Джим Батчер - Холодные дни
Он вздохнул:
– Дай угадаю. Ты пытался убить себя, когда она безопасно доберется до дома, верно?
Я фыркнул:
– Что-то вроде того.
Несколько секунд он просто качал головой, ничего не говоря. Потом глубоко вздохнул, снова взглянул на меня и сказал:
– Ты. Дебил.
– Эй, – сказал я.
– Ты. Идиот.
– Черт дери, Томас! Я не жил так, как жил, для того, чтобы в конце наблюдать за тем, как превращаюсь… – Я оборвал себя и отвернулся.
– В кого, Гарри? – спросил он. – Скажи вслух.
Я покачал головой.
– Нет, на этом ходе тебе не спасовать, братишка, – сказал Томас. – Скажи вслух.
– В монстра, – огрызнулся я.
– Верно, – сказал Томас. – В монстра. Вроде меня.
– Я не это имел в виду.
– Именно это ты и имел в виду, – зло выплюнул он. – Ах ты заносчивый…
В порыве досады братец швырнул колышек от палатки. Тот, сделав оборот в воздухе, на два дюйма вошел в деревянную балку.
– Тебя ждали соблазны? Пришлось бы бороться с желаниями монстра? Жить, зная, что ты можешь превратиться во что-то мерзкое, если хоть на минуту потеряешь контроль над собой? Сможешь причинить вред тому, кто тебе дорог? – Он покачал головой. – Наплачь мне хоть хренову речку, старина. Я уже весь в соплях.
Я не смел поднять глаза.
– Ты предпочел умереть, но не стать таким как я, – сказал он. – Чертовски славная речь для брата.
– Не в том было дело, – сказал я.
– Отчасти в том, – огрызнулся он. – Черт бы тебя драл, Гарри.
– Я не могу вернуться назад и все изменить, – сказал я. – Возможно, если бы мог, то изменил. Но дело сделано. Сожалею, но это так.
– Ты должен был сперва поговорить со мной, – сказал он.
– Томас.
– Ты должен был довериться мне, – сказал он. – Черт бы тебя драл, старик.
Воспоминание о тех часах отчаяния нахлынуло на меня, накрыв с головой. Я чувствовал себя абсолютно беспомощным. Мою дочь похитили из ее дома, и за все сотни раз, что я рисковал здоровьем и шкурой ради других, похоже, никто не спешил сделать то же самое для меня. Белый Совет, ради которого я воевал, повернулся ко мне спиной. Время было на исходе. А на кону стояла жизнь маленькой девочки, никогда не знавшей своего отца.
– Зачем? – устало спросил я. – Что бы это изменило? Что такого ты мог бы сказать, что переломило бы ситуацию?
– Что я твой брат, Гарри, – ответил он. – Что я тебя люблю. Что я знаю кое-что о том, как бороться с темной стороной своей натуры. И что мы пройдем через это вместе.
Сидя на краю койки, он уперся локтями в колени и опустил голову на ладони.
– Что мы будем разбираться с этим вместе. Что ты не один.
Вонзил.
И провернул.
Он был прав. Все просто. Мой брат был прав. Я – самонадеянный и зацикленный на себе тип. Может быть, учитывая все, что на меня давило, это можно было понять, но не оправдывает моих ошибок – колоссального масштаба.
Я должен был поговорить с ним. Довериться ему. Я даже не подумал ни о ком, кроме Мэгги, не подумал поискать поддержки у семьи. Я просто следовал плану, по которому нанял одного из лучших сверхъестественных убийц в мире, чтобы тот грохнул меня. Наверное, это кое-что говорило о степени моего отчаяния.
Но не говорило о моем отношении к брату. И в этом он тоже был прав. Я никогда не сталкивался с подобным, но самими своими действиями я сказал Томасу, что лучше быть мертвецом, чем монстром – таким, как он сам. А поступки говорят куда как громче, чем слова.
Я всегда думал, что с возрастом для человека все становится проще. Однако все становится только сложнее и сложнее.
– Прости. Я должен был с тобой поговорить, – сказал я хрипло. – Должен был поговорить с тобой три месяца назад. Но не мог, потому что сделал неверный выбор. И думал, что мне нельзя ни с кем входить в контакт.
– Почему нет? – спросил он, подняв голову.
– Потому что не заслуживал этого, – тихо ответил я. – Потому что продался. Потому что мне было стыдно.
В гневе он вскочил на ноги:
– О, безусловно, я понимаю! В смысле, тебе следовало держаться подальше. Иначе мы все узнали бы, что ты не само совершенство, а просто тупой, высокомерный, эгоистичный…
Он ударил меня в грудь и обнял так, что у меня затрещали ребра.
– …неуклюжий, несдержанный, несносный, бестолковый, ни на что не годный…
Я обнимал своего брата и слушал бесконечный поток уничижительных эпитетов, пока он не закончил:
– …засранец.
