Олег Шушаков - И на вражьей земле мы врага разгромим Книга 2 Часть 1
Во-первых, всю неделю полосу укреплений от Муола до Тайпала тонными, полутонными и стокилограммовыми фугасными авиабомбами месили тяжелые, дальние и скоростные бомбардировщики Первой авиационной армии Резерва Главного Командования, которым, когда это позволяла погода, помогали четыре скоростные бомбардировочные авиабригады ВВС Ленинградского фронта, Первой Отдельной Краснознаменной и Тринадцатой армий. Во-вторых, финские позиции на направлении главного удара обстреливали три железнодорожных артиллерийских батареи Береговой обороны КБФ – одиннадцатая (три четырнадцатидюймовых морских орудия на транспортерах ТМ-1-14), девятая (три двенадцатидюймовых орудия на транспортерах ТМ-3-12) и семнадцатая (три семидюймовых на транспортерах ТМ-1-180).
Впрочем, все эти удары наносились по площадям. И были не очень эффективны. К сожалению. Хотя и весьма эффектны.
Зато теперь, когда все части Златоустовской дважды Краснознаменной дивизии (включая двадцать шестой отдельный инженерный батальон особого назначения) подтянулись к высотам 'Язык' и 'шестьдесят пять и пять', пришло время для точного хирургического воздействия. То бишь, ампутации. По частям. Но регулярно.
Две ночи подряд по укрепрайону шныряли разведгруппы ОтИБОНа. Которые разобрались со всеми ДЗОТами в округе.
Утром пятого числа к делу приступила дивизионная и корпусная артиллерия: семьдесят девятый гаубичный, девятнадцатый артиллерийский, четыреста сорок седьмой корпусный гаубичный, сорок третий и сорок девятый корпусные тяжелые артиллерийские полки. Открывшие ураганный огонь с закрытых позиций. Двенадцатидюймовые гаубицы и одиннадцатидюймовые мортиры триста пятнадцатой, триста шестнадцатой и триста семнадцатой крупнокалиберных батарей Резерва Главного Командования ударили по ДОТам прямой наводкой. А сорокапятки, тоже прямой наводкой, принялись долбить гранитные надолбы, готовя проходы для тяжелых танков и 'двадцатьвосьмерок' с саперами и взрывчаткой в бронесанях. А также для огнеметных танков и БТП с мотострелками.
В обед, пока проголодавшиеся артиллеристы уплетали пшенную кашу, по белофиннам отработали бронированные штурмовики. Оч-чень впечатляюще отработали! Доказав, во-первых, что советские авиаконструкторы создали неуязвимый самолет, которому никакие зенитки не страшны, а во-вторых, что советские оружейники, создали смертоносное оружие, защититься от которого невозможно.
Вслед за штурмовиками настала очередь моряков, приславших на командный пункт златоустовцев своих корректировщиков с радиостанциями.
Командующий фронтом был не прочь посмотреть на работу морских орудий и, как только 'ишаки' и 'бэшки' скрылись с глаз, дал морякам 'добро' на открытие огня. Который на этот раз был не только весьма эффектным, а очень даже эффективным.
Артналет длился сорок минут. Три с половиной сотни крупнокалиберных морских снарядов разворотили и гранит, и железобетон. Как следует, удобрив финскую землю ошметками егерей и щюцкоровцев. Из которых мало кто уцелел. А кто уцелел – сошел с ума. А кто не сошел – тот оглох.
Поэтому, когда вперед пошла отдельная рота тяжелых танков двадцатой тяжелой танковой бригады имени С.М.Кирова (тяжелые танки прорыва 'Клим Ворошилов', 'Сергей Миронович Киров' и Т-100), останавливать ее было некому. И нечем. Потому что тридцати семи миллиметровые противотанковые снаряды 'Бофорсов', на расстоянии до пятисот метров пробивавшие броню всех типов советских танков, отлетали от бронированных гигантов, словно теннисные мячики.
Начальник Автобронетанкового управления РККА Герой Советского Союза командарм второго ранга Павлов, не отрываясь от бинокля, наблюдал как однобашенный КВ и двухбашенные СМК и Т-100, ведя огонь из всех орудий, медленно двигаются по проходам в надолбах.
Рядом с Павловым, тоже с биноклями, стояли директор Ленинградского Кировского завода товарищ Зальцман, директор завода номер сто восемьдесят пять имени С.М.Кирова товарищ Барыков, главный конструктор ЛКЗ товарищ Котин и другие товарищи – конструкторы и инженеры, принимавшие участие в создании этих танков.
Являвшихся последним словом мирового танкостроения! Потому что аналогов у них не было! Ни одна западная держава такими машинами похвастаться не могла! В том числе и те, которые нагло титуловали себя 'великими'. Как впрочем, не могла похвастаться такими танками и ни одна восточная, южная или северная держава, на это титулование не претендующая.
