Алексей Махров - Русские не сдаются!
– Мне приказали обеспечить тебя посадочным местом в колонне, которая пойдет на Киев через час. Не буду тебя спрашивать зачем – не мое это дело.
– Вот и хорошо!
– Ты, Игорек, парень правильный! Береги себя! Нам такие кадры нужны. У нас задачи не менее важные, чем в разведке.
Ага, так это у них тут такой элемент конкуренции между ведомствами – кому ценный работник достанется. Вероятно, Альбиков решил, что ГРУ меня к себе зовет.
– Вот держи! – Хуршед достал из нагрудного кармана какую-то книжицу и сложенный вчетверо лист бумаги.
Книжица оказалась удостоверением. Пусть всего лишь «слушателя спецкурсов», но в очень грозном ведомстве – Наркомате госбезопасности. А в бумаге было предписание «слушателю Игорю Глейману» прибыть для прохождения службы в Управление госбезопасности УССР.
– Ого! – присвистнул я.
– Заслужил! – снисходительно кивнул Альбиков. – Если будешь действовать, как сейчас, то через пару лет уже ты будешь мной командовать. У нас умные ребята на рядовых должностях не засиживаются. И вот еще…
Сержант извлек из кармана шаровар порядком измятый конверт.
– Здесь адрес управления, куда тебе предписано явиться, и фамилия человека, который тебя примет и определит дальнейший маршрут. Думаю, что на Украине ты не задержишься. Товарищ нарком про спецшколу говорил, так подходящая только в Подмосковье имеется, я сам ее заканчивал. В конверте деньги – аванс денежного содержания слушателя. На неделю хватит.
– А Барский и Марина со мной поедут? – уточнил я.
– Барский – в зависимости от наличия свободных мест. А Марина через полчаса убывает в расположение своей части.
– Понятно… дан приказ: ему – на запад, ей – в другую сторону…[40]
Альбиков окинул меня очередным задумчивым взглядом, но ничего не сказал. Я что-то опять неправильное ляпнул? Этой песни еще не написали?
– Товарищ сержант, а с нами вчера батальонный комиссар был…
– Корреспондент «Красной Звезды» товарищ Гайдар? – уточнил Альбиков.
– Точно! Как он, ты не в курсе?
– Знаю только, что в госпиталь его определили, а подробности – увы! – пожал плечами сержант.
– А ты эти самые подробности узнать можешь? – продолжал допытываться я. – Человек он очень хороший…
– Ну, как же, знаю – писатель детский, – кивнул Хуршед и, глядя на мое удивленное лицо, добавил: – Уж не настолько я старый, чтобы «Тимура с командой» не читать! Хорошо, сейчас в штаб вернемся, я в госпиталь позвоню, уточню, что с ним и как. Только предупреждаю заранее – навестить его ты просто не успеешь!
– Да не вопрос! – хмыкнул я. – Ты просто о его здоровье справки наведи, и всё.
Мы вошли на территорию штабного комплекса и двинулись куда-то на задний двор. Там стояло несколько штабных автобусов и броневиков, среди которых выделялся наш знакомый «БА-10». Неугомонный Стерх рассказывал что-то явно веселое небольшой толпе окруживших его красноармейцев, судя по черным от машинного масла рукам – шоферюг, – парни периодически начинали громко ржать. Чем вызывали неодобрительные взгляды от стоявшего поодаль пожилого мужичка в пенсне, одетого в мешковато сидящую на нем форму командира РККА с черными петлицами. Завгар или помпотех? А чего не вмешается и не прекратит нарушение хода регламентных и ремонтных работ на вверенной территории? Или уже весь штаб в курсе насчет наших вчерашних геройств, а сержант Стерх, как ни смотри, – самый главный из героев, три немецких танка спалил.
Маринка и Михаил стояли возле Стерха. Причем Барский даже как-то умудрялся «помогать» рассказу сержанта жестикуляцией и пантомимой, не выпуская при этом из рук трофейную винтовку. Мариночка же просто скромно улыбалась и была, на мой взгляд, чудо как хороша – со скромной прической, без косметики, с пробившимся на щеки румянцем, – просто воплощение «мечты комсомольца» о настоящей боевой подруге. Которая и коня на скаку, и раны перевяжет… Жаль, что нам опять расставаться… И свидимся ли снова? Это мне сейчас в тыл, а ей на самую передовую.
