Злой город (СИ) - Гор Александр

Одним словом, пусть себе эта странная крепость стоит вместе со всем её железом. Тканей, мехов, серебра, золота и дорогих каменьев, захваченных в шатрах и юртах монгольских ханов и темников, Котяну вполне достаточно, чтобы не стать «бедным родственником» при дворе венгерского короля Белы.

32

— Удивили вы меня, — покачал головой явившийся в Серую крепость Полкан. — Хоть и знал о вашей с половцами задумке, но не надеялся, что выстоите вы до подхода Котяна. Да и боятся половцы татар, до икоты боятся. Вот и не чаял, что снова увижу вас живыми. Только зачем вы всё Котяну отдали? Это ж такая богатая добыча, что и князь Юрий Святославич, получив долю с неё, сменил бы гнев на вас на милость.

— Жадность губит.

Слово «фраер» пограничнику тринадцатого века незнакомо, потому Минкин и не стал вставлять его в поговорку. А потом и более подробно разъяснил, чего он добился, отдав союзникам не только добычу, но и славу победителей.

— Хитёр! — повторил жест пограничник.

— Даже хитрее, чем ты думаешь, — засмеялся Андрон. — Ради мести Котяну теперь Батыю придётся преследовать его до самой Угорщины. А потому, может быть, и часть русских земель останется нетронутой. Просто потому, что сил у татар на их покорение не хватит: по нашим подсчётам, тут ведь почти тридцать тысяч ворогов полегло. Столько, сколько на Калку пятнадцать годов назад приходило.

— Только на какие именно земли их сил не хватит?

— Не знаю, Полкан. Не знаю. Думали мы про то, и получается у нас, что Переяслав они всяко погромят, чтобы из него им в спину не ударили. И по Киевским Землям прокатятся, поскольку иной дороги им в Угорщину нет. Может, Галицкие затронут. А вот про Курские и Черниговские — не знаю.

— Опять за своё! — нахмурился сотник. — Михаил Всеволодович даже говорить не велит про то, что татары на его владения могут посягнуть. Да и теперь он Великий Князь не только Черниговский, но и Киевский. И в Галиче его сын Ростислав сидит.

— Недолго ему в Галиче и Киеве сидеть, — пробухтел Беспалых.

— Это почему ещё?

— Неймётся ведь Михаилу Всеволодовичу. Собирается он нынче в поход на литву. А в результате и Галич, и Киевский стол потеряет.

— Да откуда тебе то ведомо? — возмутился пограничник.

— Знаешь ты, откуда, — хмыкнул Андрон. — И ежели б Михаил Всеволодович да Юрий Святославич слушали, что мы им говорим, многое бы пошло иначе. Нельзя верить татарским послам! Для татар все остальные, кроме них самих, не люди, и данное этим «не людям» слово можно нарушать, когда такое потребуется.

Полкан принялся недовольно жевать губы, но что-либо возражать не решился.

— И кому ж тогда те Галич и Киев достанутся?

— Вестимо, кому! Даниилу Романовичу.

— Ну, тогда не жалко, ежели его владения разорят!

— А мне жалко, Полкан! Мне всех русских людей жалко. И тех, кого татары убивают и неволят, и тех, которые в усобицах гибнут вместо того, чтобы с общим врагом сражаться. Вот что тебе лично с того, кто Галичем и Киевом владеть будет? И подумай, что будет с того, ежели Михаил Всеволодович купно с Даниилом Романовичем против татарского разорения русских земель рати выставят. Поодиночке их татары непременно разобьют на радость ляхам и литве. А собрались бы они вместе, может, и отстояли би свои владения, и не получилось бы так, чтобы их опустошённые земли со временем те литва и ляхи под себя подмяли, как в нашем прошлом было. И не было бы каждые два-три года татарских набегов в течение двух сотен лет, — завёлся капитан.

— В общем, ты, наместник, как хочешь, а я князю отпишу, чьими стараниями татарское войско тут, под Серой крепостью, полегло. Может, хоть чуточку после этого сердце Юрия Святославича смягчится, гнев его на тебя утихнет, — закончил разговор пограничник.

— Только про наши переговоры с Сарыбашем промолчи, — вздохнул Андрон. — Мол, собрался Котян оборонять свои кочевья, а видя то, чем обернулось дело, воспользовался моментом и устроил татарам полный разгром. Сам же говорил, что ни к чему злить князя нашими переговорами с половцами за его спиной. И не забудь помянуть, что, напав на нас, татары нарушили слово, данное их послами Михаилу Всеволодовичу — не зорить его владения.

Ушли обременённые добычей половцы, уехал в Оскол Полкан. Пришло время подводить итоги героического сражения. Без малейшей натяжки героического, даже несмотря на разницу в вооружениях. Ведь ордынцы, не случись у них истерики после гибели группы военачальников, вполне могли бы «задавить массой», помноженной на организованность и дисциплину. А из-за того, что у кого-то не выдержали нервы, атаковали, по сути, неорганизованной толпой.

Очень невесёлыми получились итоги. И дело даже не в потерях, удивительно малочисленных для сражения такого масштаба, но чувствительных при незначительной численности населения слободы. Слишком уж мало осталось боеприпасов. Для орудий «Гром» боевых машин пехоты — буквально по паре выстрелов на ствол. Для миномётов — чуть меньше полусотни мин. Пулемётных патронов — около двух тысяч. Автоматных — всего на три тысячи больше. Патронов к пистолетам и пистолетам-пулемётам — около четырёх тысяч. Выстрелов к гранатомётам всего на пять лент.

— В общем, братцы, ситуация следующая: если что-нибудь не придумать, ещё один монгольский штурм нам уже не отбить!

— Да чего вы на меня уставились⁈ — психанул Лесников. — Как будто от меня одного зависит то, чем мы обороняться будем…

— А от кого ещё?

— От всех, здесь присутствующих. Но сразу предупреждаю: возможностей у нас очень мало.

— Что, даже обычный чёрный порох получить не сумеем? — удивился Юрец.

— Из чего? — фыркнул Вовка. — Ты хоть знаешь, из чего его делать?

— Ну-у-у…

— Баранки гну! Селитра, уголь и сера. Уголь — самое простое, но даже в его получении есть хитрости: для лучшего эффекта нужен ивовый. Берёза, орех и прочее — дают худший эффект. С селитрой, которой для пороха нужно больше всего, можно повозиться, но там тоже куча хитростей. А вот с серой — вообще полная жопа! Либо у византийцев закупать по диким ценам, либо у татар: есть на Жигулях гора, где имеются выходы самородной серы.

— Где мы, а где Жигули, — вздохнул Андрон.

— Вот именно! Есть, конечно, вариант сделать дымный порох без серы. Хуже «обычного» будет, но стрелять из него можно. Только не из нашего оружия. Весь вопрос — чем стрелять? Камнями? Свинец тоже покупать придётся. Или какими-нибудь обрубками дерьмового местного железа, но это хуже, чем свинцом: летит оно после выстрела хуже.

— А бездымный порох никак не получить? — вздохнул Беспалых.

— Из чего? Думаешь, я технологию его производства не смотрел? Нужны азотная и серная кислоты, которыми придётся обрабатывать целлюлозу. Целлюлоза, напомню, это вещество такое, в большом количестве содержащееся в хлопке. С которым у нас та же самая часть тела, что и с серой. Ну, есть возможность без очень уж большого геморроя получить целлюлозу из стеблей конопли и крапивы. А вот с кислотами… Если азотную при наличии у нас электричества, пожив бурной половой жизнью, ещё можно добыть, то для серной нужна всё та же самая сера. И это — не считая такой «мелочи», как нестабильность и взрывоопасность всех «простых», получаемых «на коленке» нитропорохов. То же самое касается взрывчатки, даже простейшей.

— Ситуация тупиковая… — покачал головой Минкин.

— Хотя, я бы не сказал, что полностью уж безнадёжная, — чуть остыл после возникшей паузы Фофан. — По крайней мере, чёрный порох для стрельбы из миномётов и снаряжения самих мин мы должны успеть получить. Это, конечно, не тротил (или что там в минах используется?), но на безптичье — и жопа соловей.

— А сами мины где брать?

— Отолью, — заверил Борода. — Если Серый даст мне одну, учебную, в качестве модели.

Беспалых, который после «смены имиджа» никак не мог привыкнуть к изменившийся дикции, кивнул.

— Выдам.

— Кстати, по поводу «отолью». Придётся тебе, Андрон, издавать грозный приказ о том, чтобы народ не разбазаривал такой ценный продукт жизнедеятельности, как моча. Теперь мочиться надо будет только в какую-нибудь тару, а коровьи и лошадиные какашки собирать.