Варлорд. Политика войны (СИ) - Соболев Николай "Д. Н. Замполит"

Но дальше части Саликета продвинуться не смогли, фронт закостенел, а генерал решил перенести усилия на север и разделаться с басками.

— Я не могу отдать колонну, — раздражение Дуррути лилось через край. — В Галисии копят войска для удара, оборона на западе дырявая.

— Войск в Галисии немного, а на перевалах построены бункера. Если не паниковать, а держаться, они продвинутся максимум от одного перевала до другого.

— Так надо держаться и баскам!

— Надо, но там за Мирандой нет перевалов. И это единственный наш район, где растет зерно. Если мы его сдадим, будем голодать.

И никакие американские пайки нас не спасут — я рассчитывал их количество на небольшую частную армию, а не на все население Астурии, Кантабрии и Басконии!

— Черт с тобой, Джонни, только колонну поведу я!

Блин, вот до чего же испанцы упрямые и упертые! Но никак иначе уговорить Дуррути у меня не получалось.

Одно счастье, что тут Европа, расстояния невелики, а вся северная республиканская зона меньше любого района под Желтогорском. Пехоту без затей погрузили в штатные автомобили и выпихнули на шоссе, танки и несколько французских 75-мм пушек отправили по железной дороге, часов за десять доедут.

Хорошо, что мы спорили недолго — бронетехнику пришлось разгружать в Миранде прямо под обстрелом, баски едва удерживали окраины — а так бы могли опоздать.

Танки и САУ изменили ход боя — не ожидавшие появления бронетехники солдаты мятежников бежали на южный берег Эбро. А батарея полевых орудий после долгой пристрелки все-таки заставила замолчать две пушки в старой крепости Миранды, не дававшие покоя республиканцам.

Едва закончился бой, Дуррути развил бешеную деятельность — погнал всех, кто мог держать лопату, рыть вдоль берега окопы и строить бункера. Будь это в Мадриде, еще неизвестно, как обернулся такой почин — закапываться в землю считалось недостойно революционного духа. А вот баски без лишних слов идею приняли, тем более в качестве военных инженеров Дуррути выделил им несколько обученных в СССР «астурийцев».

В дальнейшем строчка из резюме «воевал в Парагвае, учился в Москве» превратилась в характеристику любого опытного и знающего командира, такое, например, говорили про Листера и Эль Кампесино, хотя первый не участвовал в парагвайской экспедиции, а второй вообще ни сном, ни духом.

Убедившись, что оборона восстановлена и дождавшись подхода автомобильных колонн, Дуррути засел с Чавье над картой искать способ отбросить мятежников еще дальше, за перевалы невысокого хребта Обаренас.

Днем машины бронеколонны по одной-две отправились на запад вдоль Эбро. К вечеру все сосредоточилась у полуразрушенного замка Тедеха, а утром рванула на юг, сбивая по дороге слабые заслоны — максимум десяток-другой Гражданской гвардии без пулеметов.

Городок Онья проскочили с ходу, а еще через час вышли с тыла к перевалу Панкорбро, распространяя на своем пути справедливость, граничившую с паникой среди местных антиреспубликанцев.

Шухер получился знатный — от Панкорбро до Бургоса по равнине всего пятьдесят километров, но важнее, что засевшие на южном берегу в Миранде-дель-Эбро мятежники посчитали, что их окружают и откатились к пока еще свободным проходам через хребет. Отход довольно скоро превратился в решительное отступление, отступление — в бегство. Изрядно потрепанные, но непобежденные отряды Euzko Gudarostea вышли на границу с Леоном-Кастилией и уже без понуканий принялись окапываться.

На волне эйфории от успешного взаимодействия, мы с Дуррути, а также республиканцы из Комитетов обороны Кантабрии и Страны Басков додавили вместе с Хосе Агирре трех самых упертых националистов и создали общий Комитет обороны северной зоны. А чтобы ни нам, ни баскам не было обидно, штаб-квартирой избрали кантабрийский Сантандер. Люди, оружие, продовольствие, общее командование — все шансы на удержание зоны у нас в руках, теперь главное не перессориться.

Полет до Мадрида, в силу крайней слабости авиации у мятежников, прошел нормально, если не считать напугавшего меня дребезга снаружи фюзеляжа. Едва я его услышал, как сразу всполошился и прополз в кабину к пилотам, провожаемый насмешливым взглядом стрелков задних турелей.

