Кир Булычев - Штурм Дюльбера (Река Хронос. 1917)
– Разрешите передать вам письмо от вице-адмирала Колчака. – На маленьком овальном столике у локтя, где лежали французские книжки, вязание и какие-то женские предметы, государыня отыскала костяной ножик для бумаги, вскрыла конверт и, надев очки, принялась читать, с трудом разбирая почерк. Потом отложила конверт и подняла голову. Коля увидел, что ее щеки покраснели.
– Господин поручик, – сказала она, – отправитель этого письма просит передать ответ вам на словах. Мой ответ будет таков: я готова вступить в отношения с господином адмиралом, о котором имею весьма высокое мнение. Что касается присутствующих… Александр Васильевич упомянул Николая Николаевича. Разумеется, его кандидатура бесспорна. Если Петр Николаевич в имении, я пошлю человека – пускай он будет…
Императрица задумалась.
Дверь дернулась, открылась, ворвался ветер, возникший от слишком быстрого движения одетого в адмиральский мундир средних лет подтянутого человека с правильным приятным лицом.
– Этот господин полагает, – воскликнул он с порога, не видя Колю, – что грузовик и мотор ему нужны для освобождения народа от нашей с тобой власти? Ничего подобного! Он будет на них перевозить вино!
– Мой дорогой, – сказала императрица по-французски, – разреши тебе представить господина поручика…
– Берестов! – сказал Коля. Получилось громко. – Берестов Андрей Сергеевич, к вашим услугам.
– Очень приятно. Александр Михайлович, – сказал племянник императрицы. – Вы не сын покойного Сергея Серафимовича?
– Нет, – твердо сказала императрица. – У меня идеальная память на лица. Наш гость – не пасынок Сергея Серафимовича.
– Я знаю, о ком вы говорите, – поспешил с ответом Коля. – Но я слышал, что он погиб.
– Невероятная трагедия, – сказала императрица. – Это была такая милая семья.
– Скажите, мичман, – обратился к нему Александр Михайлович, – вы не в Севастополе служите?
– Так точно, ваше высочество, – сказал Коля, ощущая, как приятно во рту складываются слова – величество, высочество… как естественны они в разговоре.
– Будьте любезны передать там мою жалобу на начальника севастопольской авиационной школы, который потребовал, чтобы я вернул предоставленные мне грузовик и автомобиль.
Коля вспомнил, что Александр Михайлович был командующим авиацией. Он только что уволен от этой должности Временным правительством. Конечно, ему обидно – чернила еще не высохли, а какой-то начальник школы уже требует казенное имущество.
– Я сегодня же доложу о вашей жалобе господину командующему флотом, – сказал Коля.
– Вы меня крайне обяжете, крайне обяжете. – Великий князь был неуверенным в себе человеком. Но магия титула оставалась. Должны, видно, пройти месяцы, прежде чем титул станет клеймом.
– Сандро, – сказала императрица, не скрывая раздражения, – господин Колчак сообщает, что ходят слухи о нашем заговоре против Временного правительства. В Севастополе собирают комиссию, чтобы нас расследовать!
– Нас? Расследовать? Еще чего не хватало!
– А почему бы и нет? – сказала Мария Федоровна. – Мы не присягали новой власти и мечтаем о том, чтобы она пала.
На обратном пути Коля приказал шофферу проехать по набережной Ялты. Тот был недоволен и не скрывал недовольства, умудряясь не сказать при этом ни слова. Но Коля был в синих очках, цивильной кепи, и вряд ли его кто-нибудь мог узнать.
Не узнала его и Лидочка, которая как раз вышла на набережную, убежденная, как и вчера, что сегодня Андрюша придет к платану. Лидочка увидела автомобиль и успела отойти в сторону, чтобы не попасть под него. Она видела и странного седока – молодого человека в черном морском плаще, сером кепи и синих очках, напомнившего ей английского сыщика Шерлока Холмса, который любил переодеваться. Конечно же – в машине сидел переодетый человек! Но и чем-то знакомый – прямой посадкой головы на длинной шее, линией плеч, скрытых морским плащом. Ощущение знакомства не вылилось в узнавание, и Лидочка отвела взгляд, хотя успела заметить, что синие очки повернулись к ней, как бы изучая.
Коля, разумеется, узнал Лидочку и чуть было не окликнул ее, так обрадовался встрече. Оказывается, он соскучился по ней! Как она похорошела! Сколько прошло – почти три года? Ей уже двадцать один! Значит, она не погибла, как все думали! Значит, она вернулась?
Автомобиль уже миновал «Ореанду» и повернул наверх по плохой мостовой вдоль речки, к повороту на шоссе, а Коля все оглядывался, словно мог увидеть Лидочку.
