Марианна Алферова - Соперник Цезаря
— Что ты там болтаешь насчет изгнания?! — тут же взъярился низкорослый парень из свиты Милона, по сложению видно — атлет. — Это по твоему хозяину карцер плачет!
Кто-то швырнул в Полибия яблоком, как в шута.
— Отброс арены! — ругнулся в ответ гладиатор.
Атлет замахнулся палкой. Полибий отскочил, выставляя копье.
— Что?! Что ты сказал, вонючка?! — наседал на гладиатора атлет.
Клодий повернул коня и подскакал к спорящим.
— Иди, куда шел, раб! И оставь моих людей в покое. Или, клянусь Геркулесом, сейчас ты у меня получишь!
— Бей! — вдруг раздался зычный крик, будто центурион отдал команду.
С лязгом распахнулась решетка роскошной гробницы, на дорогу хлынули вооруженные люди. Среди них Зосим приметил крепких парней с копьями. Гладиаторы! Сразу узнал Евдама и Биррию. Эти два бойца стоили целого отряда. Зосим очень хорошо помнил прежние столкновения.
«Засада!» — мысленно простонал Зосим.
Он не сумел счесть, сколько людей у Милона. Понял только, что много. Прятались в гробнице, как заправские разбойники, и теперь мчались на помощь Милоновой своре. Зосим рванул меч из ножен и всадил клинок в ближайшего Милонова раба прежде, чем тот успел замахнуться палкой.
Сразу человек пять или шесть бросились на Клодия. Биррия — впереди. Один из нападавших тут же отлетел, перекувырнулся через голову и рухнул в пыль. В ответ Биррия вонзил копье в плечо Клодию.
— А… — только и выдохнул сенатор, покачнувшись в седле.
— Мразь! — завопил Зосим. Рванулся к Биррии.
Но гладиатор оказался проворней — Зосим метил Биррии в бок, а попал по подставленному под удар древку. Сам едва-едва увернулся от направленного в грудь наконечника, но при этом зацепился за что-то ногой и упал. Вокруг уже кипела драка. Крики, звон оружия, чей-то хрип. Зосим хотел вскочить, но кто-то больно пнул его в бок.
«Начну вставать — тут же прикончат», — сообразил Зосим. Спешно прополз под ногами дерущихся к краю дороги и только здесь поднялся.
Человек пятьдесят из свиты Милона схватились с людьми Клодия. Остальная челядь Милона сгрудилась вокруг повозки своего господина. Среди кипящей схватки метался раб со стеклянной вазой, прикрывая телом хрупкое сокровище. На мгновение взгляд Зосима привлекло голубое пятно. А что если ударить по стеклу?… Не достать…
Клодия окружила свора Милона. Голова жеребца возвышалась над людскими головами, с удил хлопьями летела пена, а сам сенатор отбивался от копий и мечей, не успевая разить. Двух других конных — Схолу и Гая — видно не было. Зосим стал пробиваться к патрону, едва успел увернуться от чьего-то меча, ударил сам и, кажется, ранил. Наконец он очутился подле хозяина, ухватил Клодиева жеребца за повод. Земля была какая-то неустойчивая, так и норовила вывернуться из-под ног.
— В таверну! — Вольноотпущенник махнул мечом; клинок рассек воздух, никого не задел, но заставил людей расступиться. Конь храпел и рвался из рук — отличный жеребец, но горячий до ужаса — одному эту тварь никак не удержать. Клодий уже шатался в седле.
— Хватай повод! — заорал Зосим Полибию. Гладиатор обернулся — лицо его было в крови. Кажется, он не понял, чего от него хотят.
— Скорее! — зарычал Зосим.
Полибий протянул руку, но ухватить повод с другой стороны не успел — Клодиев конь встал на дыбы. Зосим пытался удержать его, но жеребец вырвался. Тут опять подскочил Биррия и попытался снова ударить копьем Клодия. Но сенатор чудом отбил удар мечом.
Зосим, наконец, схватил повод и потащил упиравшегося жеребца к таверне. Дверь была в двух шагах. Краем глаза Зосим увидел, как Евдам проткнул мечом одного из рабов Клодия.
Возле дверей таверны патрон кулем рухнул на руки Зосиму. Тот едва удержал раненого.
— Всем укрыться… — пробормотал Клодий. — Двери закрыть.
Полибий подхватил хозяина под мышки и поволок внутрь. Зосим отступал, выставив перед собой меч. Но на них больше не нападали. Гладиаторы Милона отступили к повозке хозяина, чего-то ожидая.
Очутившись внутри, Зосим перевел дыхание. В таверне можно было отсидеться. Следом вбежал мальчишка раб и тут же рухнул на пол. Из груди его, пузырясь, струей текла кровь.
— Убери его! — приказал Зосим опешившему хозяину таверны.
Последним ворвался внутрь Этруск. Поскользнулся в кровавой луже у порога, проехал на заднице, вскочил и кинулся в угол. Там уселся на пол, прижимая руки к животу. Глаза выпучены, на лице безумное выражение. Вся туника в крови — не понять, своей или чужой.
