяжело вздымалась, в широко раскрытых глазах на миг отразились звезды. Олег Иваныч улыбнулся… И вдруг услышал странный свист. Что-то твердое стукнуло в ближайшее дерево. Супруги вздрогнули, Олег Иваныч протянул руку…
В коре раскидистого калифорнийского дуба торчала длинная черная стрела!
Софья вскрикнула, увидев что-то в ночной тьме. Олег Иваныч обернулся, вытащив меч. Со стороны масатланской дороги к ним бежали двое и, видимо, с самыми серьезными намерениями. В свете месяца были видны их мускулистые, обнаженные до пояса фигуры, красная боевая раскраска воинственных индейцев каита покрывала грудь и плечи. Лица скрывали шаманские маски из перьев ворона. Один доставал на бегу стрелу, второй махал саблей…
Ну, ну… Посмотрим.
Выскочив навстречу шильникам, Олег Иваныч нанес быстрый удар, намереваясь выбить из рук нападавшего саблю. Однако не тут-то было! Адмирал-воевода неожиданно для себя встретил достойный отпор. Ночной тать ловко парировал удар и, в свою очередь, нанес свой – быстрый, с финтом и выпадом. Будь на месте Олега Иваныча менее опытный фехтовальщик… Да к тому же, следовало иметь в виду второго. Впрочем, адмирал среагировал быстро. Отпрыгнул влево, сделал обманное движение и неожиданно изменил направление клинка прямо во время атаки. Узкое стальное лезвие должно было проткнуть индейцу грудь… Но не проткнуло! Поскольку тот вдруг бросил саблю, резко отпрыгнул в сторону и ретировался в рощу со всей возможной прытью. Туда же бросился и второй. Олег Иваныч не преследовал их – попробуй-ка, в темноте да в незнакомом лесу. Обернулся к Софье:
– Ты в порядке?
– Вполне. Однако хорошая у нас авантюра вышла, верно?
– Сволочи, – раздраженно сплюнул Олег Иваныч. – Совсем обнаглели. Уже самому воеводе с супружницей в лесочке прогуляться нельзя. Ну, ужо завтра поутру… О, смотри-ка, услышали что-то!
Со стороны гавани послышался топот. Это бежала стража.
– Индейцы? – Гришаня пожал плечами. – Скорее всего, лазутчики из Масатлана. Или эти, как их… пупереча.
– Один из них здорово владеет саблей. Странно для местного.
– Да простит меня уважаемый господин, – тихо сказал скромно стоявший в углу (из скромности отказался присесть рядом, на лавку) Николай Акатль.
– Что-то хочешь добавить, Николай? – повернулся к нему Олег Иваныч. – Ну, говори, говори.
– Владеть саблей или мечом вовсе не так уж и странно, – твердо произнес молодой индеец. – У многих племен используются деревянные мечи с лезвием из мелких острых камешков. Называются – «макуавитль». Довольно увесисты, и сражаться ими трудно – этому учат. Есть умелые воины. У теночков, у миштеков, у пупереча.
– Даже так? – удивился Олег Иваныч. – Спасибо, Николай.
– Жаль, ты, господин адмирал, не запомнил раскраску, – задумчиво произнес Гришаня. – А то бы сейчас Коля…
– Как это – не запомнил? – усмехнулся Олег Иваныч. – Еще как запомнил.
Он пододвинул лежащий на столе лист плотной желтой бумаги местного производства и, окунув в чернильницу перо, быстро изобразил зигзаги, круги и линии.
– Не ручаюсь за художественную ценность, – усмехнулся он. – Но – довольно точно. Что скажешь, Коля?
Николай Акатль внимательно всмотрелся в рисунок.
– Нет, это не пупереча, – спустя некоторое время покачал головой он. – Вот эти круги – похожи на те, что бывают у теночков, а вот эти линии – у отоми. А это вообще… Да. Каита. Скорее всего – каита. А какой был рисунок? Толстые линии, тонкие? Какого цвета?
– Да, скорее толстые, – пожал плечами Олег Иваныч. – Словно бы ребенок рисовал. А цвет – красно-коричневый. Ну, охра. Впрочем, не уверен, темно было… Чего ж они убежали-то так быстро? Убоялись охраны? Нет, охрана гораздо позже прибежала.
– Что, Олег Иваныч? – переспросил Гриша.
– Да так… – задумчиво произнес адмирал-воевода.
– Каита не делают толстых линий, – глухо заметил индеец. – У них они тонкие, словно иглой рисованы. Хотя маски ворона они носят… Охра.
– Чего ж они так сорвались-то? – словно не слыша его, Олег Иваныч потеребил бороду. – С чего? И как раз в тот момент месяц из-за тучи выполз. Да, именно так. Светло стало. Тогда я раскраску и разглядел… Что ты сказал, Коля?
