Аргентинец поневоле 2 (СИ) - Дорнбург Александр

Больше в этой комнате никого не было. В общем, ясно. Но Ортега, на секунду отогнав Панчо, припал к отверстию и убедился, что подмены не произошло.

— Цель подтверждаю! — бросил Ортега, как какой-нибудь авиадиспетчер, пытающий сохранить небеса в безопасности, и продолжил. — Я спускаюсь и буду внизу готовить твой отход. Закрой за мной дверь на щеколду и работай спокойно. Сюда никто не войдет. Желаю удачи!

— Удача здесь не при чем!

Помощник, опустошив свой стаканчик и забрав термос, вышел, и Панчо остался один. Это был поджарый мужчина, кадровый приграничный вояка. Тридцати пяти летний ветеран войны с индейцами. При росте в 175 сантиметров в нем было веса 72 кг. И все мышцы, а не жир.

В нижнее отверстие бывший приграничный сержант просунул дуло винтовки, в верхнее смотрел сам. Просто удивительно, что могут сделать «золотые» руки умелого мастера из обычной охотничьей винтовки «кентукки». Отполировать ствол, посадить его на сальник в ложе, сделать удобный приклад, завершив его толстой резиновой прокладкой, амортизирующей отдачу, это весьма трудоемкая и точная работа. Сбрасывать такую винтовку после дела — жалко до слез.

Можно было стрелять, но уж больно рискованным было это дело. Во-первых, далеко. Во-вторых, довольно неудобно. Подобная конфигурация «лежки» весьма ограничивала сектор прицеливания, но тут уж ничего не попишешь. Зато никакого станка для стрельбы не требовалось, так как дуло прочно опиралось на засохший известковый шов. Панчо днем мог уверенно поразить мишень почти на четыреста метров, но сейчас была ночь. Хотя и по летнему безветренная.

К тому же, освещаемая подсвечником с тремя свечами, комната барона Мерсье, тонула в полумраке. Да и посол сидел за столом чуть в стороне от окна. Плюс стекло, плюс занавески, которые оставляли для выстрела только полуметровую щель между ними. Да и глушителя у Панчо не было.

Пока не довели опытный образец до ума. Да тут и отверстие в стене было невелико, позволяя просунуть только шестигранное дуло винтовки, без всяких наверченных на него прибамбасов. Вроде глушителя и пламегасителя. А если стрелок выстрелит неудачно или замешкается на отходе — он труп. Однозначно!

Хотя сама винтовка — сделанный на заказ образчик огнестрельного оружия, была способна уверенно убивать с большого расстояния, если ей манипулируют искусная рука и верный глаз. А сейчас — как раз тот самый случай. Бывшему сержанту еще ни разу не удавалось работать в идеальных условиях. Бывали задания и полегче. Но и потруднее тоже бывали.

Все факторы учтены. Прицельная линия прямая и узкая. Без помех. Дело в шляпе. Лучшего и желать грех.

Но все же времени было более, чем достаточно,чтобы сделать то, что надо…

Панчо сделал очередной вдох и расслабил мышцы…

Между тем, оставшийся на пляже Нуньес тоже даром времени не терял. Ночной морской воздух бодрил. Бывший солдат отошел в сторонку и воткнул в пляж несколько обрезков бракованных стволов мушкетов. Надобно заметить, что в южных странах фейерверки полюбили уже давно. В 17–18 веке.

И простолюдины используют именно такие штуки для запуска. Выпуская в небо маленькие снаряды из бумаги, заполненные смесью «бенгальских огней». Вчера все палили в небо напропалую. Ничего удивительного, если какой-нибудь гуляка, потерявший счет времени, даст салют и сегодня. Так что Нуньес поджег пороховые дорожки и побежал обратно к лодке.

«Чистодел» должен сработать чисто — один выстрел, один труп. В ожидании удобного момента для стрельбы, дыхание Панчо замедлилось для минимума. Приближаясь к абсолютному нулю, необходимому для проведения выстрела большой дальности, вроде этого. Погрешность полностью исключена. Выстрел должен попасть в цель и убить посла. Проще некуда.

«Покойник на подходе!» — пронеслось у сержанта в голове.

В этот самый момент на пляже стали запускаться фейерверки. Организовывая салют. И скрадывая звук от выстрела из винтовки. Панчо приготовился стрелять, но барон Мерье внезапно облегчил ему задачу. Посланник встал, подошел к окну и, отдернув занавеску, стал смотреть на салют.

И хотя маленький салют уже закончился, но Панчо дождался удобного момента и выстрелил. Все равно все примут звук его выстрела за запуск очередного фейерверка. Никто и не почешется…

Бах!..И стало тихо.

Сержант стрелял в центр масс, чтобы пуля, даже немного отклонившись, все равно гарантированно убила барона. Ведь, если бы он, стреляя в голову, промахнулся на сантиметр -другой, то мишень осталась бы в живых. Но пуля, разбив стекло, вошла Мерсье ровно в центр груди, прошла его тело навылет, вырвалась из спины и закончила путь, попав в стену с обоями. Не удивительно, ведь чем большое расстояние пуля преодолевает, тем большую кинетическую энергию она несет.

Все! Никакого послу яйца пашот на завтрак. Никакого бургундского по утрам. И больше никакого бахвальства.

Покойник подоспел.

Горевать по этому типу будут немногие. А остальной мир его кончине будет лишь рукоплескать.

Порох был бездымным, так что не мог демаскировать место выстрела. А огонь… А что огонь? В небе лопались фейерверки. Разбрасывая искры. И в глазах зрителей, смотрящих на огонь в ночном небе, потом искорки мерещились в самых неожиданных местах. А здесь глухая стена…

Панчо затвердил путь отхода наизусть, он хотел дойти до состояния автоматизма, когда не надо больше думать, а только действовать. Это сбережет ему драгоценные секунды времени.

А до потенциального появления любопытных чужаков у него есть около пяти минут.

Раз. Отверстия снова были заткнуты белыми от мела затычками из мешковины. Два. Панчо спрятал винтовку в выдолбленное сверху отверстие в балке, держащей черепичную крышу и накрыл ее плотной дерюгой. Три. Из кувшина с водой Панчо налил жидкость в приготовленную в оловянной миске сухую смесь алебастрового раствора.

Четыре. Шпателем смесь была моментально размешана и отверстия тут же замазаны. Через десять минут смесь затвердеет, идеально слившись с известковым раствором швов. Алебастр сохнет быстро и уже утром ничто не даст знать в этих белых разводах на стене былых отверстий, выходящих в строну французского посольства. Линия прицеливания исчезла, как ассистентка фокусника из ящика.

Пять. Оставшийся раствор скрыл и выдолбленное в балке отверстие. Замазав и похоронив винтовку. Шесть. Старый пыльный мешок, предварительно подложенный внизу, чтобы не запачкать полы, Панчо тыльной стороной повесил на балку, убрав с глаз долой белые разводы на дереве.

Семь. Неустойчивая старая тумбочка закрыла следы штукатурных работ на стене. Восемь. Оловянная миска со шпателем были просунуты далеко под кровать Ортеги, где уже предусмотрительно лежало немало разного мусора. Все выглядело так, как будто они лежат там уже лет сто.

Панчо быстро открыл дверь и стал спускаться по «черной» лестнице вниз. Нижнюю часть своего лица он предусмотрительно закрыл шейным платком, а маршрут следования у него был в голове. Если бы сейчас появился свидетель, то Ортега крикнет снизу, что это спускается его приятель, с которым они идут выпить, на ночь глядя. Но Панчо никто из жильцов не встретился. Этой лестницей, ведущей на мансарду, пользовались только слуги, а они любили поспать. Слуга спит — служба идет.

Состыковавшись с помощником, сержант двинулся по темным улочкам в сторону пляжа. Жизнь продолжалась. Для всех кроме посланника. Кое кто вышел посмотреть на салют. И расходился, довольный увиденным. Соратники двигались методично. Не быстро и не медленно. Предъявить сейчас им было нечего. Улики остались позади…

Отшагав немного ускоренным шагом минут двадцать, они успешно вышли на пляж. И только сейчас, судя по шуму за спиной, французы обнаружили, что их драгоценный барон Мерсье убит. Поздно, жабоеды, всполошились!

Заведя лодку далеко в воду, друзья покинули гостеприимный пляж Ла-Платы. Комната на мансарде оплачена до конца января. А домовладельцам Ортега несколько раз намекнул, что дела могут увлечь его в внезапную поездку из города. Так что не надо по этому поводу волноваться.