Алексей Махров - Русские не сдаются!
Десантники лежали за большим трухлявым пнем. Двое непосредственно у пулемета, третий в паре метров от них, с биноклем. Вот обладатель бинокля и огреб самым первым. Я, не сбрасывая скорости, пробил ему в голову ногой, словно по футбольному мячу, благо его башка находилась как раз на уровне моих сапог. Звук раздался неописуемый – и приглушенный звон, как от удара в замотанный тряпками колокол (фашист был в каске – орднунг!), и какой-то треск. Командир расчета, роняя бинокль, еще только начал заваливаться на бок, а я, в гигантском прыжке, уже падал на спину второго номера. Приземлился мягко, тело фрица, захрустев, успешно погасило энергию разогнавшегося до «сверхсветовой» скорости восьмидесятикилограммового «болида». Первый номер, сообразив, что развернуть основное оружие в направлении опасности он опоздал, привстал на коленях и бросил руку к кобуре на поясе. Но ни воспользоваться, ни даже достать пистолет десантник не успел – приклад «АВС» впечатался ему точно в переносицу. Брызнула кровь, фашист рухнул ничком.
Контроль? Если только тому, на котором я стою, – что-то в нем до сих пор хрустит и булькает. Стрелять? Не стоит – вокруг может быть еще куча фашистов. Короткий удар прикладом в затылок, под срез каски. А вот первый явно не жилец – глаза стекленеют, похоже, я ему шею сломал. Да и другой, с разбитым лицом, уже никогда не будет пулеметчиком. Минус три!
Оглядываюсь по сторонам – поблизости никого. Как назло, в перестрелке возникла пауза, и я не могу определить по звуку, где сидят остальные десантники. Ну, раз есть пара свободных секунд, нужно потратить их с пользой: проверить трофеи. Пулемет брать? Пожалуй, не стоит – он, сука, тяжелый, да и с рук из него не особо постреляешь. Вернее, стрельнуть-то можно, но исключительно «примерно в том направлении». Моя «АВС» все же хоть и длинная, но полегче раза в два, да и к ее отдаче я привык – приноровился с плеча отсекать очереди по три патрона. Другое оружие? У ганса с биноклем обычный маузеровский карабин, у второго номера расчета точно такой же. А вот у первого номера на пузе была кобура… Ну-ка… Переворачиваю тело, попутно делая контроль ножом по горлу… Ага! Судя по размеру кобуры, там явно не «Парабеллум». Ого! «Вальтер» ППК! Знатный ствол! Но не для нынешней ситуации. Позже подберу. Чем еще тут можно поживиться? Гранаты у десантников есть? Колотушек не видно. Это еще что за железные стаканы? Мини-термосы, что ли? Опаньки, и колечко на них имеется! Гранаты! Только неизвестной мне модели[41]. И что мне с ними делать? Как-то не тянет идти в бой с незнакомым оружием.
А что вокруг? Тишина снова сменилась треском очередей. Причем ближайший источник звука находился всего шагах в тридцати. Это хорошо, что я не стрелял, – надеюсь, что десантники меня так и не засекли.
К этой группе подбираюсь крайне осторожно, буквально на цыпочках. Хорошо, что лесочек хоть и молодой, но изрядно заросший кустами, видимость резко ограничена десятью-пятнадцатью шагами. Последние метры ползу на брюхе, пробираясь под нижними ветками разросшегося малинника. Ага, вот они, суки! С этой точки вижу двоих, но, судя по звукам выстрелов, их должно быть не меньше шести – работают два пулемета, а расчеты у них по три человека. Что делать? Сместиться немного левее?
Я едва успел приподняться для рывка, как на затылок обрушилось что-то твердое и тяжелое. Блин, опять моя многострадальная голова! Которая, как известно, ногам покоя не дает… Я пробыл в сознании еще секунд пять и успел увидеть, как возле моего лица появились десантные ботинки.
«Всё-таки выставили они охранение, а я, дурак, профукал!» – это была последняя мысль, после которой сознание провалилось в темноту.
Глава 10
Когда я очухался, вокруг меня говорили по-немецки.
– Курт, а ты его не пришиб ненароком?
– Никак нет, господин обер-лейтенант! Вон смотрите – очнулся!
– С чего ты взял?
– Глаза под веками зашевелились. Я до войны санитаром в дурдоме работал, научился симуляцию различать!
– Это тебя в дурдоме научили так прикладом орудовать? – В голосе обер-лейтенанта послышалась насмешка.
– Да за такие дела эту тварь вообще до смерти прибить надо! – злобно ответил Курт. – Он наших парней поубивал, сволочь! И к вам подбирался!
– Я не уверен, что это он, – задумчиво сказал обер-лейтенант. – Уж очень молод для такого… И убить голыми руками троих опытных бойцов? Да так, что мы, сидя в тридцати метрах, ничего не услышали? Он ведь явно не солдат, хотя и одет в униформу, – знаков различия нет. Сапоги и ремень на нем офицерские, оружие нестандартное – «Парабеллум», выпущенный в начале века, и новейшая русская автоматическая винтовка.