– Охра, – снова повторил индеец. – Со мной в хоре один белый поет. В Михайловской церкви. Онисим, торговец с рынка. Кистями торгует, красками. Хвастал, охру у него недавно брали. Много. Двое белых – один коренастый, с бородой, второй молодой, кудрявый. Сказали – художники-богомазы. Храм в Масатлане расписывать.
– Ну, ну? – заинтересовался Олег Иваныч.
– У меня друг в Масатлане. Вчера виделись. – Николай переступил с ноги на ногу. – Не строят в Масатлане никакого храма. И старый не расписывают.
В гостевой зале Кривдяевой корчмы дымно горели светильники. Дрожащий зеленоватый свет их выхватывал из полутьмы опустевшие, ввиду позднего времени, лавки, длинный, усыпанный объедками стол с жирными мухами, жужжащими над кислыми лужами пролитого октли. Во внутреннем дворике переговаривались слуги. Сам хозяин, поглаживая чернявую бороду, сидел в своем углу и деловито подсчитывал выручку, время от времени бросая внимательный взгляд на суетящихся служек.
Неожиданно послышался громкий стук в дверь, закрытую на тяжелый засов. Похоже, стучали ногами. Ночная стража? Крикнув слугам, чтоб взяли копья, Кривдяй велел открыть дверь. Откатился в сторону засов. Чуть скрипнули петли. С улицы ворвался ветер. В дрожащем пламени светильников в корчму вошли двое – оба давние знакомцы хозяина – Матоня и Олелька Гнус. Последний нес что-то увесистое в большой торбе.
– Здрав будь, Кривдяюшко, – кивнул Матоня.
– И вам так же. Чего на ночь глядя? – Кривдяй подозрительно осмотрел вошедших своими маленькими все подмечающими глазками. Незаметно оглянулся на слуг. То же сделал и Матоня. Шепнул:
– Отошли ребят, поговорить надо.
Кривдяй шикнул на служек – те убрались во внутренний двор – и заинтересованно воззрился на торбу.
Матоня удовлетворенно кивнул и махнул рукой Олельке. Не говоря ни слова, тот опустил на пол торбу… и, быстро вытащив оттуда снаряженный к выстрелу арбалет, направил его прямо в сердце хозяина корчмы!
– Что, что такое? – испуганно дернулся было Кривдяй.
– Спокойно, паря! – осклабился Матоня. – Я ж сказал – разговор есть.
– Что еще за разговор такой? – зло прошептал корчмарь. – С самострелом-то. Да убери ты эту штуку, не ровен час, само выстрелит.
– Убери, Олелька, – разрешил Матоня. – Но наготове держи. Так вот, Кривдяюшко, – нехорошо усмехнулся он. – Говоришь, купчишки масатланские вчера припозднились?
– Ну? – непонимающе кивнул Кривдяй. – Вы что, их не встретили в роще? Так то ваша вина – наводка-то верная!
– Верная?! – Матоня гневно выпятил верхнюю губу, показав редкие желтые зубы. – Еле упаслись, хорошо темно было.
Кривдяй удивленно посмотрел на него:
– Что, купчишки сопротивляться начали? Так убили б. Воинов-то с ними не было.
– Купчишки?! – не выдержав, сорвался на визг до того молчавший Олелька. – Дай я его застрелю, дядька Матоня! Купчишки…
– Не встретили мы там купцов, Кривдяй. – Матоня уставился на побледневшего корчмаря тяжелым взглядом. – На самого воеводу нарвались, со стражниками. А все ты!
– Я? – возмущенно всплеснул руками тот. – Я? Вы промахнулись – не на того напали – а я виноват? Так, по-вашему, выходит? Да я вас…
– Не шуми, Кривдяюшко. – Матоня приложил палец к губам. – А то ведь и мы где надо шумнуть можем. Про твоих гостей – купцов индейских. Про толстяка и на ворону похожего. Видим, как ты их улестиваешь. Да и купцы они какие-то не такие – давно весь товар продали, а все сидят тут, выжидают чего-то, вынюхивают.
Корчмарь сверкнул глазами. Злобно, словно загнанный волк.
– Что хотите? – просипел он.
– Долю, – ухмыльнулся Матоня. – Повысить бы надо, Кривдяюшко. А то мы работаем, а ты…
– Так давно б переговорили, – пожал плечами Кривдяй. – Может, и договорились бы. А то пришли тут с самострелом… В общем, посидите пока. Вот вам октли. – Он поставил на стол запотевший кувшин. – Пейте, я сейчас.
Олелька дернулся было с самострелом, но притих под взглядом напарника. Спросил только, глядя в спину хозяину:
