Стоп. Снято! Фотограф СССР. Том 2 (СИ) - Токсик Саша

Глава 2

Известие сообщает мне Женька. Его при этом аж распирает от нетерпения.

— Студентки приехали, — выпаливает он с порога .

— Какие студентки? — удивляюсь.

Моя голова забита сейчас другим. Шоколад шоколадом, но отдавать поляну без боя нахальной Прокофьевне я не собираюсь. Для этого и прихожу к Женьке на следующее утро сразу после пробежки. Но сбить его с темы невозможно. Приходится слушать.

— Практикантки, — таращит он глаза, — на раскопки, ты чё, забыл?!

Понимаю, что "Штирлиц близок к провалу". Очевидно, такое событие никак не могло сгладиться из моей памяти.

Я не первый раз ловлю на себе удивлённый Женькин взгляд. Мои новые поступки далеко не всегда укладываются в характер прежнего Алика Ветрова.

Многое списывает инерция сознания. Намного легче поверить, что твой знакомый зазнался, "словил звезду", начитался странных книжек или повёлся не с теми людьми. Выражение "как подменили" мало кто понимает буквально.

На дворе не средневековье. В одержимость бесами никто не верит. К тем немногим, кто верит, особо не прислушиваются. Атеизм на дворе.

Тем более что перемены во мне приходятся Женьке по душе. Авантюрная натура приятеля с восторгом одобряет любой кипеш. Так что все сомнения растворяются в новых впечатлениях.

А после обретения мопеда, новой работы и фотосессии со стервой Лидкой, которая меня слушалась как паинька, я пользуюсь у Женьки неограниченным кредитом доверия.

— Не до них сейчас, — говорю максимально уклончиво.

Нужный эффект достигнут. Женька краснеет от волнения и взахлёб объясняет ситуацию.

Несколько лет назад недалеко от Берёзова археологи нашли стоянку древних людей. Каких именно и насколько древних — Женька не знал. Его интересовали исключительно наши современники. Точнее, современницы.

Каждое лето в небольшом перелеске за рекой начинались раскопки. Туда приезжали на практику студенты-историки областного универа. Если верить другу, по большей части женского пола. Как говорится, все стареют, кроме второкурсниц.

В нашей области где ни копни, наткнёшься на каких-нибудь сарматов, абашевцев и прочих протославян. Я уверен, что археологи выбирают место для раскопок, ориентируясь не на ценность находок, а на близость леса, речки и источника самогона. Наш райцентр в этом плане подходил идеально. Тишь и гладь.

— Пошли позырим на них! — притопывает на месте Женька.

— Зачем?! — изумляюсь.

— Ты чё?! — не понимает он, — городские же.

По мнению Женьки, городские девушки созданы нам, парням, на погибель. Они носят узкие джинсы и короткие шорты. Они бесстыдно раздеваются на жаре до купальников. Они кокетливо хихикают и стреляют глазами. Словно сердцеедка Лидка на максималках. Только их ещё и много.

Практиканток всегда сопровождает несколько старшекурсников. Они хранят наивных дев от назойливого внимания местных. Прецеденты были, но черенки от штыковых лопат оказались весомым аргументом. Теперь принцип "смотреть можно, трогать нельзя" крепко вбит в головы Берёзовским ловеласам.

Раскопки стали бесплатным цирком для всего пубертатного населения Берёзова. В этом они превосходят даже стоянку поезда Адлер-Гомель.

— Зырить зачем? — говорю, — знакомиться надо.

Да нуу… — разочарованно тянет мой приятель, — они студентки же.

— Не вешай нос, Жендос! — хлопаю его по плечу, — мы ведь для них аборигены.

— Что ты гонишь! — возмущается Женька, — аборигены в Африке.

— "Абориген", это местный житель! — объясняю, — женщины падки на экзотику.

Женька нифига не понимает, но вдохновляется.

— Сейчас пойдём? — с готовностью предлагает он.

— Позже, — сдерживаю его, — сейчас у нас другое дело. У тебя деньги есть?

— Есть, — честно кивает Женька. — Пятнадцать рублей. Я на джинсы коплю. На "фирму".

Коротко объясняю ему ситуацию с книгами. Коммерческая жилка в Женьке Ковалёве сильна. В моём будущем он нырнёт в бизнес, как только откроют первые кооперативы. Со временем откормится там в настоящую акулу. Так что мою мысль он ловит с полуслова.

— Я по знакомым пробегу, — говорит он, — занять попробую. А ты пиши список, что брать.

Через час Женька стартует на мопеде. У него список магазинов, которые отдала мне заведующая и семьдесят два рубля денег. Всё, что мы сумели набрать методом "быстрого чёса".

Мы с приятелем решаем собрать "сливки" с книжных сельмагов, прежде чем до них добрались лапки "гламурной мымры". Так я про себя начал называть Людмилу Прокофьевну.

Пока она понятия не имеет, какие книги брать. В этот раз просто собезьянничала, повторив мою покупку. Но у неё есть связи и знакомства. Нащупав непыльный источник заработка, она его уже не отпустит.

Торговцы в моём понимании, это особая категория людей. Они мыслят прибылями. Они что угодно продадут, потом купят и снова продадут, но уже дороже. Нельзя на них за это обижаться. Они просто такие есть. Главное, самому в их глазах не оказаться товаром.

В будущем собираюсь перекинуть эту тему полностью на Женьку. Я фотограф, а не барыга. У того от азарта аж веснушки побелели. Сегодня будет летать от магазина к магазину как медовая пчёлка.

Тем временем я иду приобщаться к науке.

Лагерь археологов спит. На боках палаток блестит роса. К чахлому костру тоскливо жмутся дежурные. На длинном дощатом столе под брезентовым тентом видны остатки праздника. Кружки, стаканы и подозрительно знакомая ёмкость, объёмом в три литра.

Дело ясное. До утра изгиб гитары жёлтой обнимали. Сразу видно, выучка не селянская. Я начинаю привыкать, что в восемь утра день уже перевалил в фазу деловой активности. А эти дрыхнут.

Дежурные поднимают голову. Приветливо машу им и поднимаю фотоаппарат. Щёлк! Они выдавливают из себя кислые улыбки. Отхожу чуть дальше, чтобы захватить весь лагерь. Щёлк!

Главное вид при этом сохранять максимально невозмутимый. Если фотографирую, значит, так надо. Положено, значит.

Палатка рядом со мной начинает шевелиться и из неё высовывается коротко стриженная голова. Не пойму, мальчик или девочка?

Голова поднимает ко мне заспанную мордашку. Вскидываю камеру. Щелкаю.

— Ой, вы кто?!

Девочка. И очень симпатичная. Блондинка со стрижкой "под мальчика", строгим прямым носиком и пухлыми губами. Бомбическое сочетание. Вид милый и помятый. На щеке отпечатались контуры рюкзачного кармана.

— Альберт Ветров, корреспондент районной газеты, — представляюсь по всей форме, — делаю репортаж о раскопках. А вы кто?

— Надя… ой! — девушка вдруг резко прячется .

— Надя, я не кусаюсь, — говорю терпеливо.

— Я сейчас, — раздаётся из палатки.

Изнутри слышится возня и громкий шёпот.

… Кто там?!.. фотограф… молодой?.. вроде да!.. вроде?.. да я не разглядела… дура ты, Надька… симпатичный? да я его не видела толком!

Надя появляется вновь. За эти две минуты она успела привести в порядок волосы и подкрасить реснички.

— Здравствуйте, Альберт, — она прикусывает губку от любопытства, — А почему вы так рано? Мы на раскопки только после обеда пойдём… И почему не предупредили… мы бы подготовились…

Надя засыпает меня словами. Пытается перехватить инициативу в разговоре и вернуть себе уверенность. На ней белая спортивная маечка с короткими рукавами и голубые шорты. Длиннее, чем позволяли себе модницы двадцать первого века, но тоже очень эффектные.

— Не надо готовиться, — говорю, — я за естественную красоту. Что естественно, то не безобразно.

— Как вы это хорошо сказали! — из палатки выныривает ещё одна девушка. Жгучие тёмные локоны. Спортивная фигура. Почти с меня ростом. — Юлия, — протягивает она ладошку.

— Альберт, — с серьёзным видом отвечаю на рукопожатие, — и это не я сказал, а Сенека. Римский философ. Не проходили ещё?

— Мы пока больше по славянам и древней Руси, — морщит носик Надя, — "Лепо ли бяшите братие… "