Леон Стоувер - Стоунхендж
– Мы можем здесь умереть, и об этом никто не узнает… жуткое место для смерти, – задыхаясь, выговорил он, утомленный непривычными еще усилиями при рубке деревьев.
За последние месяцы Интеб неплохо овладел бронзовым топором, научился врубаться в ствол под нужным углом. Он отправился в лес с Эсоном – чтобы помочь и согреться. Дожди наконец прекратились, их сменил белый холод – выпал снег. Его было еще немного: время от времени короткие снегопады оставляли снег в ложбинах и возле стволов деревьев. Он был такой холодный на ощупь, что руки немели. Интеб никак не мог привыкнуть к снегу и ненавидел его холодную белизну.
– Умрем здесь, – вновь пробормотал он. Не ответив, Эсон обтер об одежду влажные ладони и вновь взялся за топор. Ствол дерева затрещал и переломился, они расступились, чтобы не попасть под ветви. Отбросив топор, Эсон припал к кувшину с элем, который они с собой прихватили.
– Я говорил с отцом Найкери, старым Лером, – продолжал Интеб, чтобы развеять ненавистную лесную тишь хотя бы собственным голосом. – Прежде, когда он не был слеп, Лер много скитался. Он знает все об этом острове и о другом, Домнанне, что лежит к северу: там в основном и живет его племя. Он даже знает, откуда явились сюда герамании. Он говорит, что они из тех, кто торгует с Атлантидой, и я верю ему. Герамании привозят египетские бусы и другие подобные вещи. Отсюда на лодках они плывут через море к великой реке, чужестранное название которой я не запомнил. Они живут в верховьях этой реки. Лер говорит, что по ней, если плыть далеко-далеко, приплывешь к новой реке, текущей в другое море. Если не врет – а проверить его слова нельзя, – наверное, это Истр, впадающий в Восточное море. Мы знаем, что атланты плавают по этой реке, они добывают там олово, и герамании знают, зачем оно нужно. Зачем бы они украли наше олово, если это не так? Конечно же, они продадут металл атлантам. Но если они могут добраться сюда, значит, и мы сумеем пройти этим путем.
Он отодвинулся, когда Эсон повернулся к нему с холодной улыбкой – прежде казалось, что он даже не слушает египтянина.
– Нет, ты не понял меня, Эсон. Слушай, дорогой мой, я же не о том, что мы будем торговать оловом с атлантами, – я хочу сказать, что этим путем мы можем вернуться в Арголиду. Просто вернуться. Здесь нам больше нечего делать. Да, мы извлекаем олово из земли, но здесь его некому использовать. Ты ведь хочешь возвратиться в Микены, я знаю об этом. Мы можем это сделать.
Ответом послужил звонкий удар бронзового топора – Эсон перешел к следующему дереву. Грустно вздохнув, Интеб пожал плечами и начал обрубать сучья с только что поваленного ствола. Было уже почти темно, когда они дотащили бревна до расчистки и бросили их возле печей, чтобы утром заложить в них дрова. Дрожавших от сырости и холода мальчишек уже заперли в их помещении. Эйас присоединился к Эсону и Интебу у очага. Все трое с наслаждением вдыхали аромат, шедший от горшка, стоящего на углях с краю. Без всяких напоминаний Найкери, укутанная в многослойные одеяния из ткани и шкур, вынесла большой кувшин с элем.
– Осталось еще два таких, – проговорила она, ни к кому в отдельности не обращаясь.
Так всегда бывало зимой в этих северных краях – припасы постепенно кончались, скоро не останется совсем ничего. Если не будет хорошей охоты – придется голодать.
– Я видел оленьи следы, – сообщил Эсон, как и все, подумавший об этом. – Дров хватит на день-другой. Утром схожу на охоту.
– Я тоже могу пойти, чтобы донести мясо, – предложил Эйас.
– Работай здесь, мне никто не нужен.
Это было именно так. Все они были нужны ему, только пока работали. Обхватив грудь руками, Найкери гадала, почему он больше не приближается к ней. Они были рядом и одновременно далеко друг от друга. Эйас сплюнул в костер через рваную губу. Интеб невидящими глазами глядел в огонь, стараясь увидеть в нем теплые края, оставшиеся на далеком юге.
– Сын сестры моего отца убил медведицу, – сказала Найкери. – С ней были два медвежонка. Теперь у него три шкуры… теплые шкуры. – Она помешала густую похлебку и облизала деревянную ложку. – Еще я слыхала, что почти все воины Дан Уала ходили на Дан Ар Апа, многие убиты, много коров похищено.
Слушал один лишь Интеб. Эти сплетни и сведения зимой и летом переносили путешествующие по острову альбии. Они знали о том, что происходило, может быть, подвирали, может быть, говорили истину. Интеб предпочел бы более цивилизованные предметы для разговора, но выбора не было. Найкери он терпеть не мог, а потому не отвечал ей, но слушал.
– Сегодня еще один мальчишка сбежал, – проворчал Эйас.
Никто не обратил внимания на эти слова. Обычное дело.
