Константин Калбазов - Бульдог. В начале пути
Впрочем, наверное все же все зависело от интересов. Если в иные места он ходил только для того, чтобы ознакомиться и иметь определенное представление, то были места куда он направлялся целенаправленно. Так например медицинская канцелярия удостоилась трех его посещений. Хотя императору удалось застать на месте ее начальника Блюментроста только один раз, против ожидания общественности, это не вызвало неудовольствия императорской особы.
Дважды он был в мануфактур–коллегии. Причем во–второй раз Петр прибыл туда целенаправленно, и при этом был явно раздражен. Еще больше его расстроили правдивые ответы на поставленные вопросы. Если у президента и было желание укрыть или завуалировать хоть что‑то, делать этого он не стал, больно уж внушительно в этот момент выглядел юный Петр.
После его отбытия, чиновники только облегченно отерли выступившую испарину, уж больно Петр напомнил своего деда. Вот только в отличии от него, он не кричал, не гонял чиновников дубиной, не грозил карами. Но его ледяное спокойствие и твердый взгляд, нагоняли не меньшее почтение и трепет, а ведь мальчишке только пятнадцатый год. Что же будет дальше.
Едва придя в себя после грозного посещения, служащие коллегии, чуть не всем скопом, с перьями наперевес, набросились на листы бумаги. Времени было слишком мало, сроки император ужал до предела. Вызвать всех владельцев мануфактур в столицу, при том, что имелись и весьма удаленные предприятия, а самих лиц вполне могло и не оказаться на месте, не такое уж и простое дело.
Вот, после посещения мануфактур–коллегии, Петр и направился прямиком в берг–коллегию, расположенную в отделении, в совсем даже не представительного вида здании. Вообще, Петра слегка раздражало то обстоятельство, что коллегии в некотором роде, были разбросаны по столице. А ведь куда удобнее, если бы они были сосредоточены в одном месте.
Впрочем, здание двенадцати коллегий в настоящий момент строилось. Но когда это строительство будет закончено, было абсолютно не понятно. Как объяснили Петру, неразбериха началась в тот момент, когда возведение здания отдали на откуп самим коллегиям. Потому и строили огромное здание, из двенадцати идентичных трехэтажный секций, с переменным успехом. Скорее всего, и ввод зданий в эксплуатацию произойдет не одновременно…
Но несмотря на одну общую черту всех коллегий, а в частности убогость обстановки, Петр обратил внимание на это именно здесь. А может, берг–коллегия в этом плане все же переплюнула все остальные. Кстати, в плане чистоты и порядка в общем ряду выгодно отличалась медицинская канцелярия. Здесь же… Грязный пол, с кипами различных бумаг, порченая мебель, обтертые стены, заросшие паутиной потолки, горы свернутых в трубочку документов, разложенных по полкам, напоминая собой поленницу дров. Изгвазданные в чернилах столы, заваленные как бумагами, так и засаленными толстыми книгами. У одного из писарей вместо чернильницы дно от битой стеклянной бутылки, все перья неестественно грязные и истрепанные.
Все это дополнялось тем, что в двух, не особо больших комнатах, за четырьмя видавшими виды столами, работали сразу восемь человек. Третья комната предназначалась для президента и вице–президента коллегии. Там же проводились совещания коллегии, а в углу примостился столик секретаря. Внешний вид работающих здесь чиновников, оставлял желать лучшего. У шестерых одежда старая, потасканная, а один из них, мужчина лет пятидесяти, так и вовсе одет чуть не в рубище.
Нда–а. Картина в принципе везде одна и та же, но отчего‑то именно здесь она резанула взгляд особо. Берг–коллегия, подопечные которой отличаются состоятельностью, в особенности уральские заводчики, представляла собой резкий контраст. Надо будет все же обратить на состояние дел с размещением присутственных мест особое внимание. Все же это одна из черт лица государства. Взять бы строительство под особый контроль, да только в казне денег нет. Каждая коллегия изыскивает средства по мере сил и возможностей.
Пройдя на место президента, Петр разместился на неожиданно удобном стуле. Вот о себе любимых начальники никогда не забывают, а о подчиненных… Юноша видел, что одна из ножек стула служащих, в общей комнате, была обильно перемотана веревкой. Сидеть на таком, все равно, что моститься на сухом и потрескавшемся суку.
Беседа с президентом, Зыбиным, заняла совсем немного времени. Петр высказал ему свое пожелание, вызвать всех заводчиков в столицу, на прием к императору. После этого приказал подать кое–какие интересующие его сведения. Видя, что все команды дублируются тому самому мужчине в рубище, оказавшемуся архивариусом, Петр отправил президента и остальных, исполнять поручение.
— Как звать?
— Ваш покорный слуга, Рябов. Иван Пантелеевич, архивариус берг–коллегии…
— Иван Пантелеевич, а отчего у тебя такой затрапезный вид? — Не без любопытства поинтересовался Петр.
Рябов попросту впал в ступор. И не поймешь отчего. То ли, внимание государя к его скромной персоне, тому виной. То ли, вопрос был из разряда тех, что вызывал у него крайнюю степень стыда. Вон и покраснел сразу как рак. Но вопрос задан и император, смотрит на него с вниманием.
— Гхм… Так… Ваше императорское величество, у меня пятеро деток…
— И что же, это достойная причина? Вон остальные, хотя одежда и не новая, но вполне достойно выглядят, себя блюдут. Или у них жалование побольше будет?
— Хм… Э–э… Гхм…
— Иван Пантелеевич, тебя ведь император спрашивает, а ты только мычишь.
Ошибка. Теперь мужчина и вовсе впал в ступор не зная что и ответить. Наконец набравшись смелости, Рябов едва выталкивая из горла слова, и практически не шевеля губами, заговорил. Впрочем он не изменил себе и остался немногословным.
— Поменьше… Но это от моей неопрятности и бестолковости.
Бестолковый архивариус в столь значимом учреждении? Ладно. Пора к делу. Оно с одной стороны, забавно наблюдать за тем, как кто‑то мнется и млеет в твоем присутствии. Раньше Петр еще и проказу какую учинил, и далеко не безвинную. Но тут, неожиданно для самого себя, только вздохнул и потребовал представить ему бумаги касаемые заводов и месторождений различных руд Урала и Сибири.
Вот именно это и была основной причиной его сегодняшнего посещения Берг–коллегии. После болезни с ним приключались странные дела и довольно часто. То сны, какие‑то яркие, четкие и осознанные. Нередко проснувшись он уже знал, как следует потупить в той или иной ситуации, хотя зачастую и не помнил, что именно ему приснилось. А бывало, странное случалось и наяву. Взять то же случай на охоте, когда вместо оцепенения или бегства, он уверенно двинулся навстречу опасности, что в итоге спасло как его жизнь, так и жизнь Михаила Барабанова, того самого гвардейца.
Кстати, он уже Мальцов, дворянин, владелец деревеньки под Санкт–Петербургом, где сейчас хозяйничает его жена. Сам ветеран, замер снаружи вместе с денщиком Василием, у входной двери, они сопровождают Петра во всех выездах и находятся при нем неотлучно. Как и шесть гвардейцев, но эти меняются, чередуя службу и отдых.
Так вот, берг–коллегию Петр посетил по наитию, так как иных причин и не было. Нареканий к качестве производимых товаров, подопечными коллегии у него не было, чего не сказать о мануфактур–коллегии. Но сегодня поутру, он понял, что ему просто необходимо посетить владения Зыбина. Мало того, у него даже наметился целый ряд вопросов которые он хотел если не просветить, то уж разобраться точно.
По мере того, как он изучал документы, у него появлялись дополнительные вопросы. Он требовал те или иные бумаги и сведения. Опять вчитывался и… Вопросов становилось все больше и больше. Начав с одной бумаги, он уже завалил ими весь стол, организовав такой маленький или все же не очень, кавардак. Впрочем, он точно помнил куда и какую бумагу положил, а главное, что в них указано. Поэтому, если нужно было что‑то уточнить он без труда выуживал нужный документ или книгу, перечитывал, сличал, делал короткую запись у себя в записной книжке и вновь возвращался к работе.
При этом он сыпал уточняющими вопросами, гонял за требующимися бумагами Ивана Пантелеевича, который несмотря на возраст приближающийся к старости, выказывал изрядную подвижность. Неопрятный? Может быть. Бестолковый? Ну уж вряд ли. С получением первой бумаги и ответа на первые вопросы вышла некоторая заминка. Но в процессе работы, оказавшись в родной стихии, Рябов перестал тушеваться и мямлить, отвечал четко и по сути, был подвижен и предупредителен. Петр ничуть не сомневался, что в этих бумажных завалах никто и никогда не разберется. Но он ошибался. Иван Пантелеевич безошибочно и без проволочек представлял все потребное, а главное был в курсе содержимого всего, представленного императору.
— Иван Пантелеевич, ну а теперь‑то ответишь, мне отчего такой умный и знающий свое дело человек, имеет столь затрапезный вид? Господи, да ты же только что был просто огонь. А теперь опять мямлить собрался. Отвечай честно, слово даю, все останется без последствий. Иван Пантелеевич, тебе только что сам император слово дал. Ты вообще понимаешь, что происходит?
