Солдат и пес 2 (СИ) - Советский Всеволод
Романов повернулся к Петру Петровичу, кивнул на меня:
— Видал сокола ясного?..
— Ну что ж, — промолвил тот поощрительно, — растет наша смена… У тебя, Евгений Палыч, тоже глаз-алмаз. В большом смысле. Умеешь подбирать кадры. А кадры решают все! Золотые слова.
Полковник согласился:
— Что правда, то правда, хоть в граните высекай… И твой вопрос, Сергеев, тоже правда. Все верно.
— Ясно, — я не стал теребить подробности, они сейчас были ни к чему. — Тогда еще вопрос: а что с Шубиным? Он сейчас у них?
— Шубин?.. — Романов сдвинул брови, вспоминая… Вспомнил: — А! Это который на пост проник? Да ничего. Передали дурака в милицию.
И пояснил, что полудурка этого Шубина в Комитете вытрясли до дна — там это делать умеют. Так разговорят, чтобы фигурант вспомнил забытые события из детства, вплоть чуть ли не до младенчества, попутно удивляясь тому, что и вправду, черт возьми все это было! Как же я забыл⁈ Впрочем, из Шубина и вытрясать-то пришлось немного. Ну что могло быть в его дешевой жизни?..
— … так, пьянчужка местный, никудышный. То работал всякой шушерой там, сям, то дурака валял, бездельничал. Понятно, местный уроженец, в городке всех знает, и его тоже… Ну, тут все всех знают, а Петр Петрович особенно. Это вообще ходячая энциклопедия! Правильно я говорю?
— Со стороны виднее, — дипломатично заметил старичок.
— Это он скромничает, — сказал Романов.
И продолжил.
Так вот, всех в округе зная, Шубин знал и Афонина, и Соломатина. Впрочем, Соломатин к его делу отношения не имел. Действовал один только Афонин (они соседи, жили в соседних домах). Шубин клялся, что бригадир как демон-искуситель зудел и зудел на тему: давай заработаем, я знаю, где у нас хранится дефицитная смазка, которую любой автолюбитель с руками оторвет… Да и не только владелец машины. Эта смазка везде пригодится, в любом хозяйстве. Всего-то три баночки, в сумме килограмма два, не больше. А загоним каждую рублей за двадцать! Деньги пополам…
— Это же какую смазку он имел в виду? — Богомилов приосанился, ощутив собственную компетентность. — ЦИАТИМ-221?
— Возможно, — Романов усмехнулся. — Для правдоподобия. Хотя думаю, это чистой воды мошенничество. Ведь если бы хищение состоялось…
И он подробно растолковал данную ситуацию.
По словам Шубина, Афонин каждый день втирал ему соблазнительную тему криминального бизнеса вот каким образом. Ему, Афонину, нет никакого труда незаметно свистнуть эти три банки из склада, в котором он бывает чуть ли не ежедневно. Но вынести из части!.. Вот где главная засада. И КПП, и весь периметр наглухо перекрыт дежурными, часовыми, собаками. Не вынести. Но есть одно слабое место. Пятый пост. И между прочим, это верно. Это очередное подтверждение разумности действий противника.
Лейтенант оживился:
— Так это наверняка замполит… в смысле, Синяков, бывший замполит, подкинул идею. Проанализировал систему охраны, вычислил слабое место. А там ведь и правда, лес ближе всего подходит, да если в безлунную ночь, да пожарный пруд…
И он перечислил еще несколько «да», говоривших о точных расчетах, выдававших и знание местности и умение думать.
— Очень может быть, — спокойно молвил полковник. — Но теперь это не так уж и важно.
Балбес Шубин долго себя уговаривать не дал. И не стал задумываться над вопросом — почему Афонин, если такой умный да ловкий, ночью сам не проникает через пятый пост и не вытаскивает эти банки?..
Три червонца загипнотизировали ум и волю алкаша, он прямо грезил ими наяву. И даже во сне видел — то есть, не сами купюры, а то, как небрежно он швыряет их на прилавок магазина, покупая и то, и это… Ну, конечно, тридцать рублей сумма невелика, да ведь зато на халяву достанется, вкалывать не надо! То, что придется ночью тащиться по каким-то околесицам, продираться сквозь ночной лес, распарывать сетку, лезть в дыру… это, видать, была романтика, Николай ее за труд не считал.
Договорились они так: бригадир выносит эти три банки из хранилища, тут никакой проблемы нет. Во время рабочего дня он мог свободно слоняться по всей техтерритории, включая резервуарный парк; следовательно, зайти туда, спрятать в укромном месте — не вопрос совершенно. Здесь все логично. В один из дней в самом конце августа Афонин передал Шубину план-схему части. От этого романтика в бездельнике взыграла пуще прежнего! Он признался, что в этот момент вспомнил фильмы, которые смотрел когда-то: «Ошибка резидента», «Меченый атом»… Они вдвоем детально изучали эту схему, пока Шубин не запомнил назубок, как и куда нужно идти. А чертов искуситель Афонин еще и выдал аванс: пятерку. Объяснил, что еще четвертной получит после завершения операции…
Богомилов глубокомысленно покачал головой:
— Значит, все это для отвода глаз… А случись что, Афонин бы сразу отрекся: это, мол, сосед нарочно на меня валит. Знает же, что я в части работаю!
Романов усмехнулся:
— Тут они еще похитрее придумали. Шубин что нашим рассказал? Говорит, Афонин ему так сказал: давай сделаем вид, что мы разругались по какому-то там поводу. И сделали! Поругались между собой так напоказ. Дескать, чтобы не осталось впечатления, что они приятели.
— Товарищ полковник, — сказал я, — но тогда почему оказался убит?
Романов ухмыльнулся.
— Сергеев, — сказал он. — Нам почему-то всегда приходится кино вспоминать! Помнишь фильм «Бриллиантовая рука»? Слова шефа?
Я мгновенно сообразил:
— Как говорил один мой знакомый… покойник: я слишком много знал!
— Вот-вот.
И поведал, что многознающий покойник Афонин по характеру был человек говнистый и жадный, из тех, кто за копейку «и в жопу даст и мать продаст». И уж наверняка в преступную группу он попал именно данному мотиву, срубить башлей по-легкому. Понятно, он не Шубин, и мозги и аппетиты у него были несравнимы с этим обормотом. Он и зарабатывал прилично, в самом деле будучи знатоком в профессии. Но вот, видать — все мало, мало, мало…
— Доигрался, гаденыш, — беспощадно резюмировал Петр Петрович. — Я ж его с малых лет помню… Ну, не скажу, что так прямо знаю, все-таки другое поколение. А вот папаша его — тот еще хапуга был. С этим-то я знаком был… Кулак самый настоящий! Умел копейку срубить. Вот и выходит, что яблоко от яблони недалеко падает!
Мозги мои заработали на повышенных оборотах. Я прилежно, как школьник на уроке, поднял руку:
— Можно?..
Полковник кивнул.
— Афонина устранили профессионально, — начал я. — И эти люди где-то в городе. Так?..
Я вспомнил, разумеется, рассказ Богомилова о двух странных незнакомцах в «Рыгантине», да и он, судя по замеченной мной мелкой моторике, подумал о том же. А я развил мысль: если сообщники в городе есть, то надо прошерстить информацию по недавно прибывшим. Это же должно отражаться в книгах учета в паспортных столах. Проанализировать информацию: кто прибыл на постоянное место жительства в последние месяцы. Отсортировать тех, кто может подходить по возрасту, по внешности, и тем самым сузить круг проверяемых…
И командир, и начальник спецсвязи выслушали мои соображения с терпеливым пониманием на лицах. Романов сказал, что мысль, бесспорно, здравая, и они с Петром Петровичем, бесспорно, ее уже обсудили. И решили этим заняться. Но делать это надо аккуратно, не привлекая внимания, и сугубо секретно. А это значит, что вся такая работа ляжет на одного только Петра Петровича. А это объем какой! Ни в сказке сказать, ни пером описать.
— Нет, конечно, — сказал полковник, — делать это будем. Какие-никакие шансы есть. А нам нельзя ни единого шанса упустить. Но это все-таки не главное.
— А что главное? — сорвалось у лейтенанта.
— Главное? Ну, начнем вот с этого…
И Романов взял серую папку из кожзаменителя, лежавшую от него по левую руку на столе.
Из папки явились два совсем небольших листа бумаги и шариковая ручка.
— Документы у вас, надеюсь, с собой? — спросил он. — Билет и удостоверение?
Вопрос был на проверку, вроде как у школьного учителя про таблицу умножения. Военнослужащий за пределами части обязан иметь основной документ при себе: у солдат и сержантов — военный билет, у офицеров и прапорщиков — удостоверение личности. Разумеется, у нас все исправно было при себе.