Я, пользуясь тем, что всеобщее внимание приковано к выступлению доблестного разведчика танкового корпуса, незаметно приблизился к Марине и тихо встал позади, любуясь выбившимися из пучка локонами волос на белой шее. Локонами, обильно украшенными сединой… И тут на меня накатило…
Мы остановились в маленьком, разрушенном натовскими бомбами сербском городке, набрать воды и размять ноги после долгого пути. Смешанная бригада армии Сербской Крайны шла ускоренным маршем, чтобы к завтрашнему утру выйти наперерез хорватской дивизии. Я быстро оправился, попил воды, сполоснул запыленное лицо и, закурив, присел в тени грузовика, рассматривая развалины. Америкосы и их подельники постарались на славу – взгляд не мог зацепиться ни за одно целое строение. Внезапно из какой-то норы вылезла маленькая женская фигурка, почти полностью замотанная в черный платок. Приблизившись ко мне, женщина протянула руку: на ладони лежала парочка сморщенных прошлогодних груш.
– Возьмите, господин офицер. Они сладенькие!
Машинально принимаю подарок, благодарю, а сам не могу оторвать глаза от ее лица – оно напоминает мне лик Богородицы со старинного образа во Владимирском монастыре. Такое же отрешенное, нечеловечески прекрасное, с немыслимым взглядом…
– Ты местная?
– Да, господин офицер!
– Дети есть?
– Да… – Ее глаза подергиваются пеленой.
Давясь слезами, женщина рассказывает, что под бомбами погибли трое ее детей. Осталась только младшая девочка, трех лет, и старший мальчик, десяти лет. Вчера мальчик сбежал из дома «на войну».
– А муж? Где твой муж?
– Ушел добровольцем еще три года назад… Почти сразу погиб в бою с усташами.
Я, срывая ногти о жесткий брезент, рву завязки рюкзака и достаю весь свой паек. Подходят несколько парней из моей батареи. Узнав, в чем дело, ребята, не сговариваясь, начинают вынимать продукты. Женщина благодарно кивает, аккуратно увязывая подношение в сдернутый с головы большой платок. Только сейчас, увидев блестящие русые пряди среди серебра ранней седины, я понимаю, что женщина еще очень молода – не больше тридцати лет.
Звучит команда:
– По машинам!
Мы лезем в кузов грузовика, трогаемся. Я оглядываюсь – сербка быстро крестит нас три раза, а потом некоторое время идет вдоль тронувшейся колонны, продолжая мелко креститься. По ее щекам текут слезы.
…Выпадаю в текущую реальность. Чтобы удержаться на ногах от неожиданно накатившей слабости, пришлось опереться на винтовку. Мариша, почувствовав за спиной движение, стремительно обернулась. В ее глазах мелькнул испуг.
– Игорь, что с тобой? Ты бледный как полотно! Ну-ка…
Девушка решительно подставила плечо и отвела меня в сторонку, помогла усесться на подножку броневика.
– Мариш, я…
– Молчи! Не говори ничего! – Марина закрыла мне рот ладонью. И я целую секунду наслаждался прохладой и запахом фиалок на своих губах. – Я знаю, что ты сейчас едешь в тыл, а мне нужно на фронт. Если что… Живой я им больше не дамся! – Девушка похлопала по кобуре с трофейной «береттой». – Но когда всё это закончится… Эта война… ты найди меня, слышишь, обязательно найди! Обещаешь?
– Обещаю! Непременно найду! А может, и раньше свидеться придется – я ведь в тыл ненадолго! Вот оклемаюсь малость… и снова пойду фашистов бить. А ты береги себя!
Конец нашему разговору положил радостный доклад какого-то красноармейца:
– Товарищ сержант, машина заправлена! Залили под пробку! Можете ехать!
Стерх, мгновенно прекратив балагурить, кивком поблагодарил техника и начал прощаться с водителями. Увидел меня, улыбнулся и протянул руку. Я с трудом встал и пожал его жесткую ладонь.
– Будь здоров, Игорек! Будешь на фронте – не переусердствуй, оставь немного немцев для нас! А то в одиночку всех перебьешь, с тебя станется…
И, жизнерадостно заржав, явно подражая своему гигантскому командиру, Стерх ловким, отточенным движением ввинтился через узкую броневую дверцу внутрь своего чуда технической мысли. Вслед за ним, неловко ткнувшись губами в мою щеку, полезла и Марина.
При полном молчании незаметно подтянувшихся шоферюг «БА-10» взревел своим маломощным движком, окутал нас сизым облаком выхлопа и вдруг рывком сорвался с места и поехал к выезду со двора. А мы остались стоять, провожая броневик глазами.
Глава 9
Наша колонна начала формироваться через полчаса. Пара автобусов, три полуторки, легковушка, маленький броневичок. Сбылись мои опасения – для Мишки места не нашлось. Мне снова достался «билет» в автобус, и я заранее «предвкушал» незабываемые впечатления от предстоящей поездки на неподрессоренном драндулете по местным буеракам. Кроме охраны было полтора десятка пассажиров – семь командиров и полдюжины пленных, включая фон Вондерера. Как спланировали разведчики, первоначально он и я сели в разные машины.