— Ребята, что за звук? Что-то мне страшно.

— Да все в порядке, jefe, успокойтесь! — даже не повернул голову от штурвала Рафаэль. — Мы сто раз так летали!

Угу, не очкуй, Славик. Да только звук не унимался, а прыгать, даже с парашютом, над занятой мятежниками территорией совсем не хотелось.

— Источник звука известен?

— Тросы, — неприветливо буркнул Фелипе.

— Антенны, — в тон ему добавил Рафаэль.

Но в конце концов я из них выудил, что Термен вдоль всего корпуса натянул проволочные антенны для той аппаратуры, с которой DC-2 отправится из Мадрида в Севилью. Я выдохнул, полюбовался в иллюминатор на второй бомбер, сопровождавшие нас «кобры» и уселся в откидное креслице почти над бомболюком, напротив безмятежно спавшего Ларри. Все свободное пространство вместо бомб занимал радиопередатчик, причем ради такого дела Термен отдал один из магнитофонов K1. А остальные три сдал в лабораторию, для опытов.

По нынешним временам гонять в Толедо из Мадрида бомбардировщик и пару «кобр» — пижонство, тем более, что итальянцы, у которых завершилась эфиопская кампания, уже начали понемногу накачивать Южную (читай Африканскую) армию самолетами, пока всяким старьем, но лиха беда начало. На автомобилях немногим дольше, зато можно полюбоваться на снующие туда-сюда автобусы и грузовики с ополченцами. Лозунги, знамена, значительные лица и торчащие в разные стороны винтовки, того и гляди, пальнут по неосторожности.

С шоссе мы сразу повернули в сторону завода, не заезжая в город, из которого почему-то раздавались выстрелы. Предположение, что там тренировали ополченцев мгновенно улетучилось, как только мы добрались до ворот и здания администрации.

Часть окон закрывала фанера, в других лежали мешки с песком, а вся кладка была иссечена пулями. Блин, это что, мятежники сюда дошли?

Молчаливый и угрюмый вопреки обыкновению Умберто встретил нас за воротами, у перекрывшей въезд капитальной баррикады.

— Алькасар взяли? — начал я с главного вопроса.

Умберто отрицательно помотал голово.

— Как нет??? У тебя же был приказ — первым делом Алькасар!

— Мы завод штурмовали, — сквозь зубы ответил анархист.

— Как это «мы»? А на заводе кто был?

— Гвардейцы.

— Ну-ка, — сел я за директорский стол, — давай все по порядку.

Умберто тоскливо вздохнул и начал:

— Ну, поначалу все спокойно было, губернатор за республику, стрельбы нет, военных нет…

— И что вы делали? — блин, у них же был приказ занять Алькасар!

— Патрулировали город совместно с гвардейцами, разъясняли политику, а когда митинг кончился…

— Погоди, какой митинг? — я понемногу закипал.

— В поддержку Народного фронта… Объявил о создании Комитета обороны…

Пронунсиаменто устроил, блин.

В общем, Умберто обвели вокруг пальца. Пока он там митинговал, хитрозадый полковник Москардо быстренько занял Алькасар, командующий гражданской гвардией Ромеро послал своих подчиненных на завод за боеприпасами, а губернатор прикинулся арестованным и укрылся в Алькасаре вместе с семьей.

Хреновее всего, что мятежники сгребли кого сумели из республиканцев и там, помимо лже-заложника в лице губернатора, держали в подвалах еще человек пятьдесят-шестьдесят.

— … когда митинг кончился, мне сообщили, что гвардейцы грузят патроны, и мы сразу вернулись на завод. Началась стрельба, гвардию выбили пулеметами, патронов не отдали…

И то хорошо.

— Сколько людей в Алькасаре?

— Около девятисот, в основном гвардейцы, еще несколько курсантов и сотня фалангистов.

— Откуда знаешь?

— Дезертиры.

— Поехали смотреть, что там делается.

В машине я вытряс из Умберто остальное.

Вооруженные рабочие превосходили мятежников числом и, что важнее, количеством боеприпасов, так что республиканцы быстро восстановили контроль над банками, алькальдией, телеграфом, телефоном, мостами, тюрьмой и казармами. Путчисты укрепились в Алькасаре, нескольких ближайших к нему зданиях и в принадлежащем церкви госпитале Иоанна Крестителя.