Филипп Улановский - Безальтернативная реальность (СИ)
В столице Болгарии вечером 27 октября 2053 года состоялось совещание, на котором Дихаминджия, Чуб и Михайлеску подписали пакт о взаимной обороне и безопасности – Софийский пакт. Уже на следующий день к этому трехстороннему пакту присоединились сначала страны Балтии, а затем весь Евросоюз.
1 ноября Софийский пакт был рассмотрен Высшим военным советом НАТО. Президент Французской Республики Мгер Саркисян, незадолго до этого возглавивший НАТО в порядке ротации, заявил, что организация приняла решение на внеочередной сессии, которая должна была начаться в ночь на 6 ноября, срочно принять все три бывшие советские республики в состав организации североатлантической безопасности.
Примечательно, что «пятых колонн», поддержавших советскую интервенцию, ни в одной из этих трех «старых» республик СССР не возникло. Грузины, русские, армяне, азербайджанцы, курды, часть абхазов и осетин, оставшиеся грузинские евреи, представители других этносов единодушно поддержали действия нового руководства Грузии. Так же поступили и представители всех народов, населяющих Украину и Молдову. Более того, в эти страны в массовом порядке стали съезжаться добровольцы. В Грузию приехали грузины из Турции и Ирана, грузинские евреи из Израиля и США. Много украинцев направилось в Киев из Канады и Аргентины. Что касается Молдовы, то туда приехали не только румыны, но и представители других романских народов – итальянцы, французы, испанцы...
Несмотря на героическое сопротивление трех бывших братских народов СССР, в столицах Грузии и Молдовы возникли проблемы с продовольствием и товарами первой необходимости. Нехватка продовольствия, поступавшего из СССР, возникла в Тбилиси и Кишиневе уже через неделю после оккупации, то есть 2 ноября. Однако соседние страны - Турция и Румыния - наладили перемещение трайлеров и самолетов с гуманитарной помощью в столицы стран, воюющих против СССР. Советские войска начали массированные бомбардировки мирных городов трех бывших советских республик, сославшись на необходимость их полной демилитаризации. Тогда три президента, не располагая сколь либо серьезной военной силой для борьбы с советской агрессией, обратилась за военной помощью к Западу.
В результате боевых действий более ста тысяч беженцев из Западной и Центральной Грузии, Абхазии и Южной Осетии потянулись на Северный Кавказ и в Восточную Грузию. Аналогичная ситуация сложилась и в Молдове и Украине, с той лишь разницей, что еще большие потоки беженцев из этих стран бежали в Польшу и Румынию, которые специально для этого открыли границы с Украиной и Молдовой.
Руководители Америки, Объединенной Европы и Объединенного Китая резко осудили агрессию Советского Союза против трех молодых демократических государств, напомнив Кремлю о печальном завершении афганской авантюры и пригрозив предпринять ответные меры в случае продолжения агрессии. Специальную резолюцию против СССР намеревался принять Совбез ООН, но представитель СССР в ООН товарищ Чурбаков применил свое право вето.
После такой явной демонстрации всем миром полного пренебрежения советскими военными угрозами, генсек Михайлов заколебался. Он и раньше не особенно стремился демонстрировать гегемонию «Верхней Вольты с ракетами», как называли СССР во всем мире, и в этом он расходился с верхушкой генералитета. Генсек и президент в одном лице принял единоличное решение прекратить агрессию советской военщины против Грузии, Молдовы и Украины и даже успел заявить об этом на встрече с космонавтами в Кремле, подписав тем самым смертный приговор своей дальнейшей политической карьере.
На следующий день после приема в Кремле, за день до празднования очередной 136-ой годовщины Великого Октября, звездонавты решились добраться до Красной площади в Москве. В этом поступке было немало героизма, ибо с самого раннего утра в Кремле собралась военно-бюрократическая верхушка, которая совершила государственный переворот и отстранила неугодного им 76-летнего генсека Михайлова от власти.
Комитет национального спасения (КНС) возглавил 90-летний маршал Анатолий Петрушечкин, заявивший о введении на всей территории СССР чрезвычайного положения с десяти часов утра 6 ноября. А его замом стал министр обороны Всеволод Беркутов, которому седьмого ноября должно было исполниться 102 года. В состав комитета вошли также первый куратор Феликса Владимир Ковальчук, ставший к этому времени руководителем союзного КГБ, и его заместитель Виктор Кузьменков (тот самый Виктор, который с помощью «ментовского фоторобота» определял портрет Семенюка).