Тяжелые танки прорыва, созданные конструкторами завода имени С.М.Кирова и Кировского завода, имели сходные размеры и тактико-технические характеристики, поскольку разрабатывались в соответствии с одним и тем же техзаданием. Собственно говоря, в соответствии с этим заданием они должны были иметь по три башни. Но товарищ Сталин, рассмотрев представленные проекты и найдя их совершенно неудовлетворительными, предложил сократить число башен до двух. В целях снижения веса и увеличения бронирования. В результате чего толщина лобовой брони на Т-100 была доведена до шестидесяти, а на СМК – до семидесяти пяти (!) миллиметров.
Пушечное вооружение, и на том, и на другом, размещалось в двух диаметрально-возвышенных башнях. В главной башне – семидесяти шести, а в малой – сорока пяти миллиметровая пушка. И та, и другая, спаренные с пулеметами ДТ. Кроме этого, обе машины имели по зенитному пулемету, а СМК еще и два дополнительных ДТ, курсовой и кормовой. Одинаковым было и размещение экипажа. В отделении управления располагались механик-водитель и радист, в малой башне – командир башни (он же наводчик) и заряжающий, а в главной – командир танка, наводчик и заряжающий.
На этом сходство СМК и Т-100 не заканчивалось. Оба танка были оснащены карбюраторным авиационным двенадцатицилиндровым двигателем ГАМ-34-ВТ мощностью восемьсот пятьдесят лошадиных сил, который позволял им разгоняться до тридцати пяти километров в час по шоссе и до десяти по проселку.
Третий тяжелый танк прорыва, по какому-то наитию названный славным именем товарища Ворошилова (что, кстати, сыграло немаловажную роль в его судьбе), Кировский завод изготовил по собственной инициативе. Так сказать, сверх плана.
Концепция многобашенного тяжелого танка крепко засела в головах инженеров еще с начала тридцатых годов. Однако главный конструктор ЛКЗ товарищ Котин считал, что будущее тяжелого танкостроения за однобашенными машинами. И настоял на постройке однобашенного варианта вместо изготовления второго прототипа СМК.
И не ошибся. Потому что танк получился просто уникальный.
При том же вооружении (спаренные семидесяти шести и сорока пяти миллиметровая пушки и три пулемета ДТ) и бронировании (лоб – семьдесят пять миллиметров,) КВ был легче своего старшего собрата на восемь тонн, имел меньшие размеры (при той же ширине был короче на два метра и ниже на семьдесят сантиметров) и развивал такую же максимальную скорость. Но самое главное, вместо легко воспламеняемого бензинового двигателя был оснащен дизелем. Что значительно повышало его живучесть. И без того совершенно феноменальную.
В ходе испытаний сорокапятка по просьбе экипажа была демонтирована. Потому что только мешала. Вместо нее установили четвертый пулемет ДТ. И в башне сразу стало гораздо просторней. В связи с чем резко увеличилась скорострельность трехдюймовки. Компенсировав тем самым отсутствие второй пушки.
Узнав о наглой провокации финской белогвардейщины под Майнилой, руководство Кировского завода обратилось к товарищу Жданову с предложением использовать экспериментальные танки с противоснарядным бронированием для отпора зарвавшемуся врагу.
Военный совет ЛВО поддержал инициативу завода. Все три машины были сняты с испытаний и включены в состав двадцатой тяжелой танковой бригады для последующей проверки их в боевой обстановке. Командирами танков, радистами, наводчиками и заряжающими стали кадровые военные, а водителями-механиками и техниками (мотористами и трансмиссионщиками) – инженеры и рабочие ЛКЗ и завода номер сто восемьдесят пять.
Вчера вечером отдельная рота тяжелых танков выгрузилась из спецэшелона на станции Лоунатйоки и к полуночи своим ходом прибыла к месту боя.
Чтобы вступить в бой…
9. Завязался бой упорный…
…Позднее, когда окончится эта короткая, но кровавая война, историки будут долго спорить какой из видов вооруженных сил первым вступил в бой с финской белогвардейщиной – авиация, флот или пехота…
Авиаторы считали, что первыми были экипажи бомбардировщиков, пересекшие границу еще до начала артподготовки. Хотя авиабомбы упали на финскую землю несколько позднее, чем артиллерийские снаряды.
Моряки утверждали, что первенство принадлежит им. Потому что морские ближние разведчики пятнадцатого морского разведывательного авиаполка ВВС Краснознаменного Балтийского флота неоднократно подвергались обстрелу во время аэрофотосъемки побережья Финского залива, которую вели всю осень. Это, во-первых. А во-вторых, флот еще в конце сентября приступил к постановке оборонительных минных заграждений в районе Стирсудден-Шепелев, выставив в общей сложности более пятисот мин. И, наконец, в-третьих. И это был главный козырь! Подводный минный заградитель 'Ленинец' засыпал минами судоходные фарватеры в финских шхерах еще за сутки до начала боевых действий!
