Стоп. Снято! Фотограф СССР. Том 2 (СИ) - Токсик Саша

— Вот, — кладу перед ней шоколадку "Цирк".

— Подкупить меня решил? — фыркает заведующая, но с любопытством.

— Беспокоюсь я о вас, Людмила Прокофьевна, — говорю, — Бри… то есть передовые учёные выяснили, что от сидения в тёмном помещении без естественного света у человека уходит радость. А шоколад содержит тот самый гормон радости, который в вашей ситуации просто необходим.

Заведующая смотрит на плитку и заливается смехом.

— Едва ли её хватит, чтобы вернуть мне радость — убирая слёзы платочком, так чтобы не размазать тушь, говорит она, — но за попытку спасибо.

— Я ещё привезу, — киваю с серьёзным лицом, — мне нетрудно.

— Кофе будешь? — примирительным тоном говорит заведующая.

Она раскрывает сейф и достаёт настоящую ценность. Банку растворимого бразильского "Пеле". Честь мне оказана немалая, поэтому соглашаюсь.

Людмила Прокофьевна наклоняется к чайнику, а моё сердце предательски ухает вниз. Вижу её обтянутую юбкой попу и думать ни о чём не могу. Фигура у неё куда сочнее, чем у тощей редакторши. Зрелая, основательная.

Надо срочно что-то решать с этим спермотоксикозом. Скоро на людей кидаться начну. Главное, столько барышень кругом, и с каждой возможна своя засада.

— Вы насчёт книжных узнали? — спрашиваю пока нагревается чайник.

Процесс это не быстрый. До технологий мгновенного кипячения ещё десятилетия.

— Узнала, — кивает заведующая. — Вот держи список.

Она передаёт мне тетрадный лист, исписанный аккуратным ровным почерком. На нём указана пара ближайших райцентров и десяток крупных сёл с паролями и явками. То есть с адресами и названиями магазинов.

— Ты что, библиотеку собираешь?

— Да, — киваю, — люблю книги, источник знаний.

— А у меня не купишь? — неожиданно говорит заведующая, — а то завалялись… Все полки дома заняты. Даже ставить некуда.

Она открывает ящик стола и выкладывает передо мной уже знакомые тома Ефремова и Блока. И смотрит с любопытством. Значит, книжный по соседству уже посетила, и про меня ей рассказали.

— И сколько хотите за них, — спрашиваю.

Заведующая с улыбкой называет цену в три магазинных.

— А в магазине я уже их не найду? — уточняю.

— Попробуй, — она снова кивает и улыбается.

— Блока возьму, очень уж я серебряный век уважаю, — соглашаюсь, — а вот Ефремова только по себестоимости. И то исключительно из уважения к вам.

— Не нравится фантастика?

— Просто уже читал.

— Сколько заберёшь? — уже по делу интересуется она.

— Блока пару экземпляров, — прикидываю я свои возможности. — Ефремова лучше в другой раз. Или, максимум, одну книжку. Больше денег нет.

— Я могу тебе одолжить, — ласково предлагает она. — Заберёшь сейчас, отдашь потом.

— Спасибо, Людмила Прокофьевна, но я не готов так рисковать, — поясняю. — Случись чего, я с вами не расплачусь. Так что лучше медленнее, но надёжнее.

— Хорошо, — неожиданно легко соглашается она. — И учти, я…

— Никогда их в жизни не видели, — продолжаю вместо неё, — Не волнуйтесь, дальше меня это не уйдёт.

Заведующая погружается в мысли. Пока она насыпает кофе и разливает кипяток по чашкам, не произносит ни слова.

— Интересный ты человек, Альберт Ветров, — говорит она, — сам ходишь чёрти в чём. Я бы в таком в огород, курей кормить не вышла. А рассуждаешь о деньгах. О больших деньгах.

— Я фотограф, — говорю со всей искренностью, — мне аппаратура нужна. Она очень дорогая. Я на неё если заработаю, то к старости. А мне сейчас нужно.

Взгляд у заведующей смягчается. Мой аргумент кажется ей весомым. Если понимаешь другого человека, с ним легче сотрудничать.

— Ты мне фотографии обещал, — меняет она тему, —опять зажал?

— Ни в коем случае, — достаю из рюкзака папку и выкладываю перед заведующей фотографии Лиды.