– Да, – сказал я. – Я тоже по тебе скучал.
Глава 15
Томас вез нас к острову, ориентируясь по звездам.
Я поглядывал на корабельный компас. Не потому, что не доверяю своему брату, а потому что ни хрена не понимал – как это он умудрялся держать «Жука-Плавунца» на курсе без компаса. Молли провела первую часть пути в каюте, закутавшись в одеяла: ночь на озере холодна. Нам с Томасом было вполне комфортно в рубашках. Я подозревал, что моя ученица все еще приходит в себя после того, как оказалась рядом с двумя психующими братьями.
По дороге я ввел Томаса в курс последних событий, опустив только сведения о способе убийства бессмертных. У меня было тяжелое предчувствие, что знание столь важной вещи о столь могущественных существах дает прекрасный шанс умереть страшной смертью в любую ночь года, если эта ночь не Хэллоуин.
– Да, да, да, – сказал Томас, когда я закончил рассказ. – Так ты уже видел ее?
Я нахмурился:
– Видел кого?
– Уж это ты мне скажи, – отреагировал он.
– Я видел только тебя и Молли, – сказал я.
Он покачал головой, а в его взгляде читалось явное разочарование.
– Спасибо, папочка, – сказал я.
– Ты жив, – сказал он. – Увидеться с ней – твой долг.
– Может, так и будет, когда мы завершим дело.
– К тому времени ты можешь умереть, – сказал он. – Чтоб мне голодная ночь, Гарри. Неужели твое маленькое приключение на озере тебя ничему ни черта не научило?
Я нахмурился еще сильнее:
– Типа чего?
– Типа того, что жизнь коротка, – ответил он. – Типа того, что ты не знаешь, когда она может закончиться. Типа того, что некоторые невысказанные вещи так и останутся невысказанными.
Он вздохнул:
– Я гребаный вампир, старина. Я отрываю куски человеческих душ, пожираю их и делаю людей счастливыми, когда это происходит.
Я ничего не сказал. Это то, чем являлся мой брат. Он был, конечно, больше, чем просто «гребаным вампиром», но отрицать эту часть его существа было бы глупо.
– Я в основном монстр, – сказал он. – Но даже я знаю, что она заслуживает услышать от тебя, что ты ее любишь. Даже если она никогда не получит от тебя ничего больше.
Я снова нахмурился:
– Стоп. О ком мы сейчас разговариваем?
– Об обеих, – рыкнул он. – Хватит корчить из себя идиота! Хватит заниматься самобичеванием из-за того, что подвергаешь ее опасности одним своим присутствием в ее жизни. Ты – единственный ты в ее жизни, Гарри. Поверь мне. Замены такому, как ты, еще не производят.
– Замену не производят ни для кого, – устало сказал я. – Поживем – увидим.
Томас не стал давить на меня. Хотя было видно, что ему этого хотелось.
– А что насчет тебя? – спросил я. – Продолжаешь развлекаться с Жюстиной и ее подружкой?
– Подружками, – рассеянно ответил Томас. – Множественное число.
Запредельно несправедливо.
– Хмф, – сказал я.
Он нахмурился:
– Эй. Ты-то как об этом узнал?
– Призрак-Гарри был там в ту ночь, когда Жюстина решила, что с нее хватит твоей вечной хандры, – сказал я.
– И как долго призрак-Гарри там находился? – поинтересовался он.
– Я ушел раньше, чем началось «зрителям до 17-ти».
Он фыркнул:
– Да, Жюстина… Она стала чем-то вроде диетолога.
– Кгрм… Что?!
Он пожал плечами:
– Ты есть то, что ты ешь, так? Тот же принцип применим и к вампирам. Жюстине кажется, что я печален, она приводит кого-то счастливого. Если думает, что я слишком напряжен – кого-нибудь спокойного и расслабленного.
Он поджал губы:
– Серьезно… Это было неплохо. Типа, сбалансированное питание.
Его глаза сузились и блеснули:
– И я снова могу быть с Жюстиной. Даже если это был ад, оно того стоило.
– Чувак, – сказал я, стараясь произнести это слово с отвращением. – Все неженатые парни поголовно тебя ненавидят. Начиная с меня.
– И я это знаю, да? – спросил он, кивнув и улыбнувшись. Потом посмотрел вперед и указал на что-то рукой: – Вот там, видишь?
Я вгляделся в темноту и различил огромный блок более плотной темноты. Мы прибыли на остров.
Дверь каюты открылась, и оттуда показалась Молли. Одеяло по-прежнему висело на ее плечах, а лицо по-прежнему казалось вытянутым, но было уже не таким бледным, как до нашего отплытия. Она поднялась по ступенькам на крышу рубки и встала рядом со мной.
– Томас, – спросила она, – почему этой ночью ты на катере?
Томас моргнул и уставился на нее:
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду: почему ты спал на борту?
