Виктор Зайцев - Прикамская попытка – 2
Вслед за ними мы проводили к верховьям Уссури, где был «припаркован» трофейный флот, ветеранов-стрелков с тридцатью китайскими рабочими. Их мы сняли с кирпичного завода и заготовки леса, печи уже были во всех домах, лес нарубим зимой, а безопасность дело святое. Пароходы с самым ценным грузом отправились вдоль океанского побережья к устью Амура. Им предстоял самый дальний путь, почти в тысячу вёрст, половину на север, затем против течения вверх по Амуру, до соединения в устье Сунгари с трофейными лодками. Чувствую, пока наши кавалеристы будут ждать флотилию для переправы, они побережье Сунгари и Амура изрядно пощиплют. Зря китайцы решили наши крепости осадить, ой, не вовремя. Конная группа взяла с собой радиста с нашей последней рацией, связь с пароходами будет, свои рейды согласуют. Лишь бы наши гарнизоны не допустили ошибок, продержались до подхода помощи. Клаас и оба немецких капитана, под предлогом тренировки команд в управлении парусами, напросились на морскую экспедицию вдоль побережья на юг. Неделя туда и столько же обратно на охотских шлюпах, составят карты побережья. Изучат впадающие реки, удобные бухты, возможно, доберутся до корейских портов.
С этого дня сеансы связи сделали дважды в сутки, утром и вечером, поддерживая осаждённых и контролируя ситуацию. Китайская армия вышла к Надёжному на третий день, неторопливо устанавливали пушки, подвозили боеприпасы. Василий Фёдорович насчитал полторы сотни орудий, укрытых от контратаки земляными валами. Впрочем, для наших миномётов эти валы не помеха, однако, мы рекомендовали тестю не тратить снаряды до начала боевых действий. По приблизительным подсчётам, Надёжный осаждали до пяти тысяч солдат, правда, без кавалерии. Судя по радиопередачам, были у китайцев европейские советники, очень уж классически выстраивались укрепления. Даже отряды пехотинцев пытались маршировать в типично европейских построениях, ровными колоннами и каре. Интересно, кто эти советники?
Через пять дней после появления китайцев у Надёжного, большой отряд противника вышел к крепости Ближней. Артиллерии у них насчитали сто двадцать орудий, а пехоты около шести тысяч. Действовали вражеские командиры также основательно, окапывались, пушки огораживали земляными валами, подвозили неспешно припасы. Мы ежедневно сверяли по картам движение кавалерии и наших судов. На девятый день, совершая рекордные переходы, башкирский отряд форсировал Сунгари, выбрав мелководье в полусотне вёрст выше впадения в Амур. Тем же вечером пароходы соединились с парусной флотилией в устье Уссури. Словно, дождавшись этого, китайцы начали обстреливать обе наши крепости, день в день. Это не было совпадением, наверняка, сроки начала бомбардировки были заранее согласованы.
Едва китайские пушки дали первый залп, даже не попав в стены обеих крепостей, наши миномёты ответили осколочными минами. Вся территория вокруг крепостей давно была пристреляна, поэтому уже первые выстрелы оказались результативными, попали в центр расположения артиллерии. Стараясь выбить максимальное количество обученных пушкарей, миномётчики поработали усердно, засыпав вражеских канониров десятками снарядов. Прекратили обстрел, убедившись в полном отсутствии движения между пушками. К сожалению, на такую артподготовку ушла половина миномётных снарядов, но, результат оказался великолепным. Пушки после этого ни разу не выстрелили, до конца осады. Возможно, свою роль сыграли удачные попадания миномётчиков Надёжного в запасы пороха, сложенные возле орудий. Этот взрыв принёс не меньше разрушений, нежели наши мины. С другой стороны, у Ближней крепости, такой удачи не произошло, но, пушки наших парней больше не беспокоили.
Когда радисты сообщили о результатах первого дня боевых действий, мы во Владивостоке немного успокоились. Помощь осаждённым была в пути, не пройдёт и недели, как наши достигнут Ближней крепости, хотя бы конница Ильшата. Боеприпасы, что везли вьючные лошади, с лихвой возместят все потраченные снаряды и патроны. Тем более, что до сих пор пехота противника атак не предпринимала, даже в этом чувствовалось влияние европейской военной доктрины. Хотя время Наполеона ещё не прошло, европейские генералы отлично понимали, что сила не только на стороне больших батальонов. Мне думается, именно в конце восемнадцатого века артиллерию достойно оценили и назвали богом войны. Именно в день первой атаки китайцев, как сейчас помню, к нашему берегу пристали два чужих корабля, вернее, шлюпа, явно изготовленных в Охотске.
До сих пор к нашей пристани причаливали только китайские торговцы, да наши же пароходы. Потому и охраны на берегу моря мы не держали, не сомневаясь в безопасности со стороны залива. Полчаса ушли на сбор двух десятков стрелков, проживавших поблизости, во главе которых я отправился к группе казаков, расхаживавших по причалу. Снимать посты с других направлений я не стал, опасаясь нападения. Кто знает, вдруг казачки решили нас отвлечь кораблями, а основной отряд от леса заходит? За год мы более-менее разобрались в царивших на Дальнем Востоке нравах. В погоне за сверхприбылями меховой добычи торговцы и казаки не только писали доносы друг на друга, иногда вспыхивали настоящие перестрелки между соперниками, не поделившими данников. А сколько купцов и приказчиков пропали без вести, отправившись торговать в тайгу, не сосчитать.
Учитывая вместимость шлюпов, больше семи десятков казаков там не будет, с ними мы справимся. Все мои попутчики были с помповыми ружьями, я нацепил пояс с двумя револьверами. Потому мы смело направились к качавшимся у причалов шлюпам.
— Воевода Андрей Быстров, — представился я, приблизившись к казакам, — кто такие?
— Андрей! Не узнал? — быстрым шагом вышел вперёд казак, смутно показавшийся знакомым, — это я, Ерофей Подкова!
— Не узнал, богатым будешь, — я обрадовался встрече, раскрывая руки для объятий. Мы обнялись, улыбаясь, как старые знакомые, я обратил внимание на исхудавшие лица казаков, знать, голодали. — Пойдём ко мне, поговорим, товарищей твоих сейчас покормят, распоряжусь.
— Рассказывай, Ерофей, где обустроились, откуда такие кораблики ладные, — мы уселись за стол под навесом нашей «таможенной избы», я выставил немудрёное угощение, жбан с квасом, каравай хлеба, да копчёную рыбу, — мы уж год, как обосновались в этом заливе. Про тебя ни слуху, ни духу.
— Мы неподалёку от вас, в устье Амура засели, срубили острог, тунгусов поясачили, за год собрали ясак, на два шлюпа хватило. Сам в Охотск ходил за корабликами нашими, там мне о твоих людях и рассказали.
— Погоди, там же другие казаки сидели, в устье Амура? — я предчувствовал ответ, но, не удержался.
— Прогнали мы их, нас вон сколько, а тех и полусотни не набралось, — небрежно махнул рукой атаман. — Плату за твои ружья и патроны я честно привёз, как уговорились, да собираюсь ещё патронов прикупить. А на лодках наших по островам проедем, говорят, там морская выдра, больно мех у неё прибыльный. Под это дело и берём патроны, шалят на островах людишки, опасно там стало.
— Погоди, а куда ушли те казаки, что вы прогнали? — мне не улыбалось получить рядом с Владивостоком обозлённый отряд казаков, сиречь, разбойников, — на север, к Охотску, или в другое место?
— Вроде, вверх по Амуру, точно не знаю, плюнь на них, давай торг вести. — Ерофей вышел на улицу и махнул рукой своим казакам, — сейчас принесут меха, рассчитаемся, да за патроны новые заплатим. Лет пять такой жизни и можно домой возвращаться, денег на внуков хватит.
— Ясак вы, хоть, в Охотск отвезли? — полюбопытствовал я.
— А как же, всё честь по чести, отвезли и сдали, царские власти к нам вопросов не имеют. Нешто мы не понимаем, дружбу терять с властями не будем. Другое дело, торговцы эти, особенно китайцы, тех мы раздеваем догола. За зиму шесть торговцев выгнали с нашей земли, триста соболей, не поверишь, увозили к себе ханьцы. Прежние казаки всё больше в остроге сидели, вот китаёзы и распоясались, наших ясачных тунгусов расторговали. — Атаман раскраснелся, тема китайцев его задела за живое, — не поверишь, выгребают всё дочиста, у тунгусов ясак нечем платить после торговцев.
— Ерофей, давай договоримся по границам между нами, чтобы наши охотники к вам не заходили, а твои казаки наших тунгусов не трогали. Соседи вы добрые, глядишь, поможем друг другу в тяжёлые времена, но, договоримся о границе сразу.
— Дело говоришь, давай карту, — Подкова вытащил замусоленный лоскут когда-то белой ткани, с нарисованным побережьем от Охотска до Владивостока.
Я сходил за нашими грубыми картами, мы сели измерять расстояния и обговаривать границы. Получаса нам хватило, чтобы согласовать свои территории. Казаки обязались ближе ста вёрст к Уссури по Амуру и тайге не подходить. А побережье между нашим городом и устьем Амура мы разделили пополам, решив точную границу провести позднее, когда выберем приметный ориентир. От побережья линия границы шла к месту впадения Уссури в Амур, вернее, на сто вёрст ниже по течению Амура. Границу по северному берегу Амура мы не стали смотреть, туда своих людей я не собирался отправлять. Едва согласовали границы, расписавшись на двух одинаковых экземплярах, по одному каждой из сторон, казаки принесли меха. Ими они честно расплатились за полученное оружие, по уговорённым ценам. Затем купили две тысячи патронов к своим ружьям, уже по новой, дальневосточной цене. Однако, меха у казаков я решил принимать по выгодным для них расценкам. По пятьдесят рублей за шкурку соболя, столько же мы платили нашим охотникам. Атаман сразу оценил наш подход и обещал всю пушнину сбывать исключительно нам. Ещё бы, в Охотске и за двадцать рублей соболя не продашь.