— Помогите! — крикнул Зосим посетителям.
Два погонщика мулов, что обедали здесь и чьи миски все еще стояли на кирпичном прилавке,[16] неспешно поднялись, на ходу пытаясь оценить обстановку. Из одной миски спешно принялся хлебать Клодиев раб, как будто боялся, что не удастся наесться последний раз в жизни. Погонщик схватил его за шиворот и отбросил, как щенка. С помощью второго погонщика Зосим заложил брусом дверь.
Теперь можно было перевести дух. Вольноотпущенника разбирала злость. Так глупо попались! Умники, решили устроить ловушку Милону. А вышло, западню подготовил сам Милон.
В таверне было темно, дымно и жарко. Печь топилась. Из четырех больших горшков, вделанных в прилавок, шел пар. Пахло свиными колбасками и чечевичной похлебкой. Зосим облизнул губы. Ему вдруг страшно захотелось есть.
— Во имя Судьбы! Что случилось? Доминус, что случилось… — бормотал хозяин таверны, круглолицый рыжеволосый толстяк, протягивая к гостям руки.
— Ничего хорошего, — буркнул Зосим. — Обычная предвыборная кампания.
Посетители сбились у стены, позабыв о плошках с дымящимся супом. Клодий сидел на лавке, зажимая рану рукой. Плотно сжатые пальцы были ярко-красные. Сенатор тяжело дышал, по лбу крупными каплями катился пот.
— Это же наш Публий Клодий! — воскликнул один из погонщиков и, обернувшись к Зосиму, проговорил: — Если что, я с вами. У меня и меч есть. — Он выставил из-под плаща рукоять. Надо же, удивил! Нынче без оружия никто не отправляется в путь.
Зосим кивнул, давая понять, что помощь принимает.
— Клодий… Сенатор Клодий Пульхр… — повторил изумленно хозяин. — Да что ж такое… Да это же… наш будущий претор. А там кто? — Он указал на заложенную брусом дверь.
— Кандидат в консулы Тит Анний Милон, — сказал Зосим.
В таверне повисла тягостная тишина — лишь слышалось, как булькает в котле похлебка. Всем было ясно, что дело — смертельное в смысле самом прямом.
Зосим внезапно ощутил слабость и острую боль в боку. Тронул тунику. Ладонь тут же сделалась мокрой. Он ранен! Вроде как не опасно. Кожу только порезали. Но это ерунда. Только бы с патроном все было хорошо.
— Что теперь? — спросил Полибий, отирая лицо, — из раны на скуле шустро бежала кровь.
— Надеюсь, они уберутся в свой Ланувий, — проговорил Зосим.
— Что за ссань! Объясни! — сплюнул Полибий. — Зачем мы с ними сцепились? Видели, сколько у Милона гладиаторов? Да чтоб их посвятили подземных богам!
— В письме все дело. Патрону написали, что Милон выехал из Рима, с ним только тридцать человек, и эти тридцать — ни на что не годные домашние рабы.
— Тридцать! Да их там три сотни, клянусь Геркулесом! — Гладиатор, как всегда, преувеличивал. — А кто письмо привез? От кого?
— От народного трибуна Тита Мунация Планка, — сообщил Зосим. — Привез клиент Гай. Я еще с ним поругался из-за того, что он приказ нарушил и уехал из Города.
— Ну и где этот фекальный клиент? — Полибий огляделся. Ни Гая, ни Схолы в таверне не было — единственные, кроме Клодия, конные, они наверняка ускакали. — Гай! Собака! Отброс арены! Убью! Задушу голыми руками!
— Зосим! Помоги! — Клодий вытащил из ножен кинжал и протянул вольноотпущеннику. — Разрежь тунику.
Резать было несподручно, хотя кинжал был из хорошей стали и острый. Но ткань пропиталась кровью, щегольская бахрома слиплась сосульками. Кое-как расправившись с плотным сукном и обнажив рану, Зосим направился к очагу, погрузил клинок в огонь. Когда лезвие накалилось, Зосим вернулся к патрону. Клодий молча кивнул, стиснул зубы и вцепился пальцами в край скамьи. Зосим прижал раскаленный клинок к ране. Послышалось шипение, едкий запах горелого мяса смешался с аппетитным запахом похлебки…
— Теперь перевяжи! — прохрипел раненый, переводя дыхание.
Зосим оторвал от нижней сенаторской туники полосу и перетянул плечо.
Хозяин таверны подал Клодию чашу с неразбавленным вином. Тот сделал пару глотков и выговорил вдруг:
— Секст Тедий.
Ну конечно, сенатор Секст Тедий! Еще утром сенатор, встретив Клодия в Ариции, сказал, что к вечеру собирается в Город со своими людьми.
— Эй, слушайте! — повысил голос Зосим. К нему оборотились. — По дороге в Город должен ехать сенатор Тедий с охраной. Надо продержаться до его появления. Всем ясно?
