Татьяна Вяземская - Зовите меня Роксолана. Пленница Великолепного века
– Только я хочу быть загадывающим.
– Конечно. Кто откажет… великому Бабе Аруджу? – Толстый хозяин поклонился.
Так. Надо сунуть что-то… что-то такое, что Сулейман узнает. Впрочем, он знает все ее безделушки; он не заставит жену делать что-то такое, что ей не понравится. А вот что положит в качестве фанта новый посланник, нужно заметить. Она пока и сама не знала, зачем ей это надо, но была уверена: пригодится. И заметила: тот опустил на серебряное блюдо массивный перстень с топазом. Что же, может, и пригодится. Только вот нужно время, чтобы придумать…
Если она сейчас что-то скажет мужу, получится, что они сговариваются о ее фанте. Как будто он хочет «показать товар лицом» – похвастаться своей женой! Вот бы он вытащил ее фант первым! Только как он догадается?
Но Сулейман догадался. Почувствовал ее взгляд или просто хорошо знал свою жену. Взял с блюда неприметное колечко с бирюзой – такое простенькое кольцо как раз хорошо подходило к ее наряду Коломбины, – и провозгласил:
– Этому фанту – спеть песню.
И посмотрел на жену. Правильно ли понял? Этого ли ты хотела?
Она прикрыла глаза; потом снова открыла, посмотрела с благодарностью. Если она сейчас «отработает» свой фант, потом может «секретничать» с корсаром – это будет выглядеть совсем по-другому. А «секретничать» будет, если только придет в голову, какой «выкуп» заказать обладателю приметного перстня.
А вот что спеть? Пресловутую песню про крейсер «Аврора», что ли? Что-то веселое, итальянское? Когда-то она знала несколько песенок на итальянском языке…
Нет! Она – Роксолана, и она не будет ублажать итальянскими песнями итальянскую публику. Надо что-то народное. Протяжное. Мелодичное. Лучше бы, конечно, подошла какая-нибудь украинская народная песня, ведь «роксолана» означает украинка. Но вот только не помнила она украинских песен. Тут и русскую бы вспомнить… А кстати – почему нет? Что, кто-то из присутствующих сумеет отличить русский от украинского? Да и о чем песня будет, тоже все равно. Главное, чтобы мелодия проникновенная была. И она затянула:
– Ой, то не вечер, то не вечер,
Мне малым-мало спалось…
Этой песни еще на самом деле не существовало. Да и Степан Разин, которому она посвящена, родится только через сто с лишним лет. Но красоты песни оба эти факта отнюдь не умаляли.
Ей аплодировали. Кажется, искренне, хотя всесильной султанше аплодировали бы в любом случае. Гораздо важнее было то, что то, как она спела, понравилось ей самой. И Сулейману. Показалось – или муж и в самом деле вытер ненароком навернувшуюся слезу?
Пока ей хлопали, она подбежала к мужу и шепнула:
– Перстень с топазом оставь напоследок.
Сулейман удивленно поднял брови.
– Потом объясню.
Если будет что объяснять. Экспромты, сплошные экспромты… Правда, заготовленная загодя речь не годилась для этого посланника. Какой-то он… не такой. Впрочем, не такой – как кто? Как другие посланники? А много ли ты их до этого видела, девочка? Аж ни одного. Не такой, как ты себе представляла?
Эх, девочка, ты слишком много на себя взяла. Не по силам. Не по возрасту. Недаром успешные политики всегда… несколько постарше, чем она сейчас. Ведь, помимо «дипломатического ума», необходим обычный житейский опыт! А она ухватила кусок, который ей не по зубам.
Но ведь у нее нет времени ожидать, пока такой опыт у нее появится!
Ни времени, ни возможностей! Если она не станет предпринимать сейчас хоть какие-то действия, хоть как-то пытаться участвовать в политической жизни – Сулейман не станет ее и допускать к политике!
С другой стороны, если она предпримет какие-то неверные шаги, результат будет тот же самый…
– Ты взволнована? Или тебе нездоровится? Может быть, все-таки уедем?
– Нет, все хорошо. Просто я слишком долго мечтала о таком празднике, вот и переволновалась. И потом – мы не можем уехать, ведь игра еще не окончена, ты назвал еще не все фанты.
Муж смотрел на нее, а пальцы выцепили с блюда… тот самый перстень, перстень посланника!
Вот черт!
Она чуть не чертыхнулась вслух. Ну, поздно, дорогая. И знака не подашь, а даже если и подала бы – не станет же Сулейман класть перстень обратно…
Наверное, у нее перекосилось лицо; приклеить на место улыбку никак не удавалось.
– А владелец этого фанта…
Господи, да что ж он так тянет-то! Для всех, в том числе и для посланника, это просто игра, а для нее – мука мученическая!
– Владелец этого фанта пускай исполнит желание моей… спутницы.
Перед словом «спутницы» он чуть запнулся: видимо, хотел сказать «жены», но потом все же исправился. Раз уж все делают вид, что не узнали августейшую пару, то и он должен продолжать делать вид.
Но его решение по поводу фанта – это было просто потрясающе! Кажется, сегодня и в самом деле была волшебная новогодняя ночь! Если бы она еще знала, о чем попросить.
– Попросим, прекрасная синьора, попросим!
Толстый хозяин захлопал в ладоши первым; гости моментально присоединились.
– Ну, что должен сделать владелец этого фанта?
– Пусть владелец этого фанта расскажет нам о пиратах. Интересно – и обо всех. Говорят, сейчас в большой силе пираты английские? Говорят, торговые суда не могут свободно посещать Новый континент?
– Английские пираты? Что-то такое слышать доводилось, но, согласитесь, это не та история, которую следует рассказывать на новогоднем празднике.
Она топнула ногой.
– Это ваш фант!
– Рассказывайте, господин Барбариго, – посоветовал хозяин дома. – Нам всем интересно.
Может быть, «всем» интересно и не было, но не ублажить августейшего гостя и его супругу?!
Венецианец нехотя сказал:
– Мне известно лишь несколько случаев. Англичане грабят Серебряный флот, но чаще всего они действуют исключительно вблизи берегов нового материка.
– Что такое Серебряный флот? – переспросил кто-то.
– Это другое название флота Индий, – пояснил Барбариго, – потому что испанцы вывозят из Нового Света преимущественно серебро, которое там имеется в поистине неограниченных количествах.
– Не только серебро, – негромко напомнила Хюррем.
Посланник кивнул. Ему, похоже, уже и самому понравилось рассказывать.
– Да, не только серебро. Еще золото, табак, шелк. Алмазы. Словом, в связи с участившимися случаями нападения разбойничьих кораблей на транспортные суда император Карл и повелел приставлять к транспортным судам военные конвои. Собственно, Серебряный флот – это и есть военно-транспортная флотилия.
Посланнику задавали еще вопросы; он отвечал, причем отвечал с видимым удовольствием. Слушать его Хюррем особого смысла не видела.
– Хочу домой, – шепнула она мужу.
– Но ты же сама сказала: пока я не назначу все фанты, я не имею права покинуть игру.
– Вообще, конечно, ты – лично ты – имеешь право на все, что угодно. Но ты прав: мы тут не как монархи, а как обычные гости, поэтому тебе следует довести свою миссию до конца.
Ночью, встав, чтобы попить воды, она сообразила: за всю вечеринку у нее ни разу даже не всплыла в памяти идея отомстить Ибрагиму. И расстроенной себя из-за этого она не чувствовала.
Нет, ее чувства по отношению к Ибрагиму не изменились: неприятный, скользкий тип, как в песне поется – «лукавый грек»; такому нельзя доверять. Но это еще не является поводом уподобляться ему. А то, что он ее купил… Что же, ее мог купить и кто-то другой. И обойтись с ней могли по-другому. И вообще, не будь Ибрагима, она бы никогда не встретила Сулеймана, не полюбила его, не родила троих замечательных детей.
Ладно, пускай живет.
И вообще, нечего о глупостях задумываться.
Со дня на день попросит аудиенции новый венецианский посланник; и это уже будет единственной возможностью попытаться направить политику венецианской республики в то русло, которое устраивает ее.
Маленькая рыжая женщина отправилась спать, плохо сознавая, что постепенно Хюррем в ее разуме отступает, уступая место той самой Роксолане, о которой вскоре будет говорить весь европейский мир.
Глава 20
П осланник попросил аудиенции через пять дней. Это уже становилось несколько неприличным – обычно послы вручали свои верительные грамоты сразу по приезде.
– Я хочу, чтобы ты присутствовала, – сказал Сулейман за завтраком.
Она кивнула. Об этом уже было говорено много раз.
– Не только на аудиенции, на официальной части тоже.
Она удивилась:
– Зачем?
– Ты даешь мне советы – хорошие советы, лучшие, чем весь мой Диван, вместе взятый. Именно ты нашла наилучший выход из положения с Венгрией – признаюсь, если бы я поступил так, как собирался вначале, у нас было бы куда больше проблем.
– Погоди, прошло еще не так много времени…
– Все равно твой совет был хорош, – упрямо продолжил Сулейман, – и то, как ты поговорила с этим мальчишкой-королем… Я желаю, чтобы все знали: супруга султана Сулеймана Хюррем-хасеки является его соправительницей. Я знаю, ты скромна, но я так решил.