Среди руководителей новых гэкачепистов оказались также Сидоров-младший (бывший генерал КГБ) и Семенюк-младший, то есть – Михаил Семенюк, сын умершего в сибирской ссылке майора Семенюка (сын работал министром сельского хозяйства СССР, согласно сталинскому принципу - «Сын за отца не отвечает»). Конечно, у Семенюка-младшего имелись, казалось бы, все основания быть недовольным советской властью, но и он примкнул к КНС, ибо пресловутая Софья Власьевна сумела воспитать его верноподданным гражданином, послушным винтиком огромной бюрократической махины.
В состав КНС, то есть верхушки, недовольной правлением Михайлова, были включены две «простые советские женщины» - заместитель председателя Президиума Верховного Совета СССР Айгуль Умарова и министр культуры Ангелина Пашина – та самая Ганя, которая работала когда-то оператором прослушки, бывшая «боевая подруга» Володи и Виктора.
В связи с очень резкими выступлениями руководителей КНС, транслировавшимися по всем десяти каналам советского телевидения и по Всесоюзному радио, светлая идея звездонавтов - возложить цветы к Кремлевской стене - была вначале весьма неодобрительно воспринята парторгом Чудиловым. На что Путилин намекнул ему, что, в принципе, он, командир, тоже может отстранить партийного босса от власти. И тогда Чудилов неожиданно испугался и решил пойти на Красную площадь вместе с остальными звездонавтами. Надо отметить, что ялмезские товарищи все-таки решили отказаться от опасной прогулки на центральную площадь, поскольку почувствовали, что «дело пахнет керосином».
Феликс впервые оказался на Красной площади после 62-летнего перерыва, хотя разве правомерно сопоставлять даты в различных реальностях?! Главная площадь страны была зловеще пустынна. Даже мавзолей Ленина-Сталина оказался запертым на большой амбарный замок, и рядом не стояла привычная смена караула. Такого Феликсу еще ни разу не приходилось видеть – отсутствие часовых на посту №1... Зубья кремлевской стены оскалились, как зубы сказочного дракона, погрузившего огромную страну в долгий сон. Только Минин и Пожарский являли собой нечто светлое во всей этой жути, напоминающей особо саспенсовые кадры из фильма «Готика».
В тот самый момент, когда звездонавты собирались возложить цветы к Кремлевской стене, к той нише, в которой покоился прах Гагарина, небо резко потемнело – точь-в-точь как тогда, когда Феликс оказался в районе «Зарядья». Когда звездонавты взглянули на небо, они увидели море парашютов.
- Что это такое? Военно-спортивный праздник? – спросил Петр.
- Какой, к черту праздник! Ты что, начитался Василия Аксенова? – ответил Путилин.
- Так ты, командир, и «Остров Крым» читал? – изумился Феликс.
- Читал! Но то, что происходит сейчас - это не наш праздник! На Москву сброшен вражеский десант! – подытожил Путилин.
- А кто из врагов отважился посягнуть на нас? – поинтересовался Феликс.
- Да какая тебе разница?! Американцы, европейцы, китайцы, японцы – все они ждали, когда Союз даст слабинку. И вот дождались, наконец... – отреагировал Путилин.
- Не годится наша ПВО ни к чертям собачьим! А за эти годы, что нас здесь не было, она вообще испортилась - до невозможности! – отметил Костров.
- Т-с! Посадят! – опасливо заметил Василий.
Петр, отвечая Василию, отметил:
- Да кто же нас посадит? Американцы? Или китайцы? Мы ведь герои, мы первыми полетели к звездам и вернулись оттуда! Пошли они все к Бениной маме!
- Я буду до последней капли крови защищать Родину и ее комитет национального спасения – заявил парторг.
- Ну и защищай этих придурков, хрен с тобой! А наше дело уже кончилось... – пробормотал Огнев.
- Какое еще дело? Вот сейчас наши ПВО как вдарят по врагам! А тебя, Огнев, ещё и посадят! И напомнят тебе, где надо, как ты наркотики употреблял в космическом полете! – азартно закричал Василий Иванович.
- Так это твой профорг Веник меня марихуаной пару раз угощал, - возразил Огнев.
- Я? Никого я наркотиками не потчевал! И вообще – не было у меня никогда никаких наркотиков! – парировал Веник.
- Кончайте базар, граждане Чудилов и Веник! Не смешите людей! Кончилась ваша стотридцатишестилетняя комедия! – эти слова произнес, кажется, Петр.
