Владимир Свержин - Сеятель бурь
– Майор Дюфорж, третьего линейного полка, с охраной, – не заставляя себя упрашивать, представился я. – Проводим рекогносцировку! А скажите, почтеннейший господин адъютант, вот тот ручей, который делит долину пополам, не станет ли он, по мнению его сиятельства, помехой для продвижения наших колонн? Если тяжелая кавалерия решит пересечь его на полном скаку, тонкий лед не выдержит. Я вам больше доложу, – продвигаясь все ближе к рогаткам передового охранения, внушал я, жестикулируя свободной рукой. – Если в этом месте кирасиры замешкаются хотя бы на минуту, они станут отличной мишенью для русских, да и вражеские стрелки, стоит им чуть выдвинуться, тремя-четырьмя залпами могут завалить весь берег трупами, превратив его в своеобразную баррикаду.
Адъютант хмуро поглядел в мою сторону.
– Отвечайте, черт бы вас побрал! – прошипел я.
– Что же вы предлагаете? – вяло отозвался наш проводник.
– Конечно, не мое дело советовать маршалу Франции, но я бы счел разумным, пользуясь благоприятными для нас погодными условиями, ложно продемонстрировать активность наших войск. Когда же первые линии поравняются с берегом ручья и враг начнет беспорядочно палить, силясь поразить скрытую туманом мишень, начать трубить отступление, стараясь видимостью паники выманить противника с удобных позиций и заставить его самого форсировать эту предательскую речушку.
– Вот как? – кажется, искренне заинтересованный моими выкладками поглядел на меня француз. – Однако местные жители утверждают, что за неделю морозов Гольдбах промерз до дна.
– Может быть, – согласился я. – Но последние два дня заметная оттепель. Поверьте моему опыту, нет хуже дела, чем бултыхаться в ледяной каше.
– Вы правы, майор, – включаясь в игру, подтвердил молодой офицер. – Но если вот оттуда… – Он поднял руку вверх, указывая на какую-то возвышенность на том краю долины, и, резко оттолкнув меня, бросился наутек. – Стреляйте, стреляйте! – вопил он, петляя и шарахаясь из стороны в сторону. – Это перебежчики, это шпионы!
– Шпионы! – подхватываясь с мест, заорали французские стрелки, бросаясь к нам наперерез.
– Бего-ом! – прокричал я, хотя подгонять нас было совершенно излишне. Трескотня выстрелов за спиной прибавляла быстроты ногам, точно бич кучера уставшим лошадям. – Скорее, скорее, – торопил я себя, словно пытаясь обогнать надсадно визжащие около головы пули. Будь скорострельность дульнозарядныхружей повыше, возможно, минута, в течение которой мы находились в зоне досягаемости вражеского огня, стала бы для нас последней. Бег под пулями закончился довольно неожиданно, хотя и вполне закономерно. Словно по команде земля ушла из-под ног, и мы с Лисом, скользя, покатились вниз на мокрый лед, сковавший ручей с романтическим названием Гольдбах [14].
– Мамашу вашу! – вставая на четвереньки и пытаясь отряхнуться, пробормотал Лис. – Ау, граф, ты цел?
– Относительно, – нехотя отозвался я, стараясь подняться.
– Так, ружбайка на месте, ты на месте… – Сергей замялся. – А Мюнхгаузен где? Мюнхгаузе-е-ен! Ты где?
– Здесь, – раздалось из темноты. – Я не могу бежать, мне ногу прострелили.
– Вот же незадача. – Лис скорчил досадливую гримасу. – Ну шо, поползли обратно? – Он пнул носком штиблета комок подтаявшего снега. – Блин, ну как не вовремя, мокро, холодно, такие ломы на брюхе ползать. Змеи, и те по норам сидят.
– Но не бросать же человека в беде! Тем более, как ни крути, он из-за нас пострадал, – резонно начал убеждать я.
– Да это и ежу понятно будет, когда он проснется, – отмахнулся мой напарник. – Ладно, поползли!
На наше счастье, барон не добежал шагов тридцать до импровизированного укрытия, так что ползти пришлось недалеко. Да и рана его при должном медицинском уходе казалась неопасной. Пуля, навылет пробив ногу, не задела костей, лишь повредив икроножную мышцу.
– Сейчас отсидимся, – перетягивая рану жгутом из рукава майорской рубахи, заверил я, – и к своим. Не волнуйтесь, мы вас дотащим.
– Благодарю вас, господа, – кривясь от боли, улыбнулся раненый волонтер.
– А скажите, барон, – не удержался от мучавшего его целый день сакраментального вопроса Лис, – Карл Фридрих Иероним фон Мюнхгаузен вам, часом, не родственник?
– Дядя, – коротко и не скрывая досады, ответил брауншвейгский кирасир. – А вы, конечно же, читали его охотничьи байки.
– Доводилось, – честно сознались мы с Сергеем, отчего-то сконфуженно переглядываясь.
– Я так и думал! Он, между прочим, был храбрым офицером. Служил российской императрице Екатерине Великой! Был награжден орденами…
– Да не, я ж без обиды, – начал было оправдываться Лис. – Как по мне…
Гул артиллерийского залпа разнесся между холмами, и просвистевшее у нас над головами ядро с перелетом упало по ту сторону ручья.
– Это по нам, что ли, из пушек шмаляют? – встревоженно крутя головой, задал вопрос Сергей. – Ни хрена себе сбегали по воду!
– Вряд ли. – Мои слова были заглушены новыми залпами. – Похоже, базилевс Александр решил атаковать, не дожидаясь утра.
ГЛАВА 12
Тот, кто хочет остаться в живых, должен рассчитывать на победу.
КсенофонтКанонада, звучная и раскатистая, была зажата между двумя грядами плоскогорья и оттого казалась особенно гулкой.
– По всему фронту лупят, – наблюдая вспышки разрывов, сообщил Лис, точно мы сами были не в состоянии оценить обстановку.
– Это верно, – подтвердил я. – Но, заметь, батареи расставлены вдоль боевых порядков. Мысль сосредоточивать огонь, должно быть, в головы французов еще не приходила.
– А чему удивляться, – Сергей пожал плечами, – Наполеон-то за нас играет. Тактику артиллерии переделывать некому, вот, слава Богу, и воюют по старинке.
Двенадцатифунтовое ядро, выпущенное из орудия системы Грибоваля, воткнулось черным мячом в подтаявший лед и, вращаясь на месте, рвануло в клочья, разбрасывая фейерверк осколков над головами беглой троицы.
– Вот те, блин, и «старинка»! – Лис замотал головой, стараясь вернуть слуху былую чуткость.
– Дьявольщина! Не могу понять, куда они стреляют? – поднимая лицо из снега и стирая со лба холодную наледь, крикнул я.
– Хотелось бы верить, что не в нас, – перенося вес тела на локти, с досадой бросил Мюнхгаузен, выплевывая изо рта снежное крошево.
– Но валить отсюда надо, активно шевеля ягодицами, – продолжил его фразу Лис. – Как-то не климатит быть записанным в число геройских французских солдат, безвинно павших на острие атаки.
Между тем канонада закончилась так же быстро, как и началась. На смену ей пришел мерный барабанный бой, каким обычно сопровождается движение маршевых колонн.
– Вот этого я совсем не понимаю. – Я попытался отряхнуть мундир. – Когда мы шли через лагерь, в нем определенно никто не планировал начинать атаку. Построить боевые порядки шестидесяти-семидесяти тысячной армии, а по моим прикидкам здесь именно столько, дело не трех минут.
– Базилевс всегда отличался стремительностью наступления и безудержной мощью своих ударов, – морщась от боли, проговорил брауншвейгский кирасир.
– Что ж, доживем – увидим, – грустно пошутил я. – В любом случае отсюда надо убираться, и чем скорее, тем лучше. Насколько я мог видеть через окно гауптвахты, на берегу речки расположено что-то вроде рыбацких деревушек, ближайшая примерно в миле отсюда на север от нас. Полагаю, там найдется какой-нибудь погреб, чтобы отсидеться.
Лис уныло поглядел во чисто поле между позициями, затянутое туманом, густо смешанным с приторно сладким пороховым дымом:
– А может, все же рывком к нашим?
– Конрад бежать не может, – покачал головой я. – А кроме того, после той побудки, которую сейчас устроили французы, наверняка союзники только и ждут, когда из тумана вынырнут фланкеры неприятеля.
– Это верно, – подтвердил барон, прислушиваясь к звукам надвигающегося боя. – Но послушайте, барабаны громыхают, однако, по-моему, никто не марширует. Вернее, нет, звук шагов слышен, но, похоже, он удаляется.
– Странные вещи здесь творятся, – приподнимаясь над обледеневшим берегом Гольдбаха в надежде рассмотреть происходящее, констатировал я. – В любом случае лучше перебазироваться к жилью. Там если не безопасней, то уж точно несколько теплее.
– К тому же после такой артподготовки хозяева точно не слупят с нас денег за постой, – поспешил деловито заметить Сергей.
Движение по руслу замерзшей речушки было делом малоприятным. Кое-где дорогу нам преграждали проделанные ядрами полыньи. Вот тебе и речка Гольдбах, промерзшая до дна! Местами лед предательски трещал, заставляя ускорять ход, что всякий раз заканчивалось неминуемым привалом, поскольку, как ни крепился мужественный племянник легендарного барона, рана немедленно давала о себе знать.
Кроме того, над нами, точно неотвязная муха, витало невысказанное сомнение – что ждало беглецов в этих рыбачьих хижинах. Скорее всего, узнав о приближении войск, местные жители укрылись подальше от роковой точки, где предстояло столкнуться двум армиям, решив предоставить свои убогие жилища господнему попечению. Но вместе с тем шанс, что в любой из бедных лачуг прибрежной деревеньки сейчас расположен наблюдательный пункт той или иной стороны, был весьма и весьма отличен от нуля. Если это, не дай Бог, было так, хорошо бы выяснить, французы здесь или же союзники, до того, как притаившаяся застава откроет прицельный огонь.