Однажды вечером после дня, потраченного на рубку дров, Интеб с Эйасом присоединились к Эсону, сидевшему у очага. Зачерпнув чашей похлебку, Эсон подул на нее, прежде чем поднести ко рту. Остальные последовали его примеру. Горячее доброе варево из сушеного мяса, перемешанного с зерном… на поверхности блестели капельки жира. Снаружи выл ветер, под плохо пригнанную дверь нанесло снега. Сумерки уступили место темноте. Со всех сторон хижину окружал бесконечный черный лес. Только в ней было светло и тепло. И не думая о причинах, при новом сильном ветре все подвинулись ближе к огню.
Снаружи послышался шорох, едва различимый за воем ветра. С уверенностью охотника Эсон поднял голову. Он чуть приподнялся, тут дверь распахнулась и повалилась вбок – одна из кожаных петель не выдержала удара.
В проеме возник бородатый муж в панцире и бронзовом шлеме, готовый к бою. Длинный клинок алчно блестел в его руке.
Глава 4
Сидевшие у очага похватали оружие, к воину в дрерях присоединились другае пришельцы с мечами… но все замерли, когда Эсон выкрикнул одно только слово:
– Атрокл!
Открыв от изумления рот, первый воин медленно опустил меч, моргая в свете очага… наконец в глазах его появилось некоторое понимание.
– Эсон, родич мой, но ты же убит! – Он чуть не замахнулся мечом, и Эсон расхохотался.
– Меня труднее убить, чем ты думаешь, Атрокл, Как я попал сюда?.. Это долгий рассказ. Но сперва – как там Микены и отец мой? Садись и рассказывай.
Стряхнув снег с белого дорожного плаща, Атрокл подошел к очагу. За ним последовали пятеро воинов, мечи их оставались в ножнах, все здоровались с Эсоном, называвшим по имени каждого. Найкери безмолвно выставила эль и забилась в свой занавешенный уголок, где обычно спала.
– Ты знаешь, что случилось на Фере? – спросил Атрокл. – Говорили, что ты там погиб.
– Как видишь – спасся. Что случилось с островом? Уж не погиб ли он – и Атлас вместе с ним?
– Если бы… тогда нам оставалось бы только радоваться. На острове погибли многие, корабли тонули сотнями, но Атлас со своим двором благополучно добрался до Крита. Восемь дней сотрясалась земля, летел пепел, выбивалось из-под земли пламя. Но сейчас все окончилось. Люди вернулись. Жизнь началась снова, но мы слыхали, что земля там до сих пор стонет и жалуется. Атлас в ярости решил, что боги пробудили вулкан, чтобы его погубить. И теперь он воюет со всей Арголидой. Люди его осадили Лериу и Навклею; быть может, ему нужны рабы и сокровища, чтобы задобрить богов, не знаю. Известно, что он ополчился на нас, и Микенам приходится туго. Узнав о твоей смерти, отец оплакал тебя и сразу состарился. Но началась война, и, забыв о скорби, Перимед повел нас в бой. Крови пролито много – мало кого из друзей тебе удастся увидеть. Только к самому концу года нам удалось найти корабль и людей, чтобы отправиться сюда, на остров йерниев. Долго мы шли по океанской дороге, дважды приходилось нам вытаскивать на сушу корабль и чинить его. Четверо умерли в пути. Но мы здесь. А ты… как ты сюда попал?
– Я все тебе расскажу, но сперва ответь на один вопрос. Сколько еще людей у тебя на корабле и сколько среди них халкеев?
– Семнадцать, из них трое – халкеи.
– Копь работает, печи горят, есть олово, но немного, жжем древесный уголь. Мы не сидели без дела.
Они проговорили до глубокой ночи. Эль выпили, наконец микенцы завернулись в плащи и уснули на земляном полу. Сорвав одеяло с Найкери, Эсон неожиданно и грубо взял ее, она даже вскрикнула от боли. А он смеялся, как всегда, не считаясь с ней. Интеб не спал и все слышал; он натянул на голову одеяло, чтобы заглушить отвратительные ему звуки.
Эсон встал затемно. Как только забрезжил рассвет, он поднял Атрокла и они вместе вдоль ручья отправились к берегу, к вытащенному на песок большому кораблю. Тут были новые встречи, приветствия и – о чудо из чудес – согретое сладкое вино из Микен.
Корабль выволокли дальше самого высокого прилива, и, забрав нужные припасы, все вернулись к копи, оставив двоих воинов охранять судно.
– Теперь все пойдет по-другому, – говорил Эсон, шедший первым по знакомой тропе. – Возьмем больше мальчиков, будет кому рубить дрова, а халкеи пусть присматривают за плавильными печами. К весне наплавим олова столько, что из корабля можно будет выбросить весь балласт. Мы вернемся в Микены, и Арголида снова объединится. Атласа мы сбросим в море, но теперь уже навсегда.
![Гарри Гаррисон - Дома [= Мир Родины; Родина; На Земле]](/uploads/posts/books/55882/55882.jpg)