Одну за другой. Сверху, как козырным тузом, накрываю стопку фотографией в купальнике на причале. Работница торговли залипает. Не зря Подосинкина в бутылку полезла. Фото получилось не только красивым, но и очень чувственным.

Оно притягивало взгляд. Оно будоражило. И если в мужчинах оно вызывало понятные чувства, то в женщинах, скорее всего, ревность. Чем заслужила эта мелкая соплюшка, чтобы её ТАК сняли?

— Эффектно, — кивает наконец заведующая. — Ты не врал, у тебя действительно талант.

— Тогда можно еще одну просьбу?

— Ну ка?

— Никто из ваших знакомых свадьбу играть не собирается?

— Зачем тебе?

— Хочу предложить себя в качестве свадебного фотографа.

Она прикидывает что-то в голове.

— Фото оставишь, чтобы я показать могла?

— Да, пожалуйста!

— И сколько ты хочешь? — заведующая готова торговаться.

— Бесплатно.

— Скооолькоо?!

Кажется, я наконец, сумел её удивить.

— Безвозмездно. То есть даром, — повторяю я.

— А тебе зачем? Водки хочешь выпить на халяву? — её губы презрительно кривятся.

— Я не пью на работе, — терпеливо объясняю. — Я знаю себе цену. Пока она — никакая. Даже ниже, чем ноль. Потому что люди могут пригласить незнакомого фотографа и остаться совсем без снимков. Они рискуют. Поэтому мне нужна репутация. Нужно, чтобы обо мне узнали. Быстро, только кошки родятся.

— Хорошо, я поспрашиваю, — на лице Людмилы Прокофьевны уже нескрываемое удивление. — И ещё. Может, тебе нужно чего? Помочь? Достать?

Неужели у неё совесть проснулась, после того как она меня с книжками кинула? Или это снова корысть? Узнать, что я попрошу и использовать в своих целях?

— Есть одно…

— Так ты не стесняйся!

— Можете достать мне пепси-колу?

Почему я позволил так нагло кинуть меня с книгами? Я не считал их серьёзным источником дохода. "Хапнуть" первоначальный капитал, чтобы купить аппаратуру и одеться приличнее. Не более.

Слишком велик риск зарваться и влететь по-крупному. Два пацана на мопеде быстро примелькаются в районе. Пойдут слухи. Проснётся любопытство. А в СССР есть органы, у которых любопытство, —это главная профессиональная черта. "Если кто-то, кое-где у нас порой, честно жить не хочет".

Участие ловкой заведующей даёт этой схеме ещё какое-то время продержаться. Меньше прибыль, выше надёжность. А потом можно и вовсе "соскочить", замкнув их напрямую с городским книголюбом. Так что тёзка знаменитой "мымры" еще и услугу мне оказала.

К Комарову я прихожу под самый конец рабочего дня

— Принёс? — спрашивает он с порога.

— Да, вот, — я выкладываю перед ним рулон с плёнкой и специально отпечатанное фото, — передайте, пускай они лучше готовый снимок возьмут. Там контраст выше…

— Передам, — Комаров не спорит и кажется мне озадаченным, — слушай, Ветров, — говорит он, — ты завтра принеси мне негативы своих прежних фотографий… ну, тех, что с "комсомолкой".

— Зачем? — искренне удивляюсь я, — если нужно, я ещё сделаю.

— Что за моду взял со мной спорить?! — неожиданно взрывается он, — Сказано, негативы неси, а зачем — не твоего ума дело. Серьёзные люди тобой заинтересовались, — также неожиданно успокаивается он, — может, на выставку твои работы отправят. А это для всего района почёт! Смекаешь?! Ты теперь не парень с улицы. В газете работаешь. Должен думать о престиже своего печатного органа и трудового коллектива.

— Принесу, —буркаю я.

Комаров светлеет лицом и даже прощается по-человечески. Вариант с выставкой звучит заманчиво. Но всем своим жизненным опытом я чувствую. От предложения Комарова отчётливо воняет дерьмом.

Я засыпаю, катая в голове каждое нашей беседы и пытаясь понять в чём подвох. Кому могли понадобиться мои съёмки и зачем? Но скоро все эти мысли заслоняет попа Людмилы Прокофьевны.

Срочно нужно кого-то себе найти. В юношеском теле с бушующими гормонами со своим взрослым и циничным сознанием я больше в добровольном монашестве не протяну.

А наутро эта проблема решилась сама собой. К нам в деревню белых женщин подвезли.