– Да он это, он, больше некому было! – упорствовал Курт.
После последних слов мне в бочину знатно прилетело носком тяжелого ботинка. Ойкнув от неожиданной боли, я открыл глаза. Надо мной стоят не двое, а четверо – здоровенные молодые парни. Стоят так, что не дотянешься, да и оружие держат на изготовку – рыпаться бесполезно, даже будь я совершенно здоровым и не связанным. А тут и головная боль от любого шевеления, и скрученные за спиной руки. Полный набор, короче… Вот ведь вляпался! Судя по «кнохензакам» и «хоккейным» шлемам – это давешние десантники, устроившие засаду.
– Курт, ты поаккуратней! – небрежно приказал стоявший слева от меня немец, обладатель изящных усиков, которые сейчас терялись в густой черной трехдневной щетине, покрывавшей щеки и подбородок. Судя по голосу, это и есть обер-лейтенант. – Прибьешь щенка, кого мы допрашивать будем?
Однако! Если смотреть на изменившееся положение солнца, в отключке я провалялся довольно долго. И немцы так спокойненько стоят, выстрелов и прочих звуков боя не слышно… Это что же – диверсанты разгромили нашу колонну и теперь спокойно выясняют, кто почикал их людей?
– У нас еще один пленный есть! – набычился мстительный Курт – огромный даже на фоне остальных немаленьких бойцов, рыжий детина со сломанным «боксерским» носом. – Тот даже настоящий комиссар!
– Комиссар, похоже, не жилец! – хмыкнул офицер. – И тут без твоего участия не обошлось – он, похоже, сдаваться шел, а ты ему пулю в грудь влепил. Так что с мальчишкой не очень усердствуй – нам ведь надо выяснить, что в этой сбежавшей колонне везли!
Ага! Значит, пока я по лесу бегал, колонна сбежала! И бросили меня на съедение этим двуногим крокодилам? Ну, в принципе сам виноват – тоже мне, супермен, герой-одиночка, одним махом семерых побивахом! Я хоть кого-нибудь предупредил, что во фланг засаде захожу? Нет… Ну и чего тогда на своих пенять? У них приказ – добраться из пункта «А» в пункт «Б». По возможности целыми и невредимыми. Засада? Отбились и дальше поехали. Потеря молодого, но перспективного юноши? Ну что же делать? Война…
Ладно, раз остальные выбрались, то и я уж как-нибудь выкручусь… Не впервой! А вот, интересно, что там за комиссар такой сдаваться шел? Уж не Жиленков ли? С него станется! Вот хоть убейте, не верю я, что, если предателям, вроде Власова, обеспечить все условия для нормального служения своему Отечеству, они так и останутся добропорядочными гражданами. Не попади Власов в окружение – предал бы чуть позже в другом месте.
– Только я его больше не понесу, господин обер-лейтенант! И так почти два километра от места засады тащил! – заявил Курт. – Пусть топает собственными ножками!
– А если не сможет сам идти, все-таки ты его здорово по башке прикладом приласкал, то что? – с академическим интересом спросил офицер. – Все равно не понесешь?
Последняя фраза была произнесена с некоторой толикой угрозы, и Курт это сразу понял и дал обратный ход:
– Понесу… Но перед этим очень тщательно проверю его способность ходить самостоятельно!
Обер-лейтенант задумчиво кивнул и скомандовал:
– Сворачиваем привал! Поднимайте пленных!
Десантники вокруг бросились врассыпную, подбирая с травы рюкзаки.
– Эй, падаль, вставай! – Курт решительно приступил к реабилитационным мероприятиям, активировав процесс регенерации ударом ботинка по ребрам.
Я всем своим видом изобразил полное непонимание и одновременно слабость здоровья, близкую к обмороку (что в принципе являлось правдой). На здоровяка моя пантомима не произвела особого впечатления, и он занес ногу для повторного удара. Остановил его воспитательно-оздоровительный порыв окрик командира:
– Курт, я же тебе говорил: аккуратнее с мальчишкой! Он у нас один остался – комиссар, похоже, все-таки сдох!
Рыжий, ворча себе под нос страшные ругательства (в основном «свинскую собаку» поминал всуе!), наклонился, схватил за воротник и легко, одной рукой, привел меня в вертикальное положение. Я ощутимо качнулся, но Курт держал крепко.
Одного взгляда хватило, чтобы обозреть окрестности – мы находились на небольшой полянке в лесу, явно не там, где немцы устраивали засаду. Значит, все-таки здоровяк не обманул – мое бренное тело приволокли сюда на своих фашистских загривках. Ну, судя по внешнему виду, на их драгоценном здоровье такая прогулка никак не сказалась – вон как носятся, словно ездовые лоси во время гона. Да на таких крепышах строевой лес трелевать можно! Временный лагерь десантники свернули всего за пару минут. Собственно, сворачивать было особенно нечего – запихнули в рюкзаки какие-то шмотки или свертки, прикопали под дерн пустые консервные банки (они тут и перекусить успели, сволочи!).