Сначала он решил, что обязательно приедет в первый же свободный вечер в Ялту, чтобы повидать Лидочку. Но тут же он вспомнил, что живет под именем и по документам Андрея – не дай Бог, если она случайно узнает!
На следующее утро Коля доложил адмиралу о поездке к императрице.
Колчак подошел к столу. Достал оттуда отпечатанный на машинке листок бумаги.
– Комиссия уже создана, – сказал он. – В ней тридцать три члена. Тридцать три богатыря… Все члены ЦВИКа. Цвик-цвик-цвик… Это или кур сзывать, или из Гофмана. Откуда?
– Скорее из Гофмана, Александр Васильевич, – сказал Коля.
– Точно – муниципальный советник бундесрата Герберт Цвик. Здесь у меня список комиссии – вчера утвердили на совете. Вот здесь расписание их секретных визитов. Под различными причинами. Четвертого апреля – Ливадия, пятого – Чаир, шестого – Дюльбер и так далее. Да, смотрите-ка, не забыли дачу эмира бухарского. Разве он здесь? Значит, здесь. Эту бумагу надо будет сегодня же отвезти императрице, надеюсь, вам это не в тягость, лейтенант? Впрочем, погодите, зайдите потом к каперангу Немитцу, нашему демократу. Если у него есть свободная минутка от встреч и братаний с матросами, пусть подпишет приказ о назначении вас моим адъютантом. Не благодарите. Так удобнее и приличнее – не мичмана Беккера посылаю, а существо десятого класса с аксельбантом.
В тот день Коля возил второе письмо к императрице и потому не успел заказать аксельбант и вколоть в погоны четвертые звездочки. Но когда горничная Наташа – четкие каблучки, круглая попка – сказала, впустив его в прихожую: «Наш поручик приехал», – Коля позволил себе ее поправить:
– Я лейтенант, Наташа. Это равно штабс-капитану от инфантерии.
– Фи! – сказала Наташа, отстраняя его руку, по-отечески тронувшую ее плечо. – Меня и генералы за эти места трогали.
– Где они, твои генералы! – парировал Коля. – А я здесь и молодой.
– Вы красивый, – деловито согласилась Наташа. – Как же не понимать.
Государыня Мария Федоровна встретила Колю как старого знакомого. И даже было странно подумать, что два дня назад он знал эту старую женщину только по картинкам в «Ниве». Александра Михайловича не было, но в библиотеке их ждал великий князь Николай Николаевич – сухой, как говорится, версту проглотил, старик в сапогах, начищенных столь зеркально, что в них отражались книжные шкафы, и голова кружилась при взгляде на такое совершенство.
Мария Федоровна сказала ему о письме Колчака и о комиссии совета, что приедет искать царский заговор.
– Садитесь, лейтенант, – сказал Николай Николаевич, – мы здесь без чинов. Дайте письмо, Мария Федоровна, я прогляжу его. Какое у них расписание? Ага, ко мне в Чаир шестого! Ничего они не найдут.
– Там нечего находить, – сказала Мария Федоровна, как бы предупреждая Великого князя.
x x x
В тот день Колю оставили в Ай-Тодоре к обеду, и он был представлен супруге Александра Михайловича, добродушной и хлопотливой Ксении Александровне, сестре императора, а также внучатой племяннице императрицы Татьяне, склонной к романтическим увлечениям. Коля, разумеется, не знал, что она в некотором роде старая знакомая его бывших друзей – Ахмета и Андрея, потому что была среди гостей в давнишний предвоенный вечер на вилле Сергея Серафимовича Берестова, и Ахмет имел наглость схватить ее за коленку, тогда куда менее округлую. Впрочем, никто, кроме Ахмета, уже не помнил о том инциденте.
– Для визитов нашего юного друга, – сказал за обедом Александр Михайлович, – нужно веское оправдание.
– Вы правы, – сразу согласилась императрица. – Я уже подумала, что вокруг слишком много соглядатаев.
Коля молчал, потому что, к своему стыду, об этом не подумал. Между тем как императрица была права.
– Так что мы предлагаем, – императрица улыбнулась уголками губ, – чтобы господин Берестов увлекся нашей Таней.
Щеки Тани зарделись, Александр Михайлович захохотал, Коля готов был присоединиться к его смеху, но его опередила Таня:
– Меня никто не спросил! Как вы смеете!
– Таня, – успокаивала ее императрица, – никто не требует, чтобы ты в самом деле увлеклась нашим курьером. Он ведь тоже не испытывает к тебе нежных чувств…
– Предпочитая чары Наташи, – добавил Александр Михайлович, и Ксения Александровна тут же сделала ему выговор по-французски.
В конце концов Мария Федоровна восстановила за столом мир, и обед завершился договоренностью о романе Коли и Тани, после чего императрица удалилась к себе читать толстую семейную Библию на датском языке